Обними. Поклянись. Останься - Арина Александер

— спустился к ним папа и впился Глебу в предплечье стальной хваткой, — даже не думайте отказываться. Мы хотим знать все подроб… — и неожиданно осекся, увидев, как Глеб, ни с того ни с сего начал оседать в снежный сугроб.

Пока я во все глаза смотрела на него, не понимая, что случилось, Варя, расплакавшись, снова прилипла к нему, огорошив всех новостью, что «дядя Глеб ранен и у него кровь».

— Как ранен? — слетела я с крыльца. — Глеб! Глеб! — затормошила его за плечи, пока родители пытались поднять его на ноги. Вроде же цел, нигде никак следов крови. И вдруг вскрикнула, почувствовав под рукавом пальто непонятное уплотнение. Да и рукав был влажным. Я не придала сразу этому значение, так как шел мокрый снег, но когда я испуганно отняла ладонь, то действительно увидела на ней кровь.

— Дядя Глеб просил не говорить, — плакала Варя, путаясь у нас под ногами. — Он сказал, это наш секрет.

— Мама, скажи, он поправится?

Глеб не приходил в себя.

— Скорую вызывайте! — рявкнул папа, стаскивая с Глеба пальто. Мама побежала в дом, слава богам, прихватив Варю с собой, а я рухнула на колени рядом с осевшим под машиной Глебом, всматриваясь в побелевшее лицо. Как же так? Почему сразу не сказал?

— Что ж ты так, а? — причитал папа, осматривая сочившуюся кровью самодельную повязку. — Ранение в предплечье. Вроде и не смертельное, но крови, насколько я могу судить, потеряно немало. Держись, сынок. Ты теперь от нас так просто не отделаешься.

— Глеб, держись, — я гладила его волосы и старалась не смотреть на рану. Запах крови на морозе чувствовался особенно чётко. Слёзы градом катились по щекам, обжигая покрасневшие на морозе лицо. — Прости меня, пожалуйста. Я была неправа. Ты меня слышишь, Глеб? Я люблю тебя и не выдержу, если с тобой что-нибудь случится.

* * *

Когда Глеб пришел в себя, на улице начало светать. Повезло, что ранение было в предплечье, а вот то, что потерял много крови — печалило не то слово. Глеб нуждался в переливании, причем, срочном, и я едва не сошла с ума, не зная, к кому обратиться за помощью.

Но потом оказалось, что у нас с ним одинаковая группа крови и после того, как я ответила на ряд сопутствующих при переливании вопросов, мне разрешили стать его донором.

Хоть в чем-то повезло.

Я как раз допивала купленный в круглосуточном киоске чай, как на широкое больничное крыльцо вышел уставший отец.

— Как он? — выбросила пластиковый стаканчик в урну, слегка покачиваясь от слабости.

— Пришел в себя, тебя спрашивал. Я сказал, что ты пошла в туалет.

Непроизвольно на глаза навернулись слёзы. Я реально не выдерживала. Усталость, нервное истощение, недосып, недоедание — всё это мешало выдохнуть с облегчением. Мама права, всё закончилось хорошо. Ну… относительно хорошо. Но сколько времени понадобиться на восстановление психики — я не знала. Это не то, что можно было пережить, просто крепко уснув. Все мои надежды канули в Лету, как только я увидела кровь на руке Глеба. Не зря у меня было плохое предчувствие.

А потом, пока Глеб находился в реанимации, я только то и делала, что винила себя в бесчеловечности. Человек вернул мне дочь, а я даже не удостоила его взглядом. Разве можно быть настолько неблагодарной? Разве я такая?

Подумать только! В него стреляли, а я ни сном, ни духом. А если бы эта пуля попала в Варю? Мы едва успокоили её, уверяя, что с Глебом ничего не случилось. Мол, у него пустяцкая царапинка и он скоро приедет к ней.

Я видела, что дочка была напугана, но что произошло в момент обмена — она так и не рассказала внятно. Поведала только, что слышала выстрелы и лежала на полу под Глебом. У меня от её слов волосы на затылке шевелились. Не дай Бог… Я бы точно вздернулась, если бы Варя не вернулась домой.

— Спасибо, пап, — обняла родителя, пытаясь совладать с голосом. Ничего, прорвемся. Всё хорошо. Главное, что все целы.

— За что? — искренне удивился он. — Я же ничего не сделал.

— Ты поддержал меня и… — улыбнулась несмело, отступая назад, — помог Глебу. Зачастую вы с мамой против моих… друзей.

Папа похлопал меня по плечу, подталкивая в направлении главного корпуса.

— Мудрость, дочка, приходит не с возрастом, а с опытом. Я тоже многое понял благодаря своим ошибкам. Да и что Глеб… Я видел, как ты убивалась над ним, пока ехала скорая. Можешь говорить что угодно, но сердце не обманешь. Иди, не заставляй человека ждать. Поговорите, разберитесь между собой по-человечески. Но я хочу попросить тебя — дай ему шанс. Не спеши рубить с плеча и не таи обиду. Она никому не принесет пользы.

Поцеловав отца в щеку, я пошла к Глебу, переплетая между собой дрожащие пальцы. Столько всего хотелось спросить, но сначала я должна была поблагодарить его за спасение дочери.

Глеба уже перевели из реанимации в обычную палату, и когда я вошла, рядом с ним никого не было. Заметив мое появление, он кивнул на стоявший рядом стульчик. Только я не села на него, а осторожно опустилась рядом с ним на койку, с жадностью рассматривая осунувшиеся черты лица. Теперь поняла, почему медлила и не спешила к нему. Разговора боялась. Его слов. Своих собственных мыслей.

— Спасибо, что поделилась со мной кровью, — улыбнулся слабой неуверенной улыбкой, словно не веря, что я пришла к нему. — Теперь между нами есть что-то общее.

Я смутилась. От недавней решительности не осталось и следа.

— Пустяки. Ты спас Варю и это самое малое, чем я могу отплатить тебе, — при этом я благодарно стиснула его пальцы.

— Дана, полушай, — скривился он от боли, когда хотел слегка подняться. Я подложила ему под спину ещё одну подушку, после чего Глеб облегченно выдохнул. — Я знаю, что не оправдал оказанного доверия, но поверь, я бы никогда не привез сюда Варю, зная о спланированном похищении.

— Глеб… — приложив указательный палец к его горячим губам, я хотела сказать, что сейчас это не важно, но он мягко отбросил мою руку.

— Подожди, дай выговориться. Для меня это очень важно.

Видит бог, после увиденной на нем крови я и не думала предъявлять к нему