Пристань надежды - Лилия Фандеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что деревня, опять совесть проснулась? – спросил старший по возрасту. – Ты знаешь, что лишил нас дневного заработка? Тебя сколько раз просили по-хорошему: знай свое место? Забыл, где тебя подобрали, на работу взяли?
– Что вы из себя добродетелей корчите? Одолжение они мне сделали. Да лучше бы я отсидел за хулиганку, а, то и условный бы срок получил, а не был у вас рабом целый год. Зачем паспорт забрали? Я работаю как папа Карло, а деньги все у вас, только еду и приносите. Держите, как собаку на привязи. Нормальные детали налево толкаете, а ставите подделку. Я обещал вам не принимать в этом участие? Хоть убейте, я этого делать не буду.
– Это мы сейчас посмотрим. Осмелела, деревня, – сказал старший по возрасту, замахиваясь для очередного удара.
– Прекратить! – услышали они голос Лапшина.
– Вставай, парень. Иди, умойся и зайди ко мне.
– Что у вас случилось? – спросил Лапшин, глядя на механиков.
– Брак ставит на машины, через неделю клиент приезжает с претензией.
– Ответ не верный, – сказал Лапшин и ударил лжеца в солнечное сплетение. – Парень откуда взялся?
– С улицы. Он у вас с осени у мужиков подрабатывал, потом техникум автодорожный закончил, в машинах разбирается, мы его к себе взяли, – отвечал второй, понимая, что ложь не пройдет.
– Паспорт его где? Вещи? Быстро неси сюда все. Нет! Подожди, я хочу посмотреть, где вы его держали.
Они прошли следом за вторым механиком в помещение без окон, больше напоминающее пенал. Здесь по одну сторону стояло два шкафчика для одежды, деревянный топчан с матрасом и армейским одеялом, небольшой столик и два табурета под ним, в углу раковина, где смывал следы побоев парень. На одном из шкафчиков стояла небольшая спортивная сумка. Она была почти пуста. Смена застиранного вручную белья, и носок, пара футболок, старенькое трико, две трикотажные кофты. Механик протянул Лапшину паспорт и диплом, принесенный из другого места.
– Ты, все слышал? – спросил Лапшин своего водителя и соратника одновременно. – Разберись с этими идиотами.
– Сумка твоя? – спросил он парня. – Бери и шагай за мной.
Они прошли через бокс, и вышли на улицу. Парень остановился, зажмурившись на несколько секунд, потом медленно начал поднимать веки, привыкая к яркому солнечному свету. С торца здания находился небольшой офис, а вернее сказать большой кабинет, где расположилась «администрация» сервиса. Пройдя за перегородку, за которой находилась бытовая комната, Лапшин предложил парню присесть и пригласил присоединиться к ним мужчину, сидящего за столом в инвалидной коляске.
– Зовут тебя как? Сколько лет? Откуда? Кто родители? – задавал он вопросы.
– Дмитрий Назаров, скоро 20 исполнится. Родился под Рязанью в части, отец погиб в 83 в Афганистане, мать передала меня его родителям. Дед с бабушкой меня и воспитывали. Школа, техникум, мне в армию надо было осенью призываться. Думал, лето поработаю, помогу деду перебраться в Крутой яр, а оказался здесь. Первое время мне даже зарплату платили, в бытовке разрешили временно пожить. Правда, поставили условие, чтобы я не болтался по территории, но ворота не запирали. Я сам покупал продукты по вечерам, а по ночам делал часть работы. Все изменилось в конце сентября, когда я собрался уходить. Мне бы дураку уйти, молча, а я по своей наивности решил попрощаться. Вот и попрощался со свободой. Паспорт забрали сразу, вместе с деньгами и дипломом. Осенью, пока было тепло, трижды пытался, выбраться, не получилось. Потом зима, а у меня вещи летние. Сделал вид что смирился, перезимую. Потом появилась фотография, где я взламываю замок на «Опеле», чуть позже сообщили, что машина в угоне. До меня поздно дошло, что это все обман, развод. И тогда начались угрозы, шантаж, побои и полная «безнадега». Теперь я и дезертир, и уголовник, и деду не помог. Может, уже и не дождался дед моей помощи, – сказал он и заплакал.
– И что ты мне предлагаешь с тобой делать? – спросил Лапшин.
– Да что хотите. Хуже чем есть, уже не будет. У меня два пути – либо они меня достанут, либо я сяду в тюрьму. Думаете, я не пытался выбраться? Весь год сидел и ждал с моря погоды? Ошибаетесь. Я уж и со счета сбился, сколько раз получал тумаки за свои попытки. Последний раз, меня в наказание, стали приковывать к ножке шкафа. Вы когда – нибудь видели открытыми ворота бокса? Их открывали только тогда, когда загоняли или выгоняли машину, а я в это время сидел в бытовке под замком. Хуже всего то, что ни кто не обращал внимания на мои знаки, которые я оставлял. Чего я только не придумывал, чтобы кто-то посторонний зашел в этот проклятый бокс. Я не знаю, какой сейчас месяц, время года, число. Это жизнь?
– Ты не прав, парень. Теперь будет только лучше, прямо с сегодняшнего дня. Ты у деда с бабушкой единственный кормилец, тебе положена отсрочка от армии. Это мы с военкоматом решим. Что касается денег, которые ты заработал честным трудом? Ты их получишь уже завтра. А вот визит к деду, придется отложить на пару дней, зализывая раны. Сейчас мы с тобой проедем в одно место, не переживай, это моя квартира, примешь душ, потом обед, а дождемся Сергея Николаевича, решим, что делать дальше. Меня зовут Александр Петрович.
– Вы шутите? А вот мне не смешно. У меня даже одежды нет, кроме рабочего комбинезона.
– Нашел о чем горевать. Найду я тебе одежду, голым ходить не будешь. Поехали.
Пока ехали в машине, Александр Петрович рассказал Мите о себе и Лапшине, об однополчанах, которые приняли предложение Сереги и теперь их «братство» продолжается. Потом, пока Митя принимал ванну, хозяин приготовил нехитрый мужской обед и выдал ему вещи, которые не так давно принадлежали его сыну, офицеру десантнику. Он обработал его раны и ссадины, какой-то чудодействующей мазью, от которой приятно пахло и
