Без названия (Я вскочил с дивана) - неизвестен Автор

Вот и пришлось мне волей-неволей, но вернуться к ним, попросить пощады и покровительства, короче, остаться ведьмой. И обратной дороги, мне, видимо, нет никогда!.. Так-то, Сергей Александрович, так-то, Сережа...

Ведьма замолчала, я тоже ничего не говорил. Рассказ Екатерины еще больше обременил беспросветной тяжестью мое воображение. Но то, что я, вроде бы по-настоящему, обретал союзника, первого союзника, там, на физическом плане, союзника, понимающего меня как мало кто другой, зарождало во мне теперь хотя и настороженную, но радость...

Я так сосредоточенно расположился в кругу астрального общения с ведьмой, что и не приметил, как в библиотеке, там, в основном помещении, возник сердечно знакомый для меня голос.

- Здесь есть кто-нибудь? - негромко и ласково прозвучал он.

- Книги можно сдать?! - тут же послышался еще один, жестковатый, но добродушный и тоже ведомый мне голос!

Екатеринино сознание сразу же, словно разноцветный детский калейдоскоп, запереливалось всевозможными образами, оно несколько мгновений будто переплавляло одно в другое знакомые ему человеческие лица, но не определило земного обличия голосов! Тогда Екатерина Васильевна озабоченно поторопилась встать из-за стола и вышла из книгохранилища, так сказать, живьем, на прямой контакт с посетителями, дабы запечатлеть их физиономии.

Я тоже по взмыленной астральной тропке последовал за нею.

Да, конечно же, я и не сомневался в своем определении голосов, я точно знал, кто пришел, но все равно: сверкнула, затрепетала неожиданность прихода...

Перед взглядом Екатерины оказались - Вика и Юра!

"Что же их привело сюда?" - втиснулось в меня удивление, и лезвие грусти о прошедшем и недосягаемом сейчас, лезвие, уже довольно притупленное о камни негодования, царапнуло болью астральные образы близких мне людей.

"Жизнь - не безжалостна, коль рушит! И ты ей боли все прости... Пусть выкорчевывает души, чтобы полянам - расцвести!" - подумалось мне.

Но каково же было мое удивление, когда я обнаружил еще одно открытие, астральное открытие для себя!

"Высмотрело солнце среди туч проталину, осветив оконце, грустью опечаленное..." - вот это да! Оказывается, подсознание, подсознание человека, настроенного на твою волю, способно реагировать! Да что там реагировать - по-существу общаться, образно общаться со мною!

"Высмотрело солнце среди туч проталину, осветив оконце, грустью опечаленное", - так подумал Юра в ответ на мое четверостишье, подумал, даже не зная об этом, ибо сработали не закрепощенные просторы его подсознания... и я уловил в них встречное течение...

И я тут же продолжил образно поэтическое мышление в сторону друга, его подсознания:

И поцелуй, и губы сладки,

Чего-то жаждет тишина...

И вдруг, все то, что было гадко,

Ушло...

И жизнь моя нежна.

Отныне в солнечной капели

Я буду в пряных ласках жить.

Я верю: солнышко отбелит

Печаль прошедшую души...

Иссохло русло огорчений,

Его пустую кожуру,

Как черви трещины прощений

Под солнцем шелушат и жрут!

Приходят радостные вести,

Их веселится толчея.

Отныне сокровенный крестик

Среди людей не прячу я...

Образно промыслив эти строки, я постарался как бы вчувствоваться в обратную реакцию Юры, и вот что я уловил в ответ:

Посреди моей печали,

Вдруг опомнился Восторг!

Будто снова я вначале

Вседержителен как Бог!

Солнце к горлу подкатило,

Распирает светом грудь...

Сочинилась даль мотива,

Даль, - со мною вечно будь!

Поизмучил ветер тучи,

Все растрепаны они:

Отгоняя сон липучий,

По ночам я чистил дни...

Пусть вчера имел я - прочерк.

Впереди рвались - "Они"...

Но сонливы стали ночи,

И бессонны стали дни!

Увлекшись своим астральным открытием, я совсем позабыл, что Юра и Вика, в осознанных лучах своих сознаний, сейчас вели замысловатую беседу с Екатериной Васильевной.

- Да... - протянула Екатерина Васильевна. - Что теперь говорить! Печально, естественно, что печально, но будем, как говорится, надеяться на лучшее...

Ведьма сидела в кресле за рабочим столом Зои Карловны, а Юра и Вика стояли возле этого стола с противоположной стороны и в разговоре пристально изучали свою библиотечную собеседницу, они переглядывались друг с другом, передавая свои впечатления от беседы.

- Там больше за Сережей никакие книги не числятся? - участливо спросила Вика Екатерину. - А то мы отыскали только это, - и все!

