Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

— Мы поклянемся! — сипло выкрикнул слепой старик.

Бог ума задумался, словно в нерешительности.

— Ты — наша надежда, Падрэг! — истово поддержал Ходера Каррак. — И путь вояки из нас — аховые, но мы сделаем всё, что попросишь!

— Мы готовы поклясться, — твердо проговорила Улар. — Ты готов положить за нас свою жизнь. Мы должны ответить тебе тем же самым. Это справедливо.

— Мы готовы, — выпрямилась Аос, и в руке ее блеснул подобранный с поля боя кинжал.

— Мы готовы, — кивнула Скавва и вынула из складок рукава тонкий стилет.

Остальные проголосовавшие «за», не размышляя более и не колеблясь, последовали примеру двух богинь.

— Хорошо… — словно через силу выдохнул Падрэг. — Я… приму ваши клятвы.

Шесть ножей одновременно вонзились в груди верных приверженцев нового защитника Эзира, пронзая сердца, выплескивая горящие капли голубой крови на подставленные ладони.

— Клянемся…

Новоиспеченный верховный правитель отряжских небесных сфер закончил отдавать последние распоряжения малым богам, выжившим воинам и цвергам, когда четверо смертных, закончив бесплодный, судя по их лицам, спор приблизились к нему.

— Ваше премудрие, — тщательно, но не слишком успешно скрывая одну, но пламенную страсть, начал разговор Адалет. — Ты знаешь, зачем мы здесь. Но теперь, когда Рагнарок — на смертном одре, нужда в его кольце, я полагаю, отпала?

— В кольце? — не сразу понял, о чем идет речь, и удивленно вскинул брови задумавшийся бог. — Ах, в кольце… Да, конечно. Граупнер — это могучий артефакт, спору нет, но дело в том, что Рагнарок без памяти, и очнется ли он… Кхм. При Фригг я бы эту тему не обсуждал…

— Но причем тут Рагнарок! — нетерпеливо перебил нового Верховного главнокомандующего богами и упрямо нахмурился сын конунга. — Если кольцо настолько сильно, то оно кому угодно не помешает, чтобы с Надиром бороться!

— Да, Олаф, несомненно, — ласково, словно взрослый — особо бестолковому малышу, кивнул Падрэг. — Но дело в том, что Рагнарок, когда был жив… то есть… э-э-э… Ну, вы меня поняли… Рагнарок давал мне померить его. И я не почувствовал в нем ровно никакой магии, или силы, или чего бы то ни было. О чем ему и сказал. Старик расхохотался тогда и промолвил, что кроме него Граупнер неподвластен никому, и не будет никогда. Что сила кольца умер… то есть, уйдет из нашего мира вместе с ним, Светоностным. Поэтому я не вижу смысла продолжать поиски, мальчик.

— Но Волупта предсказала…

— Предсказания не всегда сбываются, Олаф, — усмехнулся бог. — И это, похоже, один из таких случаев.

— Значит, мы может покинуть Хеймдалл хоть сейчас и отправиться по своим делам дальше? — уже не тая радости, потер пухлые ручки чародей.

— Да, конечно, — кивнул Падрэг. — Только сейчас я бы вам не советовал. Ночь, темень, драконы, варги, великаны, нервы у всех на пределе… Дождитесь утра.

— А как конкретно?..

— Как и попали сюда. Вдоль радуги. Я позабочусь, чтобы погода была соответствующая, — любезно улыбнулся верховный бог, давая понять, что аудиенция окончена. — В моем королевстве каждый получает, что заслужил.

Намек компанией был понят.

Не менее любезно попрощавшись и пожелав успехов во всех начинаниях на новом посту, люди откланялись.

Фригг они нашли в личных покоях, у постели мужа, в огромном беспомощном теле которого едва теплилась последняя крохотная искорка жизни.

Такая же неподвижная, как и ее супруг, простоволосая, она сидела на краешке кровати, сгорбившись, закрыв лицо руками и, казалось, готова была просидеть так всю жизнь, потом целую вечность, и после — еще столько же.

