Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

— Ее… другом?!

— Да-да, ты не ослышался. Ты будешь официально назначен ее личным телохранителем, но в добавление к этому… Я желаю, чтобы ты подружился с принцессой. Моя дочь, пока жила при дворе, практически не имела общения ни с кем из своих ровесников. Я повелеваю тебе приложить максимум стараний, чтобы понравиться ей, заслужить ее приязнь и доверие. Будь с ней мил и любезен. Будь ей опорой и защитой на пути из монастыря в крепость. Это может оказаться для тебя трудной задачей, потому что характер у моей дочери… тот еще. Одним словом, огненный. И я сомневаюсь, чтобы благочестивым женам при всем их старании и мастерстве удалось полностью загасить огонь, что в ней бушует. Да это и к лучшему — ей нужны силы, чтобы со временем начать править государством. Но я желаю, чтобы ты мягко и тактично дал Энтипи понять — вовсе необязательно сжигать всякого, кто осмеливается к ней приблизиться. Будь внимателен к моей девочке. Слушай, что она станет тебе говорить. Приспосабливайся к ней, но в то же время не бойся ей противостоять, когда сочтешь нужным. И в случае чего имей в виду: я, королева Беатрис, даю тебе личное свое разрешение противоречить ее высочеству, оспаривать ее мнение.

— Ваше величество… я… — Бросив беспомощный взгляд на Умбрежа, но не добившись от него даже сочувственного кивка, я набрал полную грудь воздуха и твердо заявил: — Я не уверен, что вы, избрав меня для этой миссии, приняли верное решение. Ведь я ни в коей мере не могу себя причислить к знатокам человеческой психологии, да и вообще, принцесса наверняка скорей поладит и подружится с девицей, своей ровесницей, чем со мной.

— Девица, — поморщившись, возразила королева, — превратится в хранительницу ее тайн, не более того, или в служанку, рабыню, покорную ее воле. Принцесса нуждается совсем в другом, оруженосец.

— Я преклоняюсь перед вашей мудростью в данном вопросе, ваше величество, — с легким поклоном произнес я, — но смею вас заверить, что, в свою очередь, никак не являюсь тем, в ком нуждается принцесса.

— Так ты отказываешься выполнить мое поручение?

У меня вдруг пересохло во рту. Я не знал, что на это ответить.

— Если это так, — продолжала Беатрис, — говори смело, я не обижусь.

Я вздохнул с невероятным облегчением:

— Это… так великодушно с вашей стороны, ваше величество!

Краем глаза я заметил, какая ликующая улыбка появилась на лице моего старого наставника. Ему не меньше моего хотелось отказаться от этой дурацкой поездки.

— Нет, нет и нет, никаких обид, — подтвердила Беатрис. — Но мне, право же, очень жаль. Не скрою, жаль. Я очень надеялась, что ты и Энтипи станете друзьями. Невыдержанная, избалованная молодая девушка с мужским складом ума могла бы стать для тебя настоящим товарищем. Вы с ней дополнили бы друг друга, и это скрасило бы обоим долгие дни пути. Но не стану же я в самом деле тебе навязывать это поручение, это путешествие, к которому у тебя совсем душа не лежит. Которое, по-твоему, не стоит внимания…

— Ну что вы, ваше величество! При чем же здесь внимание! Я просто непригоден для…

Но Беатрис продолжала, словно не слыша моих слов:

— Хотя эту просьбу и произнесли, между прочим, королевские уста. Но тебе-то что за дело, верно, оруженосец? Ладно, так и быть. Есть и другие дела, которые я вполне могу тебе поручить взамен отвергнутого тобой.

У меня по коже пробежали мурашки.

— И что… что бы это такое было? — промямлил я.

— Сейчас узнаешь! — жизнерадостно заверила меня Беатрис и, поднявшись из-за стола, стремительно подошла к письменному столу мужа. По пути она даже негромко насвистывала! Выхватив из кипы лежавших на нем листков пергамента первый попавшийся, она с веселым энтузиазмом прочитала: — Ревущая Глотка Вечного Безумия!

— Что?! — в ужасе хором переспросили мы с Умбрежем.

