Ночная смена - Dok

Что-то вертится у меня в голове. Какая-то мысль, связанная с негромким хлопаньем воздушки… Что же я хотел сказать-то?

Рассказываю кумпанейцам о том, как приятели брата устроили засаду «на мертвеца». Рассказ встречен полным одобрением. И тут меня наконец осеняет.

— Надо бы нам начвора потрясти. У них есть ПБСы к АК. Надо бы проверить — не получится ли оснастить наши АК. Пара бесшумных автоматов не помешала бы.

— Гм… А ведь наверно и ПНВ у них есть?

— На выставках видел. И сколько и можно ли их реанимировать — не знаю.

— Да, пожалуй, один АК — Б нам бы очень к месту был. Только боюсь, что за ПБС начвор из нас два литра крови выпьет.

— Это само собой… Но в конце концов есть на что махнуться. И может он и не такой ужэ скаредный — выдал же на зачистку Зоопарка 210 патронов для винтовок. Интересно — в Кронштадте есть патроны для АК — Б?

— А что и патроны другие нужны? Просто семерка не покатит?

— Конечно, нет. Там патрон специальный — и пуля тяжелее и пороха меньше. Вот он и плюет с дозвуковой скоростью. Вообще-то сомнительно, что у мореманов такие есть. Но если есть — нам бы очень бы пригодился. Надо бы Доктора сосватать — чтоб еще чего добыл.

— А что нам надо добыть? Я мигом!

— На букву «Ф». То есть «фффсё!» Нам все нужно. Потому что мы вообще-то нищие. У нас только беженцев много.

— Может, что удастся выцыганить — мореманы хотят нас впрячь в спасение курсантов из Адмиралтейства.

— Ну, впрячься то мы с удовольствием. Нам подраться — ночью снится, ага. И как они себе это предлагают сделать?

— Отгородить от Арок Адмиралтейства набережную поперек — до Невы. А потом зачистить от тех зомби, что туда попали.

— Делов на пять минут. Учитывая, что там машин битком, и на Дворцовой и Невском зомби — как на Первомайской демонстрации, разве что без транспарантов. Как пальба начнется, так они и подтянутся…

— Это да… А что у нас с бронетехникой?

— Чинят. Стояли агрегаты лет сорок. Там небось вся резинка крошится при чихе. Да и пулеметов под них нет. А вот, похоже, Горюнова монетчики в боевой вид привели. Завтра будут опробовать.

— Ну что Николаич, пойдем, а?

— Хорошо. Еще один эксперимент. Володя! Махмуд, зажигай!

Вовка вытягивает из неприметно стоящего полиэтиленового пакета бутыль из- под вина со свисающей из горлышка мокрой тряпкой. А, «завтрак анархиста»!

Аккуратно поджигает тряпку зажигалкой и, несильно размахнувшись, швыряет бутыль в зомби. Бутыль бьется о решетку и окатывает огненным дождем и лежащие трупы и жрущих их мертвецов.

Удивительно — зомби замирают и таращатся на огонь. Те, которым досталось, и потому они горят, ведут себя как дуболомы Урфина Джюса — пожилой дядька у самой решетки внимательно смотрит на свои горящие руки. На его изгрызенном лице — маска сосредоточенного внимания. Интересно!

— Надо бы в следующий раз раздобыть у морских всяких фальшфайеров и ракет.

— Да, я не ожидал такого. Что угодно, но не это.

— Ладно, пошли домой.

Ужин опять замечательный. Гречневая каша и ветчина ломтиками. Грог. Очень все это после холодрыги хорошо идет.

Наконец знакомлюсь с женами Николаича и Ильяса — до этого они возились с детьми в Трубецком. Оказывается, детишки очень хотят сходить в Зоопарк. К моему удивлению Николаич не разражается громовым хохотом, а задумывается. Я бы не отважился тащить детенышей в Зоопарк. Хотя когда еще они этих зверей увидеть смогут.