- Нет, нет! Больше ничего не числится за Сергеем Александровичем, отзывчиво подытожила взволнованность Вики Екатерина. - Так вы говорите, обратилась она к Юре, - что ищете работу?

- Да. В настоящее время я перевелся на заочное отделение в Литинституте и хотел бы найти себе что-нибудь подходящее моему образованию, гуманитарное!

- А это ваша жена? - кивнула Екатерина в сторону Вики.

- Да. Можно сказать, что так, - задумчиво проговорил Юра и добавил немного повеселевшим тоном: - Гражданский брак!

- А-а... - протянула понимающе ведьма, - понятно...

- Юра очень близкий Сережин товарищ, - как бы перевела разговор в иное русло Вика.

И тут в разговор вмешаться решил и я, потому что - интересная мысль прикоснулась ко мне! И эта мысль озарила меня радостным предчувствием...

"А что, если Юра, - подумалось мне, - займет мое место - директора кинотеатра, ведь оно сейчас - по существу остается еще вакантным! Конечно же, если не принимать в расчет, что исполняет обязанности директора в настоящее время Зоя Карловна! Ее так и не утвердил райком!..."

С таким чувственным настроем я усиленно обратился к астральному образу ведьмы, дабы передать свои пожелания по поводу трудоустройства Юры, и Екатерина правильно поняла меня.

- Послушайте! - воскликнула она, окидывая Юру с головы до ног и с ног до головы. - А что, если вам... Извините, как вас зовут? - уже немного заискивающе обратилась она к Юре.

- Юрий Сергеевич, - подсказал тот.

- Так вот, послушайте, Юрий Сергеевич, а что, если вам - да к нам, в кинотеатр, на место Сергея Александровича?!

- Мне, директором?! - опешенно озадачился Юра.

- Да, вам, - подтвердила ведьма мой чувственный посыл.

- Юра! А это ведь идея! - воскликнула обрадованная Вика.

- Честно говоря, я-то не против, но я не очень-то знаком с подобного рода деятельностью, - заговорил, слегка покраснев и как бы оправдываясь, Юра.

- Мы поможем! - тоном знатока произнесла Екатерина, подбадривающе подмигнув Юрию Сергеевичу и кокетливо откинувшись на спинку кресла...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. АСТРАЛЬНАЯ ШАЙКА

ТАЙНА ПУБЛИКАЦИЙ

Паша Мечетов, мой товарищ-литератор, сидел у себя дома, в когда-то наспех импровизированной комнатенке. А сконструировал Павел себе этот свой "литературный сарайчик" (иначе и не назовешь!), попросту отгородив почерневшими досками от огромных ящиков крошечную часть единственной комнаты одноэтажного, мазаного домика, что приземисто располагался, будто "лежа на животе", в овраге многожилищного двора, двора, в котором ютились в подобных же домиках, но с преимуществом - на пригорке, еще четыре семьи.

В Пашином домике всего было три окна: два остались после "реконструкции" - для семьи, а одно, с серебряными пружинами паутин по углам, словно присматривало за писательской деятельностью Мечетова.

Дверь в "литературный сарайчик" закрывалась от занозливой детворы на два проволочных крючка. Обстановка в сарайчике являлась простой: ржавая кровать-одиночка, на которой - ел, писал и спал Паша (к жене на ночь он ходил редко - два раза в месяц), стол, с портативной пишущей машинкой на нем, под целлофановой накидкой, полки для книг на стене до самого потолка, а писательского пространства всего-то оставалось около двух шагов!

Район, в котором жил Павел, был один из самых бандитских в городе. Некогда освобождавшихся от тюремного заключения поселяли здесь, раньше считалось, как бы - неподалеку от города, а теперь город разросся и поглотил этот бандитский притончик.

"Здесь каждый: либо сидит, либо сидел, либо будет сидеть!" - говорил свою крылатую фразу Паша, характеризуя свое место жительства. А попал Мечетов в этот райончик по жизненной необходимости: женился, где-то надо было жить, денег в обрез, в городе жилье дорогое, а здесь - захолустье и дешевизна! Естественно, не каждый сумеет жить среди уголовников!

Да, у Паши было трое детей... Два мальчика, шести и девяти лет, и девочка двух лет. А женился Мечетов, как сам любил поговаривать, "чтобы пить бросить!". После армии он сильно страстился спиртным...

Пол во всем доме Мечетова был грязный, липкий, будто измазанный пластилином. Жена не работала, Паша получал всего сто рублей, но жена по вечерам, и ночам в особенности, все-таки изловчилась добывать деньги! Продавала водку и вино, закупленные днем в червоточных очередях...

- Старший сын еще вроде бы - не дурак, что-то соображает! А младший бандит! Когда ему исполнится лет десять-двенадцать, - я убегу из дома! говаривал как-то безысходно и равнодушно Мечетов.