Сиверсия - Наталья Троицкая

– Мы дошли до последней замуровки, пробитой спасателями, а дальше – жопа!

Он бросил жилет рядом с автоматом.

Хрыпов погрозил ему кулаком.

– Прекрати выражаться при генерале!

Андреанов обернулся, нашел взглядом Гамова, смотревшего на него через группу технарей, которые теперь переместились к доске с картой местности.

– Здравия желаю!

Сотрудники расступились, пропуская Гамова ближе.

– Так «жопа» или «полная жопа», майор? – спросил Гамов.

Андреанов не смутился.

– Полная, товарищ генерал. Дайте лист бумаги с ручкой, – обратился он к спецам.

Наскоро набросав план-схему, взяв ручку, как указку, Андреанов продолжил:

– Здесь лаз, который пробили спасатели в старой замуровке. Сразу за нею площадка имеется, что-то вроде большой пещеры, метров десять на десять. Освещение слабое. Направо идет темный тоннель, вот здесь. Слева дверь, вот здесь. Дверь металлическая, наподобие входной в подъезд. На площадке датчик движения, дверь попадает в его сектор обзора.

– Что за датчик? – спросил один из спецов.

– Обычный пассивный инфракрасный извещатель типа LS-100-PС.

– Серегин, информацию! – сказал Хрыпов, обращаясь к задавшему вопрос спецу.

– Пассивный инфракрасный датчик движения серии LS-100-PС подходит для помещений любого типа, не реагирует на животных весом до 25 кг, имеет цифровую обработку сигнала, обеспечивающую высокий уровень надежности и защиту от ложных тревог. Оснащен специальной технологией, обеспечивающей точный анализ контуров тела человека и их дифференциацию от окружения и животных. Не требует регулировки в зависимости от высоты установки. Обычно ПИК-извещатели обнаруживают стандартную цель, движущуюся со скоростью 0,3–3 м/с. Это требование ГОСТ Р 50777-95. Есть извещатели с увеличенным диапазоном обнаруживаемых скоростей, как правило в интервале 0,1–5 м/с. Наш как раз такой. Вы тип не перепутали? – спросил Серегин.

Андреанов усмехнулся, достал из нагрудного кармана фотоаппарат, размером с зажигалку, протянул Серегину.

– Подключи, увидишь.

Серегин оперативно настроил ноутбук на устройство, на экране вспыхнула картинка, датчик был снят в режиме ночной съемки.

– Да, это действительно LS-100-PС, – кивнул он. – Встроенного микроволнового датчика нет. Если подробно: ИК датчик следит за передвижением по тепловому каналу, а микроволновый действует как мини-радар и контролирует отраженный от стен и пола радиосигнал, замечая движение по изменению времени отражения радиоволн. В общем, наш направленный излучатель «Штурм» предусматривает работу с этим типом датчиков. Проблемы я не вижу, – заключил Серегин и, довольный ясностью ситуации, посмотрел на Гамова.

Тот кивнул, коротко бросил:

– Продолжайте, майор.

Андреанов потер отросшую за сутки щетину.

– Вот здесь датчик движения, – он отметил место на схеме взятым в кружок крестом. – Первое, что нам пришло в голову, при штурме его «задавить». Но потом мы подумали: почему датчик один? Обычно в любой охранной системе датчики взаимозащищены. Их сектора обзора перекрываются, они выбирают «мертвые зоны» друг друга. Из укрытия мы внимательно осмотрели каждый сантиметр пещеры, но больше датчиков не было. Если датчик не для охраны, тогда для чего? – Андреанов сосредоточенно смотрел на генерала Гамова. – Увеличенный наблюдательной оптикой электронный замок двери оказался «запитанным», грубо и вульгарно. Значит, датчик работает, как детонатор. Хозяева, вероятно, уже далеко и точно не планировали возвращаться. А вот заложники, действительно, в ловушке.

– Как это работает? – спросил Хрыпов, обращаясь ко всем сразу.

– Принцип несложный, – тут же начал объяснять Серегин. – ИК-фотоэлемент, за ним усилитель и два интегратора, один с малым временем интеграции, другой с большим, импульсы поступают на входы компаратора. Когда скорость изменения теплового фона мала, на входах компаратора разности сигнала нет и нет срабатывания. При быстром изменении сигнала «медленный» интегратор не успевает за «быстрым». Происходит срабатывание. Электронный импульс идет не на пульт охранной системы, а на взрывное устройство. Цепь замкнулась Взрыв.

– «Штурм» почему не подходит? – спросил Гамов. – Мы его всегда использовали, когда надо было «ослепить» датчики.

– Мощный импульс «Штурма» может спровоцировать взрыв. Может быть, я перестраховываюсь, – Серегин оглядел присутствующих, точно ища поддержки, – но лучше не рисковать.

