Право учить. Работа над ошибками - Вероника Иванова

Поставлено умело, со знанием предмета, чувствуется — мастер часто и успешно практиковался. Но постойте-ка! Некромант задействовал всего лишь «крючок» второго уровня влияния, а не первого. Значит, ограду ставил не мой хозяин. Или вовсе не он властвует в пределах лесного домика? Есть кто-то ещё? Кто-то более могущественный? Ой-ой-ой. Моя задача может усложниться, обернувшись бугорком на ровном месте. Или даже целой горушкой.

И пока хозяин подтягивал к себе складки Пласта, чтобы соорудить проход в периметр действия заклинания, я старательно освежал в памяти напутственную речь кузена:

— Найти логово змеи — самое первое дело, но не самое важное. Сказать по правде, и искать зачастую не нужно: находится совсем рядом, только для вида присыпанное ветками и листьями. Конечно, невнимательный человек пройдёт мимо, охотник же легко заметит издали. Но логово — лишь часть беды, с которой предстоит сразиться. Всего лишь место без души и движения. А вот змея... Как думаешь, Джер, что главное в борьбе со змеёй? Отрубить голову? Нет, не только. Иногда куда важнее уберечься от бьющегося в агонии хвоста. В Восточном Шеме, на самой оконечности Жемчужного мыса, в лесах Вечного дождя попадаются змеи длиной с десяток шагов, а то и больше. Пока доберёшься до головы, умаешься, а отрубив, только успевай поворачиваться: умирающий хвост одним ударом может сломать противника пополам. И не только человека, поверь... Понял суть? Ты найдёшь некроманта, не сомневаюсь. И можешь уничтожить в тот же самый миг, как встретишь: разрешаю. Но прежде полезно было бы выяснить длину его «хвоста». Голова имеет значение, однако она покоится на шее, уходящей в плечи, и далее, далее, далее. Тебе нужно найти всё тело целиком, убедиться, что оно не имеет неизвестных отростков и только тогда нанести окончательный удар. Но и это ещё не все дела. Когда змея умрёт, нужно обезопасить мир от яда, излитого вовне. Трудно, говоришь? А никто и не обещал необыкновенной лёгкости исполнения задуманного. Но ты справишься. Если захочешь. И если у тебя хватит терпения...

Да, именно терпения. А меня так и подмывает прямо сейчас расправиться с некромантом и его помощником! Логово найдено, и его я тоже могу рассеять пылью вместе со всеми обитателями. Но необходимо совсем другое... Мне нужно знать, как возникла мысль о создании мертвяков, готовых к поднятию, посредством отравленной воды. Как вообще вода оказалась отравленной? Что и какими путями помогает некроманту творить отраву? А обнаруженная защита логова только добавляет тревоги: если в соратниках у злоумышленника имеется маг, орудующий Пластами пространства, мне может понадобиться раньше срока отказаться от маски, и тогда...

Но спросить напрямую не могу, иначе станет понятно: я способен различать заклинания и без помощи артефактов. Ох, как хочется, прямо язык чешется! Прижать к стеночке, придавить Пустотой и ласково поинтересоваться: кто ж тебя надоумил, кто подучил? Тьфу! И с Мантией поболтать смогу только на сон грядущий, в полном покое, тишине и одиночестве... Ладно, пока солнце не село, буду продираться через дебри сам.

— Прошу!

Приглашающий жест был широк, но не вызвал у меня воодушевления, потому что за открывшейся дверью царила темнота, лишь в отдельных местечках близкая к сумеркам.

— Покорно прошу простить, но там слишком...

Он заглянул в проём и понимающе кивнул.

— Марек!

Русоволосый насмешливо покачал головой:

— Только после вас, милорд.

Отпор, полученный от прислужника, хозяина не обрадовал, но делать было нечего. Решительный шаг через порог, хруст, треск, поочерёдное поминание богов и демонов, причём оглашающие залу проклятия в равной мере относились и к тем, и к другим, звуки столкновения с мебелью, рассерженные взвывания... На преодоление пути от входной двери до стола с подсвечником понадобилось не менее пяти минут, но и не более семи, и судя по разочарованию на лице русоволосого, сегодня предыдущее достижение в скорости движения по тёмному помещению было побито.

Звонкий щелчок огнива, и в глубине зала расцветают бутоны жёлтого пламени, а мне следует повторное приглашение:

— Прошу!

Теперь можно войти. Да, что снаружи, то и внутри: подгнивший мусор на полу, останки чего-то деревянного, кучки трухи, свидетельствующие о вольготной жизни местных мышей, клоки паутины, настойчиво лезущие в лицо, и прочие приметы мало или вовсе необитаемого жилища. Впрочем, стол вполне сносно расчищен, а на одну из скамей даже можно присесть... Если штаны кожаные и их легко будет отмыть от птичьего помёта.

Заметив мою нерешительность, хозяин накрыл белесое непотребство плотной тряпицей, в юности явно бывшей плащом:

— Присаживайтесь, не бойтесь! Прибрано не слишком добротно, но для нас места хватит... Марек!

— Милорд изволит накрывать стол?

— Милорд изволит приказать накрывать стол! — с нажимом перефразировал хозяин, но добился не исполнения приказа, а небрежного пожатия плечами:

— Вы же сами говорили с трактирщиком — снедь доставят завтра к полудню, не раньше. Есть только вода. Подать?

Удивлённо переспрашиваю:

— Вода?

— Чистейшая и сладчайшая! — гордо отвечают мне.

Я едва удержался, чтобы не поперхнуться. Знаю, каковы могут быть последствия употребления «сладчайших» вод... Но на сей случай отговорка не только припасена, а и опробована:

— Если возможно будет растопить плиту...

Глаза хозяина недоумённо округлились:

— Плиту?

— Это всё моё здоровье, будь оно... С раннего детства не могу пить сырую воду, да ещё и холодную. Сразу тону в соплях, потому вынужден греть каждый глоток.

Тёмный взгляд некроманта задумчиво остановился на уголке стола.

Не верит? Его право. Но в «Багровом голубе» я тщательно придерживался придуманной «легенды», не отступил ни разу, хотя и замечал мельком, как трактирщик и прислуга сочувственно смотрят мне вслед. Впрочем, они люди простые, провинциальные, закалённые и здоровые, им позволительно. А вот некромант должен меня понять. Просто обязан. Именно в силу того, что бывал в столице и видел всяческие капризы. Пока не имеешь представления о многообразии мира, любое отклонение от привычной картины вызывает недоверие, но как только насмотришься на всевозможные чудеса, появляется равно любимое и ненавидимое мной чувство — понимание. Одобрять чужие чудачества полностью, конечно, не станешь, но и осуждать не сможешь. Что есть, то есть, как говорится.

— Плиту... — Рассеянное повторение. — Вряд ли сейчас это можно сделать.

Действительно вряд ли. Искать в заброшенном доме дрова, да ещё впотьмах... Потратишь столько сил, что достигнутая цель окажется совершенно ненужной.