Сопротивляйся - Мария Летова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он смотрит на меня с кривоватой усмешкой.
Кажется, мы думаем об одном и том же, но облачать это в слова он не планирует. Я тем более не хочу этого делать.
– Готова? – спрашивает, возвращая ту самую фотографию на место.
Он забирает у меня рюкзак, когда выходим из квартиры.
Пока он везет нас к моим родителям, его телефоны попеременно звонят. На одном из них он звонки полностью игнорирует, на втором принимает всего один.
– Да? – Руслан щелкает по кнопке на руле, и из динамиков машины раздается голос его собеседника.
– Руслан Робертович, привет. У нас форс-мажор, – объявляет собеседник.
Солнце за окнами машины заставляет меня щуриться, на Чернышове же солнцезащитные “авиаторы”, через стекла которых я не вижу его глаз, когда посылает на меня молчаливый взгляд.
– Излагай, – отвечает звонящему.
– К общежитию техника подъехала для сноса, а местные пикет устроили. На технику кидаются, – тараторит тот, – дорогу блокируют.
– Вызовите сотрудников правопорядка, – распоряжается Руслан.
– Вызвали, но тут одну машину прислали, нужно бы… посерьезнее гвардию.
– Ясно, ждите, – кладет трубку и просит голосового помощника набрать главу городского МВД.
Я слышала про снос этого общежития. В городских новостях об этом трезвонят уже неделю. Несмотря на то что здание аварийное, выселяться оттуда никто не хотел, но наш мэр принял решение о сносе, после чего на него обрушился народный гнев. Это было около двух месяцев назад, и это было одним из его первых распоряжений в новой должности. Его имя разбирали на атомы и составляющие. Мои родители обсуждали его решение, как все кому не лень, но, как я и сказала, он умеет справляться со стрессом.
Глядя в окно, я слушаю его голос, в котором теперь нет ничего не серьезного, и думаю о том, что он и сам прекрасно понимает, какая неблагодарная у него работа.
К тому времени, как добираемся до родительского дома, Руслан решает вопрос с общежитием, и я уже не сомневаюсь в том, что разгон протестующих завтра будет на первой полосе, раздутый до космических масштабов.
Руслан паркует машину, а я отстегиваю ремень.
Он выходит вместе со мной. Пока открываю ключом калитку, раскладывает по карманам телефоны и брелок от машины. На подходе к дому снимает солнечные очки и кладет их в нагрудный карман своей спортивной куртки.
Возможно, нам не стоило появляться здесь вот так, вместе. Возможно, мне стоило отправить его за сыном одного, я не хочу получить от матери тысячу и один вопрос о нас с ним, и вдаваться в хоть какие-то, даже самые крошечные объяснения. Ни ей, ни кому бы то ни было другому. Но Миша все равно всему свету растреплет об этом дне, так что скрываться, нет абсолютно никакого смысла.
Открываю дверь своим ключом, и мы проходим внутрь.
На кухне работает телевизор. Миша выпрыгивает оттуда, одетый в спортивные штаны и майку без рукавов, которая демонстрирует его щуплые плечи. Он растрепанный, и это как раз тот случай, когда мое сердце раздувается от любви, потому что вид у него дико милый.
Увидев нас с Русланом, лопочет:
– Ба! За мной мама и папа приехали!
– Ты уже поел? – спрашиваю его.
– Да, суп с фрикадельками.
– Иди сюда… – прошу его.
Сняв с себя куртку, кладу ее на тумбочку и забираю у Руслана рюкзак, который попросила прихватить из машины.
– Привет… – смотрит на Мишаню сверху вниз, припав плечом к коридорной стене и сунув ладонь в передний карман джинсов.
– Ты привез мой подарок? – спрашивает тот, пока подталкиваю его к банкетке.
– Привез, – Руслан улыбается.
– Доброе утро… – мама возникает из кухни, одетая в фартук. – Оля, почему в коридоре топчетесь? Руслан, проходи…
– Спасибо, мы на минуту, – отвергает он предложение.
Присев на корточки, стягиваю с сына спортивные штаны, собираясь заменить их на приличные джинсы. Он болтает ногами, не протестуя.
– Ну, как знаете…– говорит она, стоя надо мной. – Хорошо, что ты зашла. Я хотела обсудить твой день рождения. Какие у тебя планы? Это будет воскресенье…
– Я заказала столик в ресторане. Вы с папой тоже приглашены.
– Хорошо, что я спросила. Зачем ресторан? Отпразднуем здесь. Я хочу пригласить двоюродных и Лилию Максимовну, твою крестную. У нее муж умер, ей сейчас тяжело. Нужно поддержать человека.
Лучше бы мне, и правда, сюда не приезжать. Я знала, что рано или поздно она об этом заговорит, и была готова к тому, что мой ответ ей не понравится.
– Я уже решила, что буду праздновать в ресторане, – стягиваю Мишу с банкетки, застегивая ширинку и пуговицу.
– Ты могла бы и посоветоваться, – пеняет она. – У нас все же есть традиция, и мы твои родители. Или ты собираешься, как Саша, с нами перестать общаться?
– Мама, – смотрю на нее возмущенно. – Я просто хочу отпраздновать в ресторане.
– А с родственниками как быть?
– Никак… – натягиваю на Мишу водолазку и поправляю узкое горло.
Я не хочу думать о родственниках. Меня это достало!
– Что значит никак? Между прочим, Лиля помогла тебе поступить в университет. Мы ей очень обязаны.
– Я полтора года готовилась к поступлению, – смотрю на нее. – Я свои экзамены сдала сама.
– Можно подумать, это что-то решало, – выговаривает. – Тебе место, можно сказать, из резерва достали. Скажи спасибо родителям.
– Спасибо, – посмотрев на сына, вижу чуть округлившиеся в легком волнении глаза. – Обувайся… – прошу его ласково.
– Так и не будь неблагодарной…
– Галина Владимировна, – голос Руслана почти застает меня врасплох.
Он произносит имя моей матери таким тоном, которым пятнадцать минут назад вел разговор с главой МВД города – твердым и максимально уверенным. От этого у меня по затылку бегут мурашки.
– Я думаю, Оля в состоянии самостоятельно решить, как ей отпраздновать свой юбилей. В следующий раз, перед тем как приглашать гостей, уточните ее планы, а в этот раз вопрос решен. Родственники поймут, они у вас все хорошие люди.
Заталкиваю в рюкзак одежду сына, не торопясь повернуть голову и посмотреть на Руслана. Эхо от его голоса рассеивается в воздухе, оставляя после себя тишину и Мишанины кряхтения, пока он воюет со своими ботинками.
Мать молчит достаточно долго, чтобы я подняла на нее глаза.
Расправив фартук, говорит:
– Спасибо на добром слове, конечно, но у нас есть семейные традиции. Это счастье, когда все родственники живы и здоровы, и можно пригласить их в гости. Тем более, когда единственной дочери исполняется тридцать лет.
– Не вижу смысла продолжать спор, – отвечает Чернышов. – Как я и сказал, родственники
