Такое вот кино (СИ) - Екатерина Риз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я по плечу его стукнула, не сдержавшись, а этот гад заржал. Я снова к окну отвернулась, подумала и продолжила:
- Она в Москве ходила. Говорит, вполне приличный салон.
Сашка фыркнул, по всей видимости, смеяться ему надоело.
- Ну, что за мракобесие, Тань? Ну, хочешь в Москву, давай съездим в Москву, я всё равно собирался по делам. А ты походишь по магазинам, Ленку навестишь. Да? Только без этих глупостей.
- Наверное, ты прав. Ну, её, эту звездограмму. Всё равно ничего хорошего не скажут. - Я заметила, что Емельянов кинул на меня выразительный взгляд, но я решила его проигнорировать, вместо этого будничным тоном поинтересовалась: - Ты меня с родителями познакомишь? Мы же в Москве будем.
Он вздохнул. Тяжко так, недовольно, потом тёмные очки на нос нацепил.
- Тань, нам вот это надо?
- Тебе не надо, а мне очень.
- Это не будет радостным событием.
- Для тебя?
- Для всех.
- И для твоей мамы?
- При чём тут мама?
- Саша, вот что ты дураком прикидываешься?
- Я не прикидываюсь! - возмущённо выпалил он, скривился, когда понял, что сморозил, а я рассмеялась. Сашка же разобиделся. - И совсем не смешно. И моя мама тут не при чём, но встреча с отцом меня не вдохновляет.
- Хочешь сказать, что он страшнее моего отца?
- Милая, он военный хирург. В прошлом. Твой хоть вопросы задаёт, а мой сразу - на стол и резать, не дожидаясь перитонита.
Я помолчала, обдумала. Потом спросила:
- Он хотел, чтобы ты стал врачом?
- Хотел. Хирургом или кардиологом. А лучше нейрохирургом. Но мне не хватило... серьёзности. Что отца сильно расстроило. Я бы даже сказал: разочаровало.
- И ты сбежал из Москвы.
Сашка покосился на меня.
- Не придумывай. Москва огромная, что из неё бежать? Захотел бы, и там затерялся. Дело не в этом. Отец не может смириться с тем, что я чего-то добился, бросив карьеру врача. Его это из себя выводит. А я... родителя уважаю, и стараюсь лишний раз на глаза не показываться. Вот и всё.
- А брат?
- А что брат? Хирург, проходил интернатуру в клинике отца, всё чётко, правильно, успешно. Руки бережёт. А у меня в карты получается играть лучше, чем людей резать. Разве это можно сравнить?
Вот такие дела, невесёлые. Это я уже от себя мысленно добавила. Смотрела в окно, думала, пока Сашка на меня не прикрикнул:
- Таня, не надо тебе в это лезть! У тебя даже волосы шевелятся, ты себе дело жизни нашла, да? Вернуть меня в лоно семьи, как примерного сына. Чтобы все были счастливы. Так?
- Даже не думала.
Емельянов лишь головой качнул.
- Кому ты врёшь?
- То есть, в Москву мы не едем?
- Не едем, - огрызнулся он.
- Ну и замечательно, - обиделась я.
Конечно, он извинился, уже этим вечером. И я, несомненно, простила. И его тон, и взгляд, и упрямство не по делу. Но осадок-то остался. И дело было не в моей обиде на Сашку, просто его "семейные" проблемы множились и разрастались, как грибы после дождя. И я уже готова была схватиться за голову, не зная, как остановить это. С семьёй не ладит, жениться не планирует, детей не хочет. Где, где, скажите, тот беззаботный, беспроблемный мачо, которого я встретила на испанском курорте? Тогда мне казалось, что Емельянов отлично разбирается в жизни, уж точно в разы лучше, чем я, у него же опыт. А оказывается, этот опыт от любви прятать голову в песок, а не решать проблемы.
- Конечно же, я не собираюсь вмешиваться в его отношения с родителями, - говорила я Нике несколькими днями позже. Все прошедшие дни я обдумывала ситуацию, и, в конце концов, поняла, что мне нужно с кем-то посоветоваться. Кандидатуры мамы и Ленки отмела, побоявшись количества советов, причём, как подозревала, совершенно противоположных, да потом ещё и отчёт надо было бы давать, и поэтому когда представилась возможность побеседовать с Никой, обрадовалась. Всё-таки посторонний человек в таком деле, лучший выбор, лицо незаинтересованное.
- Правильно, - поддержала та меня. - Себе дороже.
- Вот и я так думаю. Сашка и без того злится, когда я об этом заговариваю. Но, Ника, я не знаю, что мне делать.
Ника сидела напротив меня, в кожаном кресле с высокой спинкой, и гладила себя по округлившемуся животу. Выглядела призадумавшейся.
- Дай ему по башке, - в итоге, сказала она.
Я хмыкнула. Не удивлённая, скорее, впечатлённая её кровожадностью, да и схожестью их с Василисой советов.
- Если бы всё было так просто.
- Если бы всё было так просто, все мужики бы травмированные ходили. - Ника усмехнулась. - И успокоить мне тебя нечем. Кирилл тоже не хотел и не желал. А ему было почти сорок, не то что твоему Сашеньке. А в итоге что?
Я заинтересованно переспросила:
- Что?
- Ему почти пятьдесят, и он хочет дочку. Вот и скажи Емельянову, чтобы пример-то брал с людей умных, а не упрямых, как ослы. А то опомнится, да поздно будет. Это он и в шестьдесят папой стать сможет - если ещё сможет, конечно, - а вот ты столько точно ждать не будешь.
- То есть, предлагаешь ультиматум ему предъявить? - проговорила я в сомнении.
Ника же усмехнулась, наблюдая за мной.
- Поверь, через полгода-год, ты к этому решению придёшь сама. Ты ведь его любишь?
- Люблю.
- А значит, и ребёнка захочешь, именно от него. Поверь, Таня, я знаю, как это бывает. И ты знаешь, что я права. Только Емельянов пока прикидывается дурачком. Решение всё равно принимать придётся, рано или поздно. И именно ему.
И как мне вот это всё в Сашкину голову впихнуть прикажете? Мы ещё обижались немного друг на друга из-за разговора о Москве. И да, Емельянов попросил у меня прощения за несдержанность, и даже цветы подарил, но обоюдное неудовольствие ещё висело между нами. И, наверное, чтобы как-то сгладить напряжение, Емельянов решил со мной посоветоваться по работе, знает, мерзавец, чем меня можно подкупить. Вечером дома появился с толстой папкой под мышкой, шлёпнул её на кухонный стол и даже пальцем в неё ткнул. И сказал:
- Вот.
Я ужин готовила, обернулась на него через плечо, на папку посмотрела.
- Что это?
- Образцы, идеи, фотографии. Этой чёртовой рекламы. Я не могу решить, кого на рекламу брать. В смысле, лица рекламной компании. Модельное агентство прислали мне фотки всех своих. Тань, всех! У меня уже голова кругом.
- Правда? От моделей в бикини у тебя голова кругом?
Сашка скривился.
- Смейся, смейся. - Он свитер снял и бросил на спинку стула, потом на него же и сел. Конечно же, мне стало его жаль, я подошла и наклонилась, чтобы его поцеловать. На поцелуй этот иезуит ответил с готовностью и удовольствием. Руками меня обхватил и усадил к себе на колени. Носом в ложбинку между грудей забрался, вздохнул удовлетворённо. А я Емельянова по голове погладила, чувствуя тепло от его дыхания на коже.