Тмутараканский лекарь - Алексей Роговой

самостоятельного попа — тем более. И его удручало, что князь Глеб избрал своим духовником не его, а простого иеромонаха.

Сергей поздоровался со своими друзьями из числа княжеской дружины, среди которых были и братья-половцы. Мстислав рассказал, что по замыслу князя они поедут вслед за замерщиками, и к вечеру в Корчеве для них будут растоплены бани.

— Присоединяйся к нам, друже! Коня я тебе дам. Когда мы все вместе собирались последний раз? Да и после такого похода по морозу как здорово в баньке попариться!

— Твоя правда, Мстислав. Время так быстро летит, когда делом занят. Я и запамятовал, что мы с осени так по-хорошему и не общались. К тому же я совсем не против лишний раз побывать в Крыму.

— Не в Крыму, а в Корчеве, — поправил друга Мстислав.

Матвеев ничего не ответил, но он-то знал, что был прав.

Тем временем князь махнул рукой, и на лед возле большого валуна в виде львиной головы, стоящего напротив тмутараканского храма, вышли землемеры, которых в данном случае вполне можно было называть моремерами, и занялись своим делом. Всего их было пять человек. У одного в руках было устройство из трех палок, соединенных по типу буквы «А» или наподобие циркуля. Он шел и чертил этим циркулем следы на снегу, отмеряя шаги. Через каждые сто шагов циркуля он останавливался и указывал место двоим своим коллегам, и те на этом месте вбивали в лед столбик. На каждый десятый столбик была привязана красная лента, хорошо видная издали. А сами столбики везли на телеге еще два человека. Все работали слаженно, и поэтому продвигались достаточно быстро.

Сергей заметил, что наибольший интерес к происходящему кроме него самого проявляли князь Глеб, отец Никон и незнакомый византиец. Первым покинул зрелище епископ Лаврентий, сославшись на усталость после службы. Бояре достаточно быстро начали зевать и потихоньку исчезать из видимости князя. Дружинники тоже какое-то время понаблюдали за работой моремеров, а потом отошли в сторонку и начали рассказывать друг другу веселые истории про свои походы. Матвеев стал невольным свидетелем разговора проходящих мимо него бояр Вышаты и Порея.

— Князь наш совсем блажь поймал! Придет же в голову такое — море мерить, — пробасил Вышата.

— Лучше бы как все — в прорубь окунулся и устроил бы пир для своих бояр. Небось мы заслужили хорошего застолья, — вторил ему Порей.

— И епископ не в восторге от этой идеи. А тем более, что молодой князь прислушивается не к нему, а к Никону. Но нас с тобой Лаврентий пригласил на праздничную трапезу.

— Опять же не просто так, — проворчал Порей. — К нему на трапезу без хорошего подарка же не заявишься. Так что пойду я пошарю в своих закромах. До встречи, Вышата Остромирович.

Вышата вяло махнул рукой ему в ответ.

Когда силуэты моремеров почти исчезли вдали, народ начал постепенно расходиться. Вскоре на холме остались не больше двух десятков человек. Сергей осмелился подойти к князю поближе. Тот увлеченно общался с византийцем.

— Говорю тебе, Глеб Святославич, до Корчева не больше 130 стадий будет. Думаю, ты скоро сам в этом убедишься.

— Ну да, Димитрий, по моим подсчетам должно быть около 15 верст или 15 тысяч саженей, — немного поразмыслив, ответил князь. — Или оргий, по-вашему. Шаг этого саженемера как раз и равняется одной маховой сажени. Каждые сто саженей мы обозначаем обычным столбиком, а каждые тысячу саженей или версту — столбиком с красной лентой. И потом будет легко все это посчитать.

Когда князь замолчал, Матвеев задал вопрос, который терзал его уже несколько часов.

— Дозволь спросить, княже, а для чего ты проводишь все эти работы? Какую цель ты хочешь достичь в итоге?

— Ааа, Сергий, я знаю, что тебе, как и мне, по нраву наука и поэтому поделюсь с тобой своими мыслями. Первая моя цель — действительно узнать расстояние между главными городами моего княжества, чтобы представлять, как быстро в Корчев может дойти весть от нас. Ну а вторая — это не цель, а скорее мечта — я хотел бы построить длинный мост между Тмутараканью и Корчевом. Чтобы эти два берега соединялись не только зимой, но и круглый год. Чтобы проще было людям добираться в Тавриду, и можно было вести не только морскую, а и наземную торговлю. Но боюсь, пока эта мечта неосуществима, да и в ближайшее время это останется лишь мечтой. У нас еще нет таких мастеров и инструментов, чтобы сотворить подобное. Но когда-нибудь, спустя много лет, может, пятьсот, а может и тысячу, я уверен, что люди смогут построить такой мост. А я на том свете буду радоваться, что первый шаг к этому великому делу был сделан моими скромными стараниями.

Матвеев был удивлен таким рассуждениям молодого князя и рассказал ему о боярском разговоре. Однако Глеба это не смутило.

— Мои бояре не понимают, что не всего можно добиться в один миг, и не из всего можно сразу извлечь выгоду. Есть важные планы, которые растягиваются на долгие десятки и даже сотни лет. Но я их не осуждаю, они же науки не постигали и не способны заглянуть так далеко в будущее.

«Вот уж действительно целеустремленный ученый. Я даже представить не мог, что такие были на Руси тогда. В нашем времени он при хорошем раскладе мог бы к 30 защитить докторскую диссертацию. А как он здесь будет противостоять хитрым и изворотливым боярам?» — подумал Сергей и отвернулся в сторону моря.

К тому моменту измерители моря исчезли за горизонтом. Князь позвал всех, кто с ним остался, в терем подкрепиться пирогами и горячим травяным чаем, а потом приказал седлать коней. Всего вместе с Глебом Святославичем отправилось в сторону Корчева двенадцать человек. Среди них был и Матвеев.

Поначалу Сергею страшно было ехать верхом на лошади по льду, учитывая то, что он не был профессиональным наездником. Но оказалось, что лед был прочным, ведь морозы свирепствовали больше недели и, к тому же, был покрыт достаточным слоем снега. А копыта его коня были подбиты специальными подковами с шипами и потому не скользили на льду. Они ехали и считали вслух столбики. Дружинники сбились со счету ближе к ста, зато увидели вдалеке моремеров и пришпорили коней. Подуставших рабочих заменили свежие воины, и дело снова ускорилось, хотя пройти предстояло еще немало. Начинало смеркаться, когда вся процессия вступила на крымский берег. Последний колышек в морской лед забил сам князь.

— И все-таки я немного ошибся, — с легкой досадой сказал Глеб, — получилось всего 14 верст