Книга потерянных вещей - Джон Коннолли

самый последний миг Дэвид нырнул к полу. Платье накрыло его лицо, и то, что случилось дальше, он не видел, а слышал. Раздался звук, словно проткнули гнилое яблоко, потом нога пнула его по голове, и все затихло. Дэвид выкатился из-под красного бархата. Шипы пронзили женщину в сердце и в бок. Ее правая рука тоже была нанизана на шип, но левая осталась свободной и трепетала, в то время как остальное тело застыло. Дэвид посмотрел ей в лицо. Она больше не была похожа на Розу. Волосы ее поседели, кожа увяла и сморщилась. От ран исходил сырой, затхлый запах. Нижняя челюсть отвисла и упала на дряблую грудь. Когда колдунья учуяла Дэвида, у нее задрожали ноздри, и она попыталась заговорить. Сначала голос был так слаб, что он ничего не расслышал. Он наклонился ближе, все еще с опаской, хотя знал, что она умирает. Дэвида обдало гнилым дыханием, но на этот раз он разобрал ее слова.

– Спасибо, – прошептала она, и ее тело провисло на шипах и рассыпалось в прах.

Как только она исчезла, вьющиеся стебли начали вянуть и отмирать, а останки мертвых рыцарей – с грохотом падать на пол. Дэвид подбежал туда, где лежал Роланд. Его тело было почти обескровлено. Дэвиду хотелось оплакать его, но слез не было. Тогда он подтащил останки Роланда к каменному ложу и не без усилий водрузил туда. То же самое он сделал с Рафаэлем, поместив его бок о бок с Роландом. На грудь каждому он положил меч и соединил руки на рукоятях, точно так, как у мертвых рыцарей в книжках. Свой меч Дэвид забрал и вложил в ножны, а потом снял с кронштейна один из фонарей, чтобы освещать себе дорогу к лестнице. Вместо длинного коридора с множеством комнат он увидел пыльные камни и осыпающиеся стены. А выйдя из башни, убедился, что снаружи все стебли и шипы тоже завяли и осыпались, осталась лишь старая полуразрушенная крепость. За воротами, у погасшего костра, его ждала Сцилла. При виде мальчика она радостно заржала. Дэвид положил руку ей на лоб и зашептал в ухо о том, что произошло с ее любимым хозяином. Потом взобрался в седло и направил лошадь в сторону леса и дороги на восток.

Когда они ехали через лес, вокруг стояла тишина, потому что обитатели деревьев испугались, заслышав приближение Дэвида. Даже Скрюченный Человек, вернувшийся на свой насест на верхушке дерева, теперь по-новому смотрел на мальчика и прикидывал, как использовать к своей выгоде последние события.

XXVI

О двух убийствах и двух королях

Дэвид и Сцилла двигались по дороге на восток. Он смотрел вперед, но мало что замечал. Сцилла опустила голову ниже, чем прежде, словно на свой кроткий и величавый лад оплакивала гибель хозяина. Снег искрился в вечных сумерках, сосульки на деревьях и кустах казались замерзшими слезами.

Роланд умер. Как и мама Дэвида. Он был глуп, вообразив, что она жива. Пока лошадь брела по холодному темному миру, Дэвид впервые сказал самому себе, что никогда и не сомневался в маминой смерти. Он лишь хотел верить в то, что иное возможно. Это как ритуалы, которые он соблюдал во время ее болезни, надеясь, что они могут сохранить ей жизнь. Несбыточные надежды, мечты без всяких оснований, иллюзорные, как голос, заманивший его в это место. Дэвид был не в силах изменить тот мир, который покинул, а здешний мир дразнил его возможностью иного исхода, но в итоге нанес ему поражение. Пора возвращаться домой. Если король не сумеет ему помочь, придется заключить сделку со Скрюченным Человеком. Все, что от него требуется, – это вслух произнести имя Джорджи.

Но разве не говорил ему Скрюченный Человек, что потерянное можно вернуть?.. Нет, это ложь. Мама умерла, и мир, частью которого она была, канул без возврата. Даже если Дэвид вернется назад, мама останется лишь в воспоминаниях. Теперь его дом там, где живут Роза и Джорджи, и с этим нужно смириться, ради них и ради себя самого. Но если Скрюченный Человек не может сдержать это обещание, что же с другими его посулами? Все, как предупреждал Роланд: «Он говорит меньше, чем думает, и скрывает больше, чем показывает…»

Любые сделки со Скрюченным Человеком чреваты ловушками и опасностями. Дэвиду оставалось надеяться на то, что король сможет и захочет ему помочь, позволив избежать дальнейших дел с мошенником. Но все, что мальчик до сих пор слышал о короле, наполняло его сомнениями. Роланд явно был о нем невысокого мнения, и даже Лесник признавал, что власть короля над королевством не сравнить с прежней. Теперь ему угрожает Лерой со своей волчьей армией, и король может не выдержать испытания на прочность. Тогда у него силой отнимут королевство, а сам он умрет в пасти Лероя. С таким бременем на плечах найдется ли у него время для мальчика, потерявшегося в его мире?

И что там еще за книга – «Книга потерянных вещей»? Что на ее страницах может помочь Дэвиду вернуться домой: карта, где обозначено еще одно полое дерево, или заклинание, способное перенести его обратно? Но если книга волшебная, почему король не использует ее, чтобы защитить свое королевство? Дэвид надеялся, что король не похож на Волшебника страны Оз, который творил чудеса с помощью дыма, зеркал и добрых намерений, но не обладал реальным могуществом, чтобы вернуть домой тех, кто оказался в его стране.

Дэвид так погрузился в размышления и настолько привык к пустой дороге, что не замечал ничего вокруг. Тем временем рядом возникли двое: оба в лохмотьях, до глаз замотанные шарфами. Один держал в руке короткий меч, другой натянул лук, готовый выстрелить. Они выскочили из подлеска, отбросив белые шкуры, под которыми прятались, и с оружием наперевес предстали перед Дэвидом.

– Стой! – крикнул человек с мечом, и Дэвид сдержал Сциллу всего в нескольких футах от них.

Тот, что с луком, покосился на свою стрелу, потом ослабил тетиву и опустил лук.

– Эй, да это просто мальчишка, – сказал он.

Голос у него был грубый и угрожающий. Он сдвинул прикрывавший лицо шарф, так что стал виден рот, обезображенный пересекавшим губы глубоким шрамом. Его спутник откинул капюшон. У него был отсечен нос, на месте которого торчал неровный, покрытый рубцами хрящ с двумя отверстиями посередине.

– Мальчишка или не мальчишка, но лошадь отличная, – сказал второй. – У него нет права на такое животное. Наверное, сам украл, так что не будет греха освободить его от того,