Незримое сражение - Сборник

Вечером нас пригласили поужинать в столовую. За столами собрались многие из тех, кто сражался на фронтах Великой Отечественной войны, активно боролся за установление Советской власти на Сколевщине. Минутой молчания почтили память погибших, поклялись никогда не забывать их подвига во славу настоящего, работать не покладая рук во имя будущего.

БОРИС ДУБРОВИН

НА ПОСТУ ВАРЛАМ КУБЛАШВИЛИ

Днем и ночью идут поезда через большие и малые города, через мосты и границы. На пограничной станции поезд стоит недолго. Ровно столько, сколько требует неумолимый график движения. И за это время работникам контрольно-пропускного пункта, или, как его сокращенно называют, КПП, нужно определить, кто едет в нашу страну с открытым сердцем, а кто…

Более четверти века служит в пограничных войсках прапорщик Варлам Михайлович Кублашвили.

Ученик легендарного Никиты Карацупы, он сам стал легендой. Двенадцать боевых наград украшают грудь отважного пограничника, который многие годы отдал работе на Брестском контрольно-пропускном пункте. Недавно Варлам Кублашвили был награжден орденом Октябрьской Революции.

Расскажем о некоторых эпизодах из его боевой жизни.

Таможенный зал.

Холеный, в золотых очках иностранец поставил на стол увесистый, желтой кожи чемодан и, попыхивая сигарой, невозмутимо дожидался конца досмотра. Немигающие глаза твердо и холодно смотрели из-под выпуклых надбровий куда-то мимо таможенника в сером форменном кителе.

Кублашвили заглянул в декларацию. Западногерманский турист возвращался из СССР. Любопытно, кто он, этот человек? Зачем, с какой целью приезжал к нам?

Но об этом не спросишь. Гостям, кто бы они ни были, таких вопросов не задают. И Кублашвили осмотрел иностранца с головы, разделенной безукоризненным пробором на две части, до блестящих лакированных туфель. Гм! Странно: мужчина одет так, словно бы сошел со страниц журнала мод, а в руке… батон. Ничего удивительного нет, если ребенок держит бублик или пирожок, но чтобы такой элегантный господин… В чем же дело?

И подобно тому, как, повернув выключатель, мы видим, что скрывается в густой плотной темноте, так и Кублашвили все стало ясно.

«Сейчас я тебя проучу, сейчас я тебе, как говорится, подкачу бревно под ноги!» — подумал с веселой злостью и шепнул таможеннику:

— Возьми-ка у него батон!

Сначала на лице туриста промелькнула натянутая улыбка пойманного с поличным жулика. Но уже через мгновение сузились темные зрачки, и он, вызывающе расставив ноги, надменно процедил: «Я не позволяйт брать булька чужой рука».

— Послушайте, господин…

Эти два слова прозвучали так повелительно, что турист с тихим бешенством положил на стол румяную булку.

Кублашвили склонился над батоном, втянул в себя воздух и довольно улыбнулся. Все так, как он предполагал. Но надо отдать должное туристу — сделано ловко, с чисто немецкой аккуратностью. Хоть все глаза прогляди — ничего не увидишь. Только запах выдает. Слабый запах меда, которым замазана линия разреза.

Так и подмывало громко закричать, как кричал бродячий фокусник, давным-давно дававший представление в их селе: «Смотрите — редчайший фокус-мокус! Ловкость рук и никакого мошенства!»

Кублашвили подавил в себе это мальчишеское желание и молча взял батон. Легкое усилие, и батон распался на две половинки. Из середины выпали свернутые в трубку деньги.

— Один… Два… Три… — считал таможенник. — Десять сторублевых купюр на общую сумму тысяча рублей!

Кублашвили улыбнулся одними глазами и с уничтожающей иронией заметил:

— О, конечно же, господин понятия не имеет, откуда появилась эта удивительная начинка…

Майор Дудко пригладил поредевшие волосы и поднял глаза на Кублашвили.

— Не обессудь, Варлам Михайлович, что вызвал ни свет ни заря. Тут такие события… — майор не закончил фразу, но Кублашвили и без того понял, что не зря подняли его в четвертом часу ночи. — Задержан помощник машиниста поезда загранследования с золотыми монетами. Задержанный не очень хорошо говорит по-русски, однако… — на губах майора промелькнула улыбка, — однако довольно сведущ в наших законах, Знает, что чистосердечное признание учитывается при определении наказания, и кое-что, правда со скрипом, рассказал… В частности, сообщил, что одним из его покупателей был некий Мельничук. Этот Мельничук умело прятал, концы в воду и лишь сравнительно недавно попал в поле зрения. — Майор постучал согнутым пальцем по зеленой папке. — Дальше тянуть нет смысла. Будем брать Мельничука и еще кое-кого…

Укатанная дорога наматывается на колеса «газика». Свет автомобильных фар выхватил сидящего на лавочке коренастого мужчину с метлой в руках.

— Мельничук! — показал глазами майор Дудко. — Сидит, ждет…

— Только не нас, — заметил Кублашвили. Фыркнув мотором, машина остановилась.

— Рано поднялись чистоту наводить, — выскочив из машины, сказал Дудко.

Мельничук отвел в сторону красноватые глазки.

— Бессонница мучает, вот и решил похозяйничать… — и, кивнув на машину, сочувственно спросил — Радиатор закипел или еще что?

— Нет, радиатор в порядке. Мы к вам, гражданин Мельничук…

Мельничук как завороженный держал в толстых негнущихся пальцах постановление об обыске. Потом, беззвучно шевеля губами, прочитал и осторожно, словно хрустальную, положил бумагу на краешек стола.

— Так вот, предлагаю добровольно сдать имеющуюся у вас валюту. — Майор Дудко насупил белесые брови. — До-бро-вольно! — повторил по слогам. — В противном случае, будем вынуждены…

Мельничук обиженно засопел.

— Воля ваша… А только нет у меня никакого золота…

Второй час продолжался обыск. Мельничук со скучающим видом рассматривал свои широкие плоские ноги, словно все происходящее нисколько его не занимало. Но вот он покосился на окно и заерзал на табуретке. Заметив, что Кублашвили наблюдает за ним, тотчас отвернулся и равнодушно уставился в оклеенную дешевыми обоями стену.

Но человеческая воля не всегда подвластна разуму, даже самая железная воля. У Мельничука налилась кровью шея, он страдальчески нахмурил брови. Кублашвили задумался. Что вывело Мельничука из равновесия? Ведь как бы ни был хладнокровен человек, а волнение, тревога обязательно отразятся на его поведении.

Раздумывая над тем, что могло встревожить Мельничука, Кублашвили подошел к окну. Ровно шумел дождь. Жена Мельничука возилась с замком у сарая. Рядом стоял сержант Денисов.

В чем же все-таки дело? Что встревожило Мельничука? Никакого вывода он, Кублашвили, сделать не может. А когда-то Никита Федорович Карацупа наставлял их, своих курсантов: «Пограничник должен работать не только ногами, но и головой».