Тех же львов. Вовка к слову сегодня им медвежьи потроха закинул и воды залил. Тоже ведь жрать кошек придется. И больше львов в обозримом будущем не будет. А дети потом внукам будут рассказывать.

Но общаться некогда — для себя решил, что составлю компанию Дарье и Саше. Не то, чтоб гуманист или еще что патетическое… Но мне бы было легче, если б со мной кто в такой ситуации остался.

Еще спрашиваю разрешения у Николаича — взять для медсестры ТТ и патронов. Разрешает и выдает — уже чищенный. Видно сторожа-часовые от нечего делать готовят оружие к употреблению. Также получаю какую-никакую одежонку из охотничье-рыболовных запасов под женский размер. И пачку патронов.

Медсестра еще не ложилась. Несколько огорчается от ТТ — оказывается, привыкла к ПМ. Интересно, где успела? Но благодарит и за оружие и за одежду. Хотя по лицу большой радости не видно. Знакомимся. Ее зовут Надежда Николаевна. Ну что ж, будем знакомы, Надежда Николаевна. Спрашиваю — как у нее с едой? Нормально. Ну ладно, раз нормально, спокойной ночи тогда, Надежда Николаевна.

У меня спокойной ночи не получается. Саша всю ночь мечется в жару. Дарья тоже не спит. Советует мне дрыхать, если что — она меня разбудит. Спать у меня не получается. Прекрасный звон часов Петропавловки, который мне так нравится днем — ночью просто выматывает и я вскакиваю каждые 15 минут от близкого дилибома. А каждый час дилибом еще и с перезвонами. Минуты на три с вариациями.

Когда я вскакиваю в 4 часа, Саша синхронно со мной садится, смотрит на меня и заявляет: «Голуби! Мерзкие птицы! Летающие крысы! Нелепое техническое решение. Ненавижу!» и валится со стоном обратно.

Дарья Ивановна проверяет его температуру старым материнским методом — прикоснувшись губами ко лбу сына.

— За 39!

Очень похоже. Плохо. Для лихорадки от крысиного укуса слишком рано…

У Виктора все спорилось в руках. Бункер моментально протопился, матрасы оказались сухими, и внутри Убежища было чертовски уютно. Наверно поэтому Виктор ощущал себя действительно счастливым. Досадно, что телевизор в этой глуши было не глянуть, но радио с Иркой они слушали. И судя по тому, как с уважением, а чуток позже и с обожанием она смотрела на него, Виктор понял, что сейчас наконец до нее дошло, насколько счастливый билет она вытащила. Радиостанции исчезали одна за другой, то, что там передавали, могло бы ужаснуть — если б не тот факт, что от этих кошмаров отделяло минимум 90 километров бездорожья и леса, озер и болот… Потому Виктор веселился от души, пересказывая своими словами готовившей праздничный ужин Ирке, что говорилось в наушниках:

— Дорогие слушатели нашего канала! Я, диджей Хер-офф посылаю вас всех в жопу, потому что я скоро сдохну! Я сижу здесь уже третий день! Мне не добраться даже до сортира, потому что в коридоре — звукооператор и моя телка. Они подскуливают и царапаются в дверь, но я нихрена им не открою! Может вам поставить что-нибудь послушать? Мою последнюю композицию «дохлая телка ломится в дверь»? Слушайте, она отлично делала минет, а сейчас у нее нет половины морды… Меня тошнило вчера целый день — после того, когда я на нее глянул. Такого даже под маркой не увидишь! И кому я это говорю? Мне уже два дня никто не звонит… Эй, слушатели, в рот вам всем хер с залупой как коровья морда. Позвоните!!! Я последний человек в этом доме… И на этой улице… Я уже не могу смотреть в окно, потому что там нет ни одного живого. Напротив в доме был живой мужик. А сегодня он открыл окно, помахал мне, смеясь от души, рукой — и вышел. В окно. Я видел как его ели. Его и сейчас едят. Но я не дам им меня жрать! Для тех, кто слушает наш канал ставлю шедевр Верки Сердючки «Все будет хорошо!» Я знаю, что это тупое говно, но оставайтесь на нашем канале…