— Извините за вторжение… мы… сочувствуем вашему горю… правда… и не хотели мешать… но мы просто заскочили… на минутку… потому что завтра улетаем рано утром… и не хотели беспокоить… Мы пришли… чтобы сказать вам… до сви… — сконфужено откашлявшись, начал было Иванушка и осекся: в самом темном углу комнаты, на полу, вяло шевельнулось что-то массивное и косматое.

— Это Мьёлнир… — рассеяно, еле слышно прошептала, не шелохнувшись, словно закаменевшая богиня. — Не бойтесь…

— Его теперь никто не боится, — с тактичностью падающего кирпича брякнул отряжский королевич[58].

В углу словно взорвалось что-то, грохнуло, сверкнуло, ярко и яростно, резанув глаза, но вдруг, будто наткнувшись на невидимый щит, рассыпалось на мелкие искорки и погасло.

— Не позорься, сын, — подняла на вскинувшегося в неистовом бессилии молодого бога хозяйка дома. — Поздновато воевать начал.

— Но я не виноват, не виноват!!!.. — рухнул ничком на лысый ковер и стал молотить его кулаками он. — Не виноват!!!..

— Хорошо, ты не виноват. Тогда кто? — ровно, словно речь шла не об умирающем муже, опозоренном сыне и рухнувшем миропорядке, а разбитой чашке, проговорила Фригг. — Кто виноват, что ты не слышал меня все эти годы, когда я осуждала твое… увлечение… крепкими напитками? Кто виноват, что сегодня вечером ты оказался под столом скорее, чем некоторые съели первое блюдо? Кто виноват…

— Отец сделал из себя посмешище со своими предсказаниями! Мне было стыдно! Все пели ему похвалы в глаза и хихикали за спиной! Это мне — как серпом… по молоту… да и тебе тоже, я знаю! А эта подколодная гадюка Падрэг исподтишка издевался над ним!!! Подхалим! Склизкая тварь!.. Думаешь, я не понимал?! Ты меня за дурака считаешь?!..

— Если бы не эта подколодная гадюка, тебя бы, да и меня, в живых сейчас не было!

— За это я ненавижу его еще больше!!! — недавняя прострация и отчаяние сменились гневом — неуправляемым, хлещущим, брызжущим через край кипятком, будто взбесившийся гейзер. — Он всегда относился ко мне как к недоумку, а когда отец ударился в свое прорицательство…

— Это не повод, чтобы напиваться в такое время, сын!

— Но такое время, как ты его называешь, длилось уже две сотни лет! И ничего не случалось! Я рвался в бой, чтобы надрать задницу хоть кому-нибудь, но их было не найти!!! Надирское отродье сидело по своим логовам да щелям и носа боялось высунуть!..

— Потому что раньше ты мог дать им отпор!

Лохматая голова опустилась, втянулась в ссутулившиеся вдруг плечи, и огромные руки-лапищи безвольно обвисли по бокам.

— Ты права, мама… — подавленно прошептал Мьёлнир и, словно пьяный, неуклюже опустился на скамейку, и будто стало его меньше, и часть души его и жизни ушла из него с этим признанием, растворилась без остатка и следа в его отчаянии и скорби матери…

— Отец из-за меня пострадал… — тупо глядя в одну точку, монотонным, хриплым от рвущегося на свободу вулкана эмоций голосом заговорил он. — И все остальные — тоже… Я дурак… Большой лохматый могучий дурак… Я должен был тебя послушать… Я должен был не поддаваться на ехидство Падрэга… Я должен был быть готов к сегодняшнему вечеру… Я должен был… Хель и преисподняя!!! Я был должен всем, кто доверился мне и отцу!!!.. А теперь поздно. Падрэг прав: «сила есть — ума не надо», «велика фигура, да дура» — это про меня… Мама, ну почему, почему я сегодня остался жив?!..