Василевский - Владимир Дайнес

Сталин одобрил план и сроки начала операции. Он поручил Жукову подготовить отвлекающую операцию на Калининском и Западном фронтах под кодовым наименованием «Марс». На Василевского была возложена координация действий всех трех фронтов сталинградского направления при проведении контрнаступления. Это был серьезный экзамен для Александра Михайловича, которому впервые на практике предстояло решать задачу стратегического масштаба.

Замысел операции «Уран» состоял в том, чтобы ударами войск Юго-Западного фронта с плацдармов на южном берегу Дона в районах Серафимовича и Клетской и левого крыла Сталинградского фронта из района Сарпинских озер южнее Сталинграда в северо-западном направлении разгромить войска, прикрывавшие фланги ударной группировки противника. В последующем, развивая наступление по сходящимся направлениям на Калач, Советский, намечалось окружить и уничтожить его главные силы, действовавшие непосредственно под Сталинградом. На долю войск Донского фронта выпадало нанесение двух вспомогательных ударов. Первый удар — силами 21-й и 65-й армий из района восточнее Клетской на юго-восток с целью свертывания обороны противника на правом берегу Дона. Второй удар — войсками 24-й армии вдоль левого берега Дона на юг, чтобы отсечь группировку противника, находившуюся в малой излучине Дона. Одновременно 66-я армия активными действиями должна была сковывать противостоящие вражеские части.

А. М. Василевский прибыл в штаб Юго-Западного фронта, который находился в г. Серафимович. Здесь работниками Генштаба для него был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами. Не успел он обжиться на новом месте, как позвонил Сталин и предложил прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов, касающихся предстоящей операции. Ничего более конкретного он не сообщил. В шесть часов вечера Василевский уже находился в кремлевском кабинете Сталина, где проходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял Василевского и предложил ему ознакомиться с письмом командира 4-го механизированного корпуса генерала В. Т. Вольского.

Василевский, читая письмо, еле сдерживал закипавшее в душе раздражение. Вольский писал, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу операции, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями. Комкор отмечал, что он как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а быть может, и отказаться от нее совсем.

— Ну, каково ваше мнение по поводу письма Вольского? — спросил Сталин.

— Товарищ Сталин, я удивлен этим письмом. В течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказывал ни малейшего сомнения как по операции в целом, так и по задачам, поставленным перед войсками вверенного ему корпуса. Более того, 10 ноября на заключительном совещании он заверил представителей Ставки и военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а затем доложил о полной боеспособности и об отличном, боевом настроении личного состава этого соединения. У меня нет каких-либо оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков ее начала.

Сталин, выслушав Василевского, спросил:

— А как вы объясняете это письмо?

— Я не могу объяснить это письмо.

— Как вы оцениваете автора этого письма?

— Вольский отличный командир корпуса, способный выполнить возложенное на него задание.

— А теперь, после этого письма? — спросил Сталин. — Можно ли его оставить на корпусе, по вашему мнению?

Василевский несколько секунд думал над этим, потом сказал:

— Я считаю невозможным снимать командира корпуса накануне наступления и считаю правильным оставить Вольского на его должности, но, конечно, с ним необходимо говорить.

— А вы можете меня соединить с Вольским, — спросил Сталин, — чтобы я с ним поговорил?

— Постараюсь это сделать сейчас.

Василевский вызвал по ВЧ командный пункт фронта, приказал найти Вольского и соединиться с ним через ВЧ и полевой телефон. Через некоторое время Вольского нашли. Сталин взял трубку.

— Здравствуйте, товарищ Вольский. Я прочел ваше письмо. Я никому его не показывал, о нем никто не знает. Я думаю, что вы неправильно оцениваете наши и свои возможности. Я уверен, что вы справитесь с возложенными на вас задачами и сделаете все, чтобы ваш корпус выполнил все и добился успеха. Готовы ли вы сделать все от вас зависящее, чтобы выполнить поставленную перед вами задачу?

Очевидно, последовал ответ, что готов. Тогда Сталин сказал:

— Я верю в то, что вы выполните вашу задачу, товарищ Вольский. Желаю вам успеха. Повторяю, о вашем письме не знает никто, кроме меня и товарища Василевского, которому я показал его. Желаю успеха. До свидания.

Сталин говорил все это абсолютно спокойно, с полной выдержкой, весьма мягко. После этого он сказал, что Василевский может отправиться на фронт.

Утром 19 ноября Василевский снова был в Серафимовиче, а затем выехал в 5-ю танковую армию генерала П. А. Романенко, которой предстояло сыграть главную роль на Юго-Западном фронте.

К началу контрнаступления Юго-Западный, Донской и Сталинградский фронты насчитывали 1103 тыс. человек, 15 500 орудий и минометов, 1463 танка и САУ, 1350 боевых самолетов. По другим данным, на трех фронтах насчитывалось около 979 танков, из которых более 80 % находилось на Юго-Западном и Сталинградском фронтах.[258] Им противостояли итальянская 8-я, румынские 3-я и 4-я армии, немецкие 6-я полевая и 4-я танковая армии группы армий «Б»; всего более 1011,5 тыс. человек, 10 290 орудий и минометов, 675 танков и штурмовых орудий, 1216 боевых самолетов. По живой силе соотношение сторон было равным. По артиллерии и минометам советские войска превосходили противника в 1,5 раза, по танкам и САУ — в 2,1, а по самолетам — в 1,1 раза.

Перед началом контрнаступления повалил густой крупный снег, который смешивался с туманом. Видимость не превышала 250 м. В таких условиях действия артиллерии очень затруднены. Несмотря на это, она в установленный срок приступила к проведению артиллерийской подготовки. В полосе Юго-Западного фронта оборона румынской 3-й армии была подавлена на двух участках. Однако из-за плохой видимости далеко не везде вражеская оборона была сокрушена, особенно на фланговых участках прорыва. Стрелковые соединения 5-й танковой и 21-й армий Юго-Западного фронта с плацдарма у Клетской перешли в наступление, быстро взломали передний край обороны противника и устремились вперед. Для наращивания удара в сражение между 12 и 13 часами дня были введены 1,4 и 26-й танковые корпуса. Генерал Паулюс сразу почувствовал надвигающуюся угрозу, но своевременных контрмер не принял. Только в десять часов вечера командующий группой армий «Б» генерал-полковник М. фон Вейхс вынужден был принять решение немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде. Командующему 6-й армией приказывалось создать ударную группировку (две моторизованные, одна пехотная дивизии), которая под руководством штаба 14-го танкового корпуса должна была нанести удар в северо-западном или западном направлении.[259] Фон Вейхс, видимо, не до конца осознавал опасность, так как выделил незначительные силы для парирования удара советских войск.