Хрыпов нервно поежился.

– Нам надо разминировать замок. Думайте, что делать с датчиком! – резко сказал он.

– Может, его просто засветить, старым дедовским способом? – спросил стоявший рядом с Серегиным напоминавший студента молодой человек. – Какую он защиту от засветки имеет, 60000 кондел?

– В принципе, можно взять фонарь-миллионник… – сказал кто-то.

Серегин сел за компьютер, на экране которого все еще была фотография датчика движения. Он внимательно смотрел на экран и рассуждал, точно сам с собой:

– Ну, засветим мы одну из секций пирочувствительного элемента. На время. Физическая природа пироэлектриков такова, что электрический заряд, спонтанно возникший при засветке, постепенно растекается с поверхности. Две секции засветить будет сложно из-за системы линз. А если начать движение и сработает не ослепленная секция? Если автоматически повысится чувствительность в засвеченном канале? А где вообще гарантия, что датчик не сработает при засветке?

– Ты что-то про скорость перемещения говорил… Может, просто двигаться медленно? Приблизиться к нему с необходимой скоростью, заслонить стеклом, например? – предложил все тот же «студент».

Серегин покрутил головой.

– Дмитрий, ваша специализация – вентиляционные шахты. Вот и занимайтесь делом.

Заметив начальственный взгляд Хрыпова, он добавил:

– Даже если двигаться очень медленно, датчик все равно сработает. В нем стоит линза Френеля. Она особым образом преломляет свет, падающий на датчик. Как бы лепестками. Лепестки идут не по очереди, а вразнобой. Поэтому, если вы идете, то на один кристалл датчика попадает, преломившись через линзу, излучение от вас, а на другой кристалл – излучение от другой, удаленной от вас точки, и датчик срабатывает. Мы проверяли это не раз еще на разработке «Штурма», правда на других датчиках. Но тип датчика зависит только от того, какая в него вставлена линза Френеля. Меняется зона детектирования, сами же принципы функционирования остаются прежними.

– Что вы предлагаете? – спросил Хрыпов.

– Пока не знаю, – честно ответил Серегин. – Аналогов у нас еще не было.

– Андреанов?

– Инфракрасный датчик – это треть дела, – сказал Андреанов. – На двери может быть датчик давления, тоже соединенный с механизмом взрывного устройства. Ну, погасим мы эти датчики. Взорвать дверь нельзя. Кода замка мы не знаем, а один набор неверной комбинации…

– Вывод?

– Лезть туда не надо, – сказал Андреанов. – Надо искать другой вход. Я выставил у выхода на площадку наблюдательный пост: Уточкин и Тихомиров. В присутствии основных сил, пока не решено со штурмом, нет необходимости. Пусть ребята поспят. Пять часов как из Абхазии.

– А этот «другой» вход, думаешь, с гарантией чистый? Там тоже наверняка намудрили. Только здесь мы видим, что именно намудрили, а там будет кот в мешке.

– Я же сказал, – Андреанов посмотрел на Хрыпова, – полная, извините, задница.

– Что мы знаем о том, кто и как эти помещения использовал? – спросил Хрыпов.

– Информации нет.

– Товарищ полковник, президент на линии! – крикнул радист.

Хрыпов обернулся к Гамову.

– Что будем делать?

– Разговаривать с президентом.

Гамов подхватил свое черное пальто и быстрым пружинистым шагом направился к выходу.

– Объявляй часовую готовность! – на ходу приказал он. – «Собак войны» на исходную!

– Товарищ генерал! Но…

– Выполнять! Андреанов, за мной!

Белый, залитый солнцем луг и смех, как колокольчик.

– А я смотри, как могу!

Широко раскинутые руки, вдох, сердце замирает восторгом. Еще мгновение и густой бархатистый клевер уже пружинит под спиной, словно подушка. Запах дурманит голову. Ухо щекочет божья коровка. Рядом хлопотливое жужжание шмеля. Отсюда, снизу он кажется неправдоподобно большим и мохнатым. А над шапками клевера расплескалась синева. Ни одного белого островка. Клевер тянется к самому небу и шепчет, баюкает.

– Валентин, ты посмотри на него! Завалился в клевер прямо в новой белой рубашке! – голос мамы не то расстроенный, не то удивленный.

Голос отца:

– А мордаха-то, мордаха, до-воль-на-я! Ну, а мы-то что с тобой, Зоенька, думаешь дюже взрослые?

Серебряный смех мамы, короткий восторженный вскрик, шорох смятого клевера.

– Благодать-то какая!

– Валя, как маленький, ей-богу!

Тишина. Только слышно мерное жужжание луговых пчел и шмелей на фоне монотонного пения кузнечиков.