Пыточных дел мастер - Джин Вульф

Конечно же, мне не терпелось расспросить Хильдегрина о Водалусе, но такой возможности мне не представилось до тех пор, пока он не собрался плыть обратно через безмолвное озеро. Некоторое время Агия была так занята попытками избавиться от Доркас, что мне удалось, отведя его в сторону, шепнуть, что я тоже друг Водалусу.

— Ты, верно, обознался, молодой сьер. Ты в самом деле говоришь о том преступном Водалусе, что объявлен вне закона?

— Я никогда не забываю голосов. Я не забываю ничего. — Нетерпение заставило меня забыть всякую осторожность, и я совершил, пожалуй, худшую из всех возможных ошибок, добавив:

— Ты хотел раскроить мне голову лопатой.

Лицо Хильдегрина тут же превратилось в неподвижную маску. Он молча влез в лодку и поплыл прочь.

Когда мы с Агией покидали Ботанические Сады, Доркас все еще была с нами. Агии так хотелось отделаться от нее, что некоторое время я не мешал ей: в обществе Доркас мне наверняка было бы труднее склонить Агию лечь со мною, и вдобавок боль, причиняемая ей одиночеством, многократно усилилась бы, умри я в поединке на ее глазах. С тех пор как я излил на Агию всю мою печаль, вызванную смертью Теклы, прошло совсем немного времени. Теперь печаль эту сменили новые заботы; я в самом деле выплеснул ее прочь, словно прокисшее вино. Вот сколь велика сила слова, помогающего нам совладать со страстями, которые, не будь его, неизменно лишали бы нас разума и губили!

Впрочем, какие бы мотивы ни двигали мною и Агией, какие бы побуждения ни заставляли Доркас следовать за нами, все старания Агии пошли прахом. В конце концов я пригрозил ударить ее, если не прекратит, и окликнул Доркас, шедшую в полусотне шагов позади.

Дальше мы пошли втроем — молча, приковывая к себе множество странных взглядов. Я, промокший до нитки, больше не обращал внимания на то, хорошо ли накидка скрывает мой гильдейский плащ цвета сажи. Агия в рваном парчовом платье, надо думать, тоже выглядела довольно странно. Доркас до сих пор была измазана илом, коркой засохшим на волосах и оставившим на ее бледной коже мазки тончайшей бурой пыльцы. Аверн знаменем реял над нашими головами, источая аромат мирра. Полусомкнутые лепестки его сверкали, точно выбеленная солнцем кость, но листья в ярком свете дня казались почти черными.

Глава 25

Харчевня Утраченной Любви

Счастье — а может, несчастье мое — в том, что все места, с которыми связана жизнь моя, за редким исключением, отличаются постоянством. Завтра я, если захочу, могу вернуться в Цитадель, на ту самую (не сомневаюсь!) койку, где спал еще учеником. Гьолл все так же течет мимо моего родного Нессуса, и стеклянные грани Ботанических Садов, чьи залы вечно хранят однажды созданные настроения, все так же сверкают на солнце. В жизни моей эфемерны лишь люди да несколько домов, и среди них — та харчевня, что стояла некогда у границы Кровавого Поля.

Почти весь остаток дня мы шли широкими авеню и узенькими проулками, и все здания, окружавшие нас, были из камня либо кирпича. Наконец мы вышли к огороженному, наподобие большого двора, участку земли, однако никакой виллы в его центре не было. Помнится, я еще сказал Агии, что надвигается гроза — сделалось душновато, а на горизонте виднелась мрачная черная полоса.

Агия рассмеялась:

— Это всего лишь Городская Стена! Рядом с ней всегда так — она мешает движению воздуха!

— Вот эта темная линия? Но она наполовину уходит в небо!

Агия засмеялась снова, но Доркас прижалась ко мне:

— Северьян, я боюсь. — Агия услышала ее слова.

— Чего — Стены? Она не может причинить тебе вреда — разве что рухнет прямо на голову. А рушиться ей не с чего — уж десять тысяч лет стоит спокойно.

Я вопросительно взглянул на нее, и она добавила:

— Ну, по крайней мере, выглядит на десять тысяч. А на самом деле, может, еще старше: кто знает…

— Ею можно оградить весь мир. Она окружает весь город целиком?

— По определению. Город — это то, что огорожено Стеной. Хотя я слышала, что есть еще какие-то селения на севере и многие лиги развалин на юге, там теперь никто не живет. Однако взгляни туда, между тополей. Видишь харчевню?

Никакой харчевни я не увидел и сказал Агии об этом.

— Там, под деревом. Ты обещал мне ужин, и я хочу поужинать здесь. Как раз успеем поесть перед поединком.

— Не сейчас, — ответил я. — Я буду рад пригласить тебя после поединка. Если хочешь, можно зайти и сделать заказ.

Я все еще не видел никакого здания, но дерево, указанное Агией, было каким-то странным — вверх по стволу его поднималась грубо сколоченная лестница.

— Хорошо. Если ты будешь убит, приглашу этого Серпентриона. А если не пойдет — того убогого моряка, который всегда угощает меня. Помянем тебя…

Высоко на дереве, среди ветвей, горел огонь, и я увидел дорожку, ведшую к подножию лестницы. Имелась там и вывеска: плачущая женщина тащит за собою окровавленный меч. Из тени выступил и встал у входа, потирая руки, чудовищно толстый человек в фартуке. До ушей моих донеслось негромкое звяканье посуды.

— Аббан, к вашим услугам, — сказал толстяк, когда мы подошли к нему. — Чем могу служить?

Я отметил тревожный взгляд, брошенный им на мой аверн.

— Ужин на двоих; подать к… — Я оглянулся на Агию.

— К началу следующей стражи.

— Прекрасно, прекрасно! Но так быстро мы не поспеем, сьер, — потребуется больше времени. Вот если только вы удовольствуетесь холодным мясом, салатом и бутылочкой вина…

— Мы хотим жареного петуха, — нетерпеливо сказала Агия. — И помоложе!

— Как будет угодно. Я велю повару начинать, а там, после того, как молодой сьер одержит победу, могу занять вас выпечкой, пока птичка не подоспеет.

Агия кивнула. По взгляду, которым они обменялись, было понятно, что она встречает этого толстяка не в первый раз.

— А пока, — продолжал харчевник, — если у вас найдется время, могу предоставить теплую ванну и губку для другой дамы — и, быть может, бутылочку медокского и бисквитов для вас?

Внезапно я понял, что с тех пор, как завтракал в обществе Балдандерса и доктора, здорово проголодался, а Агия с Доркас, вполне возможно, ничего не ели весь день. Я кивнул, и хозяин повел нас наверх. Ствол дерева был толст — не меньше десяти шагов в поперечнике.

— Бывал ли ты нашим гостем раньше, сьер? Я покачал головой.

— Я как раз собирался спросить, что это за харчевня. Никогда не видел подобных.

— И не увидишь, сьер. Тебе следовало заглянуть к нам раньше — наша кухня славится на весь город, а свежий воздух способствует улучшению аппетита.

Я подумал, что это видно по нему (заправлять заведением, где столько высоких и крутых лестниц, и при этом отрастить такое брюхо — действительно требует отменного аппетита), но промолчал.