В постели со Снежной Королевой - Тронина Татьяна Михайловна

— Я? — Алена растерялась. — Я… Послушай, мне сейчас некогда, позвони чуть позже! — Она захлопнула крышку сотового и нервно запихнула его обратно в сумочку.

— Не понимаю… — кутаясь в прозрачно-лиловую шаль, пожала плечами Ивлева, когда часы наконец отбили положенное время. — Зачем Никита вам все это сказал?..

— Лариса Викторовна до сих пор обвиняет Селетина в смерти Вики. Есть и другие, которые тоже с ней согласны…

— Ну и что? — скучным голосом произнесла Ирма Ивлева. — Знали бы вы, Алена, какой шлейф досужих вымыслов тянется за мной!

— Но в прошлый раз вы говорили мне совсем другое! Про мрамор, разбуженный резцом художника, скудный городской пейзаж, палитру художника, устремления, чаяния и прочую высокохудожественную дребедень! — нетерпеливо напомнила Алена.

Ирма, взмахнув ресницами, трагически подняла свои чудесные глаза вверх.

— В чем вы пытаетесь меня обвинить? — печальным, дрожащим от горечи голосом спросила она. — В том, что мы с Никитой ненадолго нашли утешение друг в друге? Так это все в прошлом…

— Но Вика любила Ратманова! И вы, ее подруга, знали об этом! Она перед смертью звонила матери и кричала, что он обманул ее, изменил… Она была вне себя! А Лариса Викторовна поняла ее слова неправильно, она решила, что Вика обвиняет своего мужа… Но мы-то знаем, что она говорила о Никите Ратманове!

— Ну и что? — вздохнула Ивлева.

— Так это вы убили ее! Вы и Никита Ратманов… — сказала Алена. Внутри у нее все клокотало от возмущения. — Поступили с ней по-свински!

— Послушайте, у меня совсем нет времени, — уныло пробормотала Ивлева и посмотрела на часы. — Я ничего не собираюсь отрицать, но вместе с тем никакой вины за собой не признаю. Все, все, идите…

В этот момент в комнату заглянула приветливая домработница в переднике и с аккуратным пучком на голове:

— Ирма Константиновна, там Селетин Роман Аркадьевич, вас спрашивает… Примите его или нет?

— Что-о? — в один голос воскликнули Ирма с Аленой. И невольно переглянулись. «Рома… Господи, как он тут оказался?! Зачем?..»

— Зови его, Верочка, — неожиданно кротко изрекла Ирма, а потом повернулась к Алене. — Я так понимаю, наш Роман Аркадьевич до сих пор ни о чем не догадывается?..

В гостиную ворвался Селетин.

— Привет, Ирма… Ты извини, что я… Так и есть! — Он увидел Алену. — Алена, я за тобой! Что ты тут делаешь?

— Ромка, как ты догадался, что я здесь? — бросилась она к нему.

— Мелодия! — Он был взволнован. — Я как услышал ее по телефону… Я сразу узнал эту шарманку… — Он указал на старинные напольные часы. — Мы же бывали тут с Викой… Но я ничего не понимаю! Алена, что ты делаешь здесь?

Ирма, кутаясь в свою шаль, изящно опустилась в кресло и сказала, опустив ресницы:

— Разве ты не знал, Рома, что твоя новая знакомая проводит некое расследование?

— Какое еще расследование? — Лицо у Селетина мгновенно окаменело. — Алена, ну зачем?.. Ты опять! Ирма, прошу прощения, мы пошли…

— Рома, погоди, — сказала Ивлева, улыбаясь уголками розовых губ. — Сядь. Сегодня, видно, особый день — когда срываются все маски и когда тайное становится явным… — Она изъяснялась в привычной, несколько туманной манере. — Ты знал, например, что у Викуси был тайный роман?

«Неужели скажет? — мысленно ахнула Алена. — И ведь не боится… Как будто это доставляет ей удовольствие!..»

— Знал, — не сразу, холодно ответил Селетин и с раздражением посмотрел на Алену.

— А с кем — ты знал? Нет? Бедный… — вздохнула Ирма. — А вот Алена теперь знает. — Она сделала паузу. Напольные часы едва слышно тикали, отсчитывая время. — Это Никита. Никита Ратманов, наш общий друг.

Селетин ничего не ответил, но Алена увидела, как лицо его вдруг изменилось, словно тень на него набежала.

— Не веришь? А зря… Она вот все знает! — Ирма кивнула на Алену.

