Жангада - Жюль Верн

— Отец,— настаивал Бенито, теряя голову перед непредвиденным препятствием.— Вы должны!… Я требую!

И, схватив отца, он силой потащил его к окну.

— Нет!… Нет!…

— Отец, вы сведете меня с ума!

— Оставь меня, сын! Однажды я уже бежал из тюрьмы в Вилла-Рике, и люди подумали, что я бежал от заслуженного наказания. Они были вправе так думать! Так вот, ради моего доброго имени, которое носите и вы, я отказываюсь бежать еще раз!

Бенито упал к ногам отца.

— Но этот приказ, отец…— твердил он,— этот приказ может прийти уже сегодня, в любую минуту… и в нем будет смертный приговор!

— Если бы приказ был уже здесь, то и тогда я не изменил бы своего решения. Нет, сынок! Виновный Жоам Дакоста еще мог бы бежать; невиновный — не убежит!

Бенито снова потянул отца к окну… И тут дверь камеры внезапно отворилась.

На пороге стояли начальник полиции, за ним тюремный надзиратель и несколько солдат. Полицейский все понял, он ничего не сказал, но лицо его выразило глубокое сожаление. Несомненно, он, как и судья Жаррикес, хотел бы, чтобы Жоам Дакоста спасся бегством. А теперь… слишком поздно!

Держа в руке какую-то бумагу, начальник полиции подошел к заключенному.

— Жоам Дакоста, только что получен приказ от министра юстиции из Рио-де-Жанейро.

— Ах, отец! — разом вскричали Бенито и Маноэль.

— Этот приказ,— спросил Жоам Дакоста, скрестив руки на груди,— предписывает привести в исполнение смертный приговор?

— Да!

— Когда?

— Завтра!

Бенито бросился к отцу и, обхватив его, снова попытался вытащить из камеры… Солдатам пришлось силой вырвать узника из объятий сына. По знаку начальника полиции, Маноэля и Бенито вывели из тюрьмы. Надо было положить конец тягостной сцене, которая и так слишком затянулась.

— Сударь, могу ли я завтра утром, перед казнью, провести несколько минут с отцом Пассаньей? — спросил заключенный.

— За ним пошлют.

— Будет ли мне позволено повидать мою семью, чтобы в последний раз обнять жену и детей?

— Вы их увидите.

— Благодарю вас, сударь. А теперь отдайте приказ охранять окно камеры — я не хочу, чтобы меня вытащили отсюда насильно!

Начальник полиции поклонился и вышел, сопровождаемый тюремным надзирателем и солдатами. Осужденный, жизнь которого должна была оборваться через несколько часов, остался один.

Глава XVIII

ФРАГОЗО

В Бразилии смертную казнь обычно заменяли более мягким наказанием, а если казнили, то только негров. На этот раз виселица грозила белому. В интересах общества за преступления, совершенные в Алмазном округе, высшая мера наказания всегда приводилась в исполнение.

Утром тридцать первого августа какой-то всадник мчался во весь опор по дороге в Манаус. Он так гнал своего скакуна, что в полумиле от города благородный конь упал замертво. Всадник даже не попытался его поднять. Вскочив на ноги, бегом бросился в город.

Этот человек прискакал из восточных провинций, расположенных по левому берегу реки. Он истратил все свои деньги на покупку лошади, потому что верхом добраться до Манауса скорее, чем плыть против течения на пироге.

То был Фрагозо. Он возвращался с берегов Мадейры.

Там он нашел начальника лесной стражи и задал ему всего три вопроса:

— Служил ли в вашем отряде некий Торрес?

— Да, служил.

— Не было ли у него в отряде близкого товарища, который недавно умер?

— Был.

— Как того звали?

— Ортега.

Вот и все, что удалось выведать Фрагозо. Могли ли добытые сведения как-нибудь повлиять на положение Жоама Дакосты? Маловероятно!

Фрагозо и сам это понимал. Он стал расспрашивать полицейского, не знает ли тот что-нибудь о прошлом Ортеги. Каждая, даже незначительная деталь могла иметь значение.

Но начальник лесной стражи ничего не мог добавить к уже сказанному: Ортега много лет служил в лесной полиции, с Торресом их всегда видели вместе, и тот находился при Ортеге в последние минуты жизни.

Фрагозо пришлось удовлетвориться столь незначительными данными, и он тотчас уехал.

И все же в словах полицейского Фрагозо нашел подтверждение тому, что авантюрист не выдумал умершего друга. Это давало слабую надежду, что и весь остальной рассказ Торреса — не вранье.

Полмили до города Фрагозо покрыл менее чем в полчаса. Неизъяснимое предчувствие гнало цирюльника вперед. Порой ему казалось, что спасение Жоама Дакосты в его руках.

Выбежав на городскую площадь, Фрагозо остановился точно вкопанный.

Там, окруженная плотной толпой зевак, возвышалась виселица, с которой свешивалась веревочная петля. Фрагозо почувствовал, что его покидают последние силы. Он упал на колени и невольно зажмурился. Он не хотел ничего видеть, а губы его шептали:

— Поздно!…

Когда он заставил себя встать… Нет! Не поздно! Тело Жоама Дакосты еще не качалось на веревке!

— Судья Жаррикес! — закричал Фрагозо.

Со всех ног он бросился бежать по главной улице Манауса и еле живой от усталости упал на крыльце дома судьи.

Дверь была заперта. Фрагозо едва хватило силы постучаться. Ему открыл негр.

— Хозяин никого не принимает.

Фрагозо, не слушая, оттолкнул слугу, загораживающего ему путь, и вбежал в кабинет судьи.

— Я приехал из провинции, где Торрес служил лесным стражником! — крикнул он, распахнув дверь.— Господин судья, Торрес не солгал! Остановите, остановите казнь!

— Вы нашли тот отряд?

— Да!

— И привезли шифр документа?

Фрагозо молчал.

— Тогда оставьте меня! — возопил судья Жаррикес и в исступлении схватил документ, намереваясь его разорвать.

Фрагозо поймал его руку и удержал.

— Тут скрыта истина! — строго напомнил он.

— Знаю,— ответил Жаррикес,— но что толку в истине, если ее нельзя раскрыть!

— Она откроется!

— Еще раз спрашиваю: есть у вас шифр?

— Нет! Но Торрес не солгал!… Его товарищ умер несколько месяцев назад. Теперь нет сомнений в том, что Ортега передал Торресу документ, который негодяй хотел продать Жоаму Дакосте.

Услышав новое имя, Жаррикес взвился. Когда же бушевавшая в нем буря утихла, он разжал ладонь, судорожно стиснувшую документ, расправил его на столе, уселся и, устало проведя рукой по глазам, пробормотал:

— Ортега, говорите!… Попробуем!…

И, написав имя, сообщенное цирюльником, принялся колдовать над ним, как бессчетное количество раз над другими именами.

ОРТЕГА