Парижские могикане. Том 2 - Александр Дюма

Сначала о газетах, а это прежде всего следующие: «Монитёр», старый изношенный барометр, для которого правительства, какими бы они ни были, всегда показывают хорошую погоду; «Звезда», вечерняя газета, выходившая под редакцией г-на де Виллеля, г-на де Пейроне, а также преподобных отцов Годино, Ронсена и компании (газету называли «несчастливой звездой» короля); «Белое знамя» — газета также министерская, погибшая в бою (слава безумству храбрецов!); «Ежедневная», закрывшая собой брешь, подобно «Белому знамени»; «Французская газета», единственный роялистский листок, уцелевший от той эпохи. Кабинет министров выжимал более трех миллионов у добрых парижан для покупки обанкротившихся типографий и создания новых газет, которые никто не читал! Уже давно было известно, что правительство намеревалось насколько возможно уменьшить количество ежедневных изданий и вдвое сократить число собственных газет.

Другие газеты, издававшиеся в это время, — просим прощения, если что-нибудь забудем, — итак, другие газеты: «Дебаты» под редакцией братьев Бертенов; «Конституционалист» под редакцией Этьенна и Жэ; «Глобус» Пьера Перу; «Судебная газета», «Вечернее эхо», «Парижская газета», «Пандора», «Протестантское обозрение», «Энциклопедическое обозрение», «Британское обозрение», «Американское обозрение», «Меркурий».

Великих людей эпохи звали: Шатобриан, Беранже, Ламартин, Виктор Гюго, Кузен, Гизо, Вильмен, Тьер, Огюстен Тьерри, Мишле, Нодье, Лемерсье, Бенжамен Кон-стан, Ройе-Коллар, де Сегюр, Азаис, Казимир Делавинь, Арно, Мери, Бартелеми, Мишо, Дюваль, Пикар, Андриё, Жуй, Скриб; Вьенне, только что выпустивший к тому времени свое «Послание тряпичникам о преступлениях печати», Дюлор, публиковавший свою «Историю Парижа»; Кошуа-Лемэр, обращавшийся к г-ну де Пейроне с «Историческими письмами», в которых спрашивал Палату, почему против министров не выдвигаются обвинения.

Среди ученых тех лет были известны: Араго, Кювье, Бруссе, Жоффруа Сент-Илер, Шомель, Девержи, Пуансо, Тенар, Орфила, Дюваль, Лаплас, Бронньяр, Мажанди, Фурье, Шампольон.

Художники той эпохи: Делакруа, Энгр, Декан, Орас Берне, Деларош, Леопольд Робер, Луи Буланже, оба Жоанно, оформлявшие в это самое время собрание сочинений Вальтера Скотта в издании Госслена.

Скульпторы: Давид, Прадье, Фуаятье, Этекс, только что дебютировавший «Каином».

Музыканты: Россини, Герольд, Спонтини, Мейербер, Буалдьё, Обер, Галеви.

Певцы: Нурри, Дабади, Левассёр, Шоле, Поншар, Алексис Дюпон; певицы: Дабади, Сенти, Риго, Паста, Малибран.

Музыканты: Паганини, Байо, Брод, Лист, Тюлу, Вог, Штокхаузен, Галлей, Рено, Калькбреннер, Генрих Херц, Лафон; г-жа Штокхаузен, Мартенвиль, Лаба.

Не угодно ли вам пойти до конца и перечитать театральные афиши? Да будет так; для нас год 1827 — й — это день вчерашний, точнее, сегодняшний.

В Опере давали «Осаду Коринфа», «Весталку», «Соловья», балет «Астольф и Жоконд», «Венецианский карнавал». В один из ближайших дней объявляли ораторию «Моисей».

На афише Французского театра читаем: «Китайский сирота», «Юный муж», «Ревнивец поневоле», «Тасс», «Два зятя», «Последствия бала-маскарада», иногда — второй акт «Женитьбы Фигаро» (четыре других были запрещены и возвращены на сцену лишь при Мартиньяке по ходатайству барона Тейлора). Только что была исполнена драма в пяти актах Мели-Жанена «Людовик XI в Пероне», триумфально открывшая романтической школе двери театра на улице Ришелье. Объявляли возобновление «Артаксеркса»: надо же было хоть что-нибудь противопоставить Вальтеру Скотту!