— Рассказывают, — продолжала королева, все более одушевляясь, — что у зверя, который там обитает, желудок битком набит алмазами. Королевская сокровищница со времени прискорбных событий в Пелле… Вы ведь помните, там было какое-то недоразумение с налогами… Так вот, королевская сокровищница заметно опустела, и ее необходимо пополнить. Любой ценой. Вы, достойные сэры, могли бы отправиться в Ревущую Глотку Вечного Безумия, изловить и убить зверя, а после вспороть ему живот и вынуть алмазы. За последние несколько столетий всего-то двести семнадцать… Нет, позвольте, двести восемнадцать, — она взяла перо, обмакнула его в чернильницу и сделала какую-то пометку на листке, — доблестных рыцарей пытались это проделать. Лишь нескольким из них удалось возвратиться живыми, но и эти несчастные пребывали на разных стадиях умопомешательства. Один из них вырвал ногтями собственные глаза, другой откусил и проглотил язык. — Она пожала плечами. — Но о судьбе остальных можно только догадываться. Поговаривают, правда, что их безумные вопли до сих пор доносятся из ущелья… Но вам двоим наверняка повезет больше, чем всем предыдущим смельчакам. Я почти уверена, чудовище с течением лет утратило былую силу и свирепость.

И королева безмятежно улыбнулась.

Я вскочил на ноги и выпалил:

— Почту за великую честь для себя познакомиться с принцессой Энтипи.

— Я так и думала, что ты согласишься, — ласково кивнула мне королева. — Допивай же свой чай, пока он не остыл. Это напиток полезный, бодрящий.

Я последовал ее совету. Уж чем-чем, а собственной пользой никогда не стоило пренебрегать.

Никто о ней ничегошеньки не знал.

Мне этого было не понять. Не только сэр Умбреж ничем не мог удовлетворить мое любопытство, но и все прочие, к кому я обращался с вопросами о принцессе, в ответ лишь пожимали плечами или мотали головами. Ну или руками разводили. Я никак не мог взять в толк, чем объяснялось это полное отсутствие каких-либо сведений о принцессе, единственной наследнице престола, у всех без исключения ее будущих подданных, обитавших в королевской резиденции.

Но кое-что мне все же удалось выяснить. Оказывается, принцессу Энтипи с ранних лет держали в довольно суровой изоляции от всех обитателей крепости. Она жила в специально отведенных для нее покоях, и вход в них был заказан всем без исключения, кроме нескольких особо доверенных служанок и учителей. Среди придворных, как водится, поползли на ее счет всевозможные слухи. Например, что девица на редкость безобразна и мало кто может, увидев ее вблизи, устоять на ногах от ужаса. Что у нее имеется какой-то серьезный физический недостаток. Что она слабоумная, вернее, буйнопомешанная и опасна для окружающих. Но никто, повторяю, ничего не знал наверняка. И никто не мог похвастаться, что видел ее живьем хоть разок.

Всю вышеприведенную информацию я добывал буквально по крупицам, но в результате затраченных усилий убедился только в одном: нам предстояло иметь дело с очень и очень странной юной особой. Одним словом, с живой загадкой. Это открытие, как вы легко можете догадаться, радости мне не доставило. И еще одно я узнал о принцессе Энтипи совершенно наверняка — она пользовалась услугами ученых мужей и наемных наставниц с такой же расточительностью, с какой иные расходуют воду и дрова. Все то время, что она проживала в своих покоях при дворе, они сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью. Ни один не задержался дольше месяца. Еще говорили, что эти несчастные покидали свою должность, очень заметно переменившись внешне — каждый из уходящих выглядел на несколько лет старше, чем когда заступал на этот почетный пост. Но в один прекрасный день этот парад учителей прекратился, и на вопрос о самочувствии принцессы, заданный одним из придворных, король Рунсибел напыщенно ответил, что его дочь отправлена для продолжения своего образования и совершенствования в манерах в обитель благочестивых жен.

— Ей это пойдет на пользу, — уверенным тоном прибавил его величество.

Никакой иной информацией в добавление к сказанному он ни с кем не поделился, и все обитатели крепости удовольствовались этим скупым объяснением. А что еще им оставалось делать? Донимать короля вопросами, тем более на такую щекотливую тему, никому и в голову не пришло. Это было бы неслыханной дерзостью.

Поздним вечером накануне нашего отъезда в обитель я чистил в конюшне Титана. Готовил его к дальнему походу. И вдруг в разгар этого занятия услыхал позади себя сдавленный смешок. Я оглянулся. В дверях, прислонясь к косяку, стоял Булат Морнингстар собственной персоной и злорадно ухмылялся. Я инстинктивно протянул руку к посоху, стоявшему у дощатой стены, но Булат замахал на меня руками, давая понять, что намерения у него вовсе не воинственные.

— Пришел пожелать тебе попутного ветра, Невпопад, — сказал он, продолжая ухмыляться. — Тебе хоть лошадь-то дадут или пешком похромаешь?

— Обещали привести маленького конька перед самым выступлением, — хмуро ответил я, поглядывая на посох. С Морнингстаром следовало держаться начеку.