От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе - Дмитрий Алексеевич Мачинский

И наконец, после вопля-мольбы матери — восьмое стихотворение, попытка завершения и разрешения. «Я знаю, я знаю, / Кто чаше — хозяин!» — хозяин мира, хозяин «чаши бытия», индивидуальной «земной» судьбы и счастья. Героиня, испытавшая неумолимое притяжение той высшей силы, которой она «в слове» отдалась сама, отдала Друга и чуть было не отдала дитя, — вступает в борьбу с нею:

Но легкую ногу вперед — башней

В орлиную высь!

И крылом — чашу

От грозных и розовых уст —

Бога!

Бога, в имени которого Цветаева через год в экземплярах «Разлуки», подаренных Борису Пастернаку, Анастасии Цветаевой и, позднее, Андрею Оболенскому, зачеркнула заглавное «Б», заменив его строчным.

После сказанного ясно, о каком боге идет речь, — о том, рядом с которым орел и чьи уста «грозные и розовые», о языческом боге, соединяющем в себе черты Зевса и иных богов и сливающемся с образом непреклонной Мойры (рока); своим всемогуществом божество цикла «Разлука» превосходит эллинского Зевса и напоминает Бога библейского и христианского, Бога европейской философии.

Неясно, с большой или маленькой буквы было написано имя бога в рукописи цикла. Однако, поскольку в близком по образности месте из поэмы в словосочетании «гром Божий» мы встречаем «Б» и во вступительном обращении к Всад-нику стоит «к Тебе», есть основания полагать, что в июне 1921 года, когда Цветаева была захвачена сходными страстями и темами, она просто не обратила внимание на двусмысленность заглавного «Б» в слове, заключающем цикл.

Итак, страсть к «уходу» была обуздана в последних стихах цикла (16–17 июня). Стихи же последующих дней образуют единое «моление о сохранении жизни» Сергею Эфрону. Это стихотворение «Вестнику» (20 июня) и цикл «Георгий» (26 июня — 1 июля). Последнее стихотворение осталось незаконченным, поскольку пришло известие от Ильи Эренбурга, что Эфрон жив. «Без Вас для меня не будет жизни, живите», — строка из письма, полученного от Сергея Эфрона. «С сегодняшнего дня — жизнь», — запись в тетради Марины Цветаевой [Эфрон 1979: 87]. И она энергично начинает готовиться к отъезду. В частности, формирует сборники и пристраивает их в издательства. Среди подготовленных к печати во второй половине 1921 года был и сборник «Разлука».

XI. О принципе формирования сборника «Разлука»

Проведенный анализ позволяет объяснить те особенности композиции сборника «Разлука», которые были выявлены в первом разделе. Напомним, что он построен не по обычному для Марины Цветаевой хронологическому принципу: между поэмой «На Красном коне» и сборником «Разлука» (то есть в январе — мае 1921 года) Цветаева написала несколько стихотворений и два стихотворных цикла, однако не включила их в сборник. В сборнике поэма и цикл стихов «Разлука» представлены в «обратной хронологии» и объединены лишь доминирующей темой, обозначенной названием «разлука».

Повторим в самых общих чертах содержание цикла: тревога героини за «брошенного» Друга, жажда уйти из жизни, возникающий образ ждущего ее «там» или отлетающего «туда» Друга, готовность покинуть ребенка, затем тема устрашенности, возвратная тяга к земной любви и попытка борьбы с «хозяином чаши».

В написанной же ранее поэме героиня во имя освобождения любви к Гению и по его требованию жертвует сначала любимой куклой, а затем — Другом и Сыном.

Таким образом, мотивы ухода в «мир иной», непреодолимого притяжения некой стихийной силы, принесения ей в жертву земных привязанностей, возникающие, но преодолеваемые в цикле «Разлука», безраздельно господствуют в поэме «На Красном коне», получая воплощение в образе Всадника-Гения. Это, на наш взгляд, и определило как известное единство сборника, так и порядок расположения его частей.

XII. О двух вариантах поэмы «На Красном коне» и о «магии слова»

Сборник «Разлука», содержащий полный, посвященный Анне Ахматовой вариант поэмы «На Красном коне», был сформирован между июлем и декабрем 1921 года и вышел в свет в феврале 1922-го. Но по прямому свидетельству Цветаевой (см. письмо к Ю. П. Иваску от 4 июня 1934), в это же время, между маем и декабрем, был составлен и сборник «Психея», содержащий сокращенный вариант поэмы без посвящения и изданный в марте — апреле 1923 года. Правда, неизвестно точно, входила ли поэма в первоначальный вариант «Психеи», но можно быть уверенным, что если входила, то в сокращенном варианте, так как беспощадная самообнаженность автора в первоначальном варианте препятствовала включению его в «Психею», составленную «по приметам явной романтики», «по руслу физического <то есть внешнего. — Д. М.> плаща» (письмо к Ю. П. Иваску от 4 апреля 1933). А то, что в 1921 году Марина Цветаева уже создала сокращенный вариант поэмы, явствует из помеченного 17 августа 1921 года авторского списка поэмы для жившей в Крыму А. К. Герцык, практически идентичного варианту из «Психеи» и также лишенного посвящения Ахматовой. В «Психее» этот сокращенный вариант Цветаева датировала январем 1921 года (то есть примерно тем же временем, что и вариант сборника «Разлука», датированный 31 декабря 1920 — 4 января 1921), что справедливо, поскольку при сокращении поэмы более чем на треть не прибавлено ни слова. Датируя свои произведения, Цветаева, как правило, отмечала второй этап работы над текстом (если он имел место). Отсутствие второй даты говорит либо о том, что в сознании Цветаевой поэма изначально существовала в двух возможных вариантах, либо (что вероятнее) создание позднее сокращенного варианта не воспринималось ею как работа над текстом.

У нас нет возможности провести подробный сравнительный анализ вариантов. Отметим, однако, отсутствие в сокращенном всех четырех мест поэмы, которые А. Белый впоследствии цитировал в своей восхищенной рецензии как образцы достижений Марины Цветаевой в мелодике стиха и пластике образов [Белый 1922]. В полном варианте три жертвы и не совпадающие с ними три сна образуют взаимосвязанные линии, являющиеся основой композиции поэмы и занимающие четыре центральные сюжетные части. К ним примыкают с начала и с конца две части о «явлениях всадника», степень «реальности» которых не выявлена. И наконец, эти шесть частей окаймляются идентичными по смыслу вступлением и заключением, содержание коих — призыв героини к Гению.

Вся эта сложная композиция, где «хаос пронизан строем», совершенно разрушается в варианте сборника «Психея» (и списка, подаренного А. К. Герцык). Исчезают две жертвы из трех и два сна, а с третьим получается казус: зачин «третий мне снится сон» тоже убран, так что вся «погоня за Конным» воспринимается как «реальное видение». И вдруг в середине эпизода возникает: «Мой конный сон». Так сон или не сон? Неясно. Создается впечатление, что сокращение поэмы производилось Цветаевой спешно и не в интересах улучшения. И в смысловом, и в формальном отношении урезанный вариант, безусловно, проигрывает полному. Да и снятие посвящения Ахматовой говорит само за себя.

Вот перечень изъятых частей:

1) вступление, где звучит: «Чтоб дух мой, из ребер взыграв — к Тебе, / Не смертной женой — Рожденный!»;

2) жертва Другом во имя любви Всадника (первый сон);

3) жертва Сыном (второй сон);

4) разгадывание сна бабкой, где Всадник именуется «твой Ангел».