В Итальянском театре: «Il Turco in Italia», «II Barbiere», «La donna del Lago», «Tancredi», « La Gazza ladra», «Semi-ramide» 22 — один Россини! Афиша 1854 года не очень изменилась с тех пор и выглядит почти так же, как в 1827-м.

В Комической опере шли: «Мастер», «Старуха», «Ричард Львиное Сердце», «Белая дама», «Гюлистан».

В Одеоне спектаклей было так много, что невозможно их все перечислить; каждую неделю что-нибудь новое. Приведем несколько названий наугад: «Сицилийская вечерня», «Комедианты», «Лесной Робин», «Маргарита Анжуйская», «Луиза», «Севильский цирюльник», в котором Дюпре — да, наш великий Дюпре — пел из-за кулис, а Бокаж мимировал на сцене. Кроме того, исполнялись: «Наследство», «Свадьба актрисы», «Фея Баланс», «Манлий», «Отелло», «Айвенго», «Домашний тиран», «Два англичанина», «Найденыш», «Путешествие в Дьеп», «Томас Мор», «Эмелина», «Эфрозина и Конраден» и т.д. и т.д. Наконец, только что была поставлена пьеса «Ловкач, или Всё ради успеха», ставшая модной прежде всего благодаря великолепной игре Бокажа, исполнявшего роль иезуита в короткой сутане, а кроме того, из-за намеков, которыми изобиловала эта вещь.

Театр ее высочества играл Скриба, только Скриба, ничего кроме Скриба. И театр был дважды прав, потому что, поступая таким образом, он создавал успех человеку умному и человеку талантливому: г-ну Пуарсону и г-ну Скрибу. Прочтите газеты того времени, и вы найдете неизменную афишу: «Девушка на выданье» г-на Эжена Скриба, «Брак по расчету» г-на Эжена Скриба; «Простая история» г-на Эжена Скриба; «Первая любовь» г-на Эжена Скриба, «Мишель и Кристина» г-на Эжена Скриба, «Новый Пурсоньяк» г-на Эжена Скриба, «Мансарда актеров» г-на Эжена Скриба и так далее и так далее и так далее — всё г-на Эжена Скриба.

В театре Водевиль Минетт и Лепентр-старший были отрадой завсегдатаев (Минетт скончалась миллионершей, Лепентр-старший был найден в канале Сен-Мартен!).

В Варьете шли спектакли Потье, Берне, Одри, Брюне, Казо, Лефевра. Милый, прелестный театр! (Театр Варьете 1827 года, разумеется.)

Всего несколько дней как открыли Театр новинок с Дежазе, г-жой Альбер, Буффе, Вольни.

В Порт-Сен-Мартен давали: «Норму», «Заочно осужденного», «Семейство сапожника», «Полишинеля», «Посещение Бедлама», «Жоко, или Бразильскую обезьяну»; Мазюрье ставил балеты, Дорваль — драматические спектакли.

В Амбигю-Комик можно было увидеть «Картуша» в исполнении Фредерик-Леметра.

В Гэте шел «Курятник»… Цензура охотно давала разрешение на постановку историй о знаменитых разбойниках.

Кстати, о цензуре: о ней было много крику. «Это не ново!» — скажете вы мне. Против цензуры негодовали не за то, что она мешала, а за то, что позволяла играть: цензура пропустила в Гэте пьесу, в которой автор поносил, высмеивал, оплевывал национальную гвардию. «Парижская газета», издававшаяся весьма порядочными людьми, и среди прочих — г-ном Пийе, наивно выражала удивление, как цензура могла пропустить подобную пьесу, и подняла скандал. «Парижская газета» просто-напросто забыла, что национальная гвардия, родившаяся в 1789 году, любимое детище Лафайета, носила на своих знаменах дату и имя, которые ужасно действовали на нервы преподобным отцам Монружа и Сент-Ашёля. Вот почему она была распущена при первом же удобном случае.