«Ирма мечтала об этом рассказать… Врала, скрывала, сдерживалась до последнего, а потом не выдержала! — мелькнуло у Алены в голове. — И, похоже, ни в чем не раскаивается, ни о чем не жалеет. Бедная Вика, кого ты выбрала себе в подруги! Она же никого, кроме себя, не любит…»

— Это правда? — тихо, без всякого выражения спросил Селетин.

— Ты о Никите? Да, я с ним тоже говорила, — мрачно призналась Алена.

Селетин перевел взгляд с одной на другую. Потом произнес с отвращением:

— Зачем? Я не понимаю, Алена, зачем ты все это делаешь?

— Потому что ты ни в чем не виноват! — закричала она. — Это они — Ирма и Никита — они довели Вику до смерти! Они, а не ты!

Селетин посмотрел на Алену — так, словно взглядом хотел ее убить.

— Какая разница? — тихо произнес он. — Какая теперь разница?. Да, я хотел знать, кто был у нее… Но что это меняет?.. — Он хотел еще что-то сказать, но потом не выдержал и, тяжело ступая, вышел из комнаты.

— Вот она, ваша правда! — вздохнула Ивлева. — Теперь вы довольны, Алена?..

Ничего не ответив, Алена побежала за Селетиным.

— Рома, погоди… Рома, мы должны поговорить!

Он ничего не ответил. Домработница с неизменной, точно приклеенной, улыбкой распахнула перед ними входную дверь.

Ирма снова опустилась в мягкое кресло, закрыла глаза. Как-то сумбурно, незавершенно все получилось — она представляла эту сцену иначе, и теперь досада терзала ее. И эта чересчур въедливая Алена… Алена была новым персонажем (впрочем, о том, что у Селетина когда-нибудь появится женщина, можно было догадаться!), но она совершенно не вписывалась в рамки происходящего.

…Лучшей ролью Ирмы была Одетта-Одилия из «Лебединого озера». Дело в том, что двух героинь исполняла одна и та же танцовщица. Очень сложная партия, в которой встречались все виды и темпы классического танца — от скульптурно-законченного адажио второго акта до стремительного, экспрессивного дуэта в третьем.

Сюжет «Лебединого озера» был прост: Одетта — заколдованная девушка, превращенная в птицу чарами злого гения. Она ждет избавителя — принца, который силой своей любви и верности спасет ее от заклятия. Но есть разлучница — Одилия, у которой свои планы.

«Одетта знает, что измена может ее погубить, — когда-то на репетиции объяснял Ирме ее задачу Андрей Бенедиктович Макаров, известный хореограф, отец Вики. — Любовь для нее — это одновременно и спасение, и гибель. Работай над психологической темой, над пластикой Одетты, Ивлева, потому что злодейка Одилия у тебя получается почему-то ярче…»

Ивлева собиралась разделить роли.

В жизни их будет две, а не одна.

Вика и Ирма. Одетта и Одилия.

Но прекрасно задуманное представление сорвала эта неизвестно откуда взявшаяся Алена, и вместо строгого и изящного спектакля получился коммунальный скандал, в котором Ирме пришлось играть роль не коварной и в то же время романтичной Одилии, а какой-то обыкновенной стервы — роль не слишком удачную и ко всему прочему никогда не вызывавшую у публики сочувствия! Чудесное зрелище стало обычным фарсом, дешевкой…

— Верочка, принеси чаю! — устало крикнула Ирма.

…Все началось давно, очень давно. Сколько лет она знала Вику?

Да чуть ли не с детства! В балетном училище Ирма ни с кем не дружила, поскольку все ее соученицы являлись одновременно ее соперницами и завистницами, а Вика, хоть и была дочерью прославленного хореографа, соперницей Ирме никогда не являлась. У Вики не было никаких способностей к танцам. Вика была слишком жалка, чтобы конкурировать с самой Ирмой Ивлевой…

Когда Вика вышла замуж за этого Селетина, Ирма решила с жалостливой снисходительностью — ну, это временно. Кто станет долго терпеть возле себя эту дурочку?..

Но шли месяцы и годы, а Роман Селетин и не думал расставаться с Викой. Разумеется, Ирма не ревновала Селетина — подобные мужчины никогда не были в ее вкусе, но она ревновала к той любви, которую испытывал Селетин к своей жене. Разве стоило так любить Вику? Так нежно, трепетно и бескорыстно, словно Вика была редким цветком, неземным созданием, феей, ангелом, белой лебедью…