Индийская страсть - Хавьер Моро

Далима была препятствием на пути к обогащению этих корыстных людей. Деньги, которые она зарабатывала у Аниты, не могли компенсировать то, что они имели бы, женив сына на другой девушке. Ей не повезло, она попала в семью без принципов и чести. Анита, намереваясь заставить виновных предстать перед правосудием, сказала об этом махарадже и сразу же поссорилась с ним, вступив в спор.

— Нет доказательств, — говорил ей махараджа. — Кроме того, лучше не вмешиваться во внутренние дела общины. Индусы сами разберутся между собой, как, впрочем, и мусульмане. В каждой общине свои законы.

— Тогда зачем нужен суд в Капуртале?

Махараджа ввел юридическую систему, подобную той, которая действовала в Британской Индии, с двумя судьями, подготовленными в Indian Civil Service, где формировалась административная элита. Суд разрешал конфликты по неоплаченным долгам, размежеванию земель, наследству, кражам и т. д. Уголовные преступления практически не рассматривались, и принц Капурталы никогда не использовал свое исключительное право, которое англичане предоставили ему в 1902 году в части применения смертной казни.

— Такие случаи, как с Далимой, рассматриваются старейшинами деревень, панчаятами. И лучше, чтобы так и было.

— Там их никто не осудит, потому что семья мужа самая богатая в деревне и держит всех в страхе.

— Для того чтобы отправить дело в суд, необходимо, чтобы дело было прозрачным, с заявлением в полицию, с какими-нибудь уликами… А тут ничего подобного нет!

— Как в случае с судьей Фальстафом… Я так смеялась над уликами!

Намек Аниты задел махараджу. Речь шла о бывшем судье Капурталы, англичанине по имени Фальстаф, человеке строгом, ставшем известным при рассмотрении дела одного мусульманина, утверждавшего, что он женился на сикхской женщине и что у него было даже несколько сыновей от нее. Аргументы мусульманина основывались на том, что она перешла в ислам и в знак своего перехода обрила себе все тело, что было запрещено сикхской религией. Адвокат мужа представил помещенную в конверт улику, которую он считал неоспоримой. Нисколько не сомневаясь в своей правоте, он положил на стол судьи конверт, в котором находился лобковый волос женщины. «Уберите это отсюда!» — закричал возмущенный судья. Благодаря этому анекдоту суд Капурталы прославился на всю Индию. Что касается махараджи, то случай в суде ударил по его самолюбию.

— Мне кажется возмутительным с твоей стороны насмехаться над правосудием нашего государства. Высмеивая его, ты высмеиваешь меня.

— Прости, топ cheri. Но меня выводит из себя история с Далимой.

— А ты успокойся и забудь о ней. Это лучшее, что ты можешь сделать.

Анита помолчала, а потом, глубоко вдохнув, возобновила атаку.

— Могу я сказать, чтобы Далима подала иск?

— Не делай этого, — тоном, не допускающим возражений, ответил Джагатджит. — Государство от этого ничего не выиграет. И ты, кстати, тоже.

— Выиграет правосудие!

— Анита, мы живем в государстве, где есть три общины. Мы, сикхи, находимся в меньшинстве и управляем более чем половиной мусульманского населения и индусами, составляющими пятую часть. Мы заинтересованы в том, чтобы не вызывать трений, чтобы в обществе царили гармония и мир. Сохранять равновесие гораздо важнее, чем восстанавливать справедливость в таком неясном случае, как с Далимой. Поэтому последуй моему совету: забери свою служанку, а об остальном забудь.

Настаивать было бесполезно. Урок, полученный Анитой в споре е махараджей, был очевиден: справедливость — роскошь, доступная очень немногим. Испанка знала, что помимо нестерпимой боли от гнойных ран, шрамов и оголившихся нервов, помимо одиночества в госпитале и отчаяния от осознания, что ты калека, Далиму мучили горькие мысли о судьбе ее малышки, которая была на год старше маленького Аджита. Больше всего несчастная женщина страдала от того, что не видела свою дочурку. Ее даже не надо было спрашивать об этом — все было ясно. Дежа без движения, вперив взгляд в лопасти вентилятора, висящего на потолке, Далима думала только о своей девочке. Хорошо ли ее кормят? Ласково ли с ней обращаются? И самое главное, когда же она снова увидит ее? Когда она сможет прижать дочку к себе? Моральные страдания Дадимы были более тяжкими, чем физические.

Анита догадывалась об этом и была настроена помогать служанке до конца. Она знала, что без поддержки мужа никогда не сможет добиться правосудия над обидчиками, но считала, что, по крайней мере, ей следует попытаться отобрать у них малышку и отдать ее матери. Однако Анита понимала, что должна сделать это без скандала и так, чтобы махараджа, раздраженный ее заявлениями по делу Далимы, ничего не узнал.

Вновь появилась Биби, которая, как всегда, была готова прийти на помощь. Но что делать? Отправиться опять в деревню, ссориться с семьей и силой увезти от них ребенка? Этот способ не годился.

— У меня есть идея, — сказала Анита. — Я заплачу им, чтобы они отдали мне девочку. Разве они откажутся?

— Сверх того, что ты уже сделала, ты им еще и заплатишь?

Анита не могла не согласиться с подругой. Биби права,

это действительно было бы слишком. После обсуждения они пришли к выводу, что не смогут сделать это сами, что нужно поехать с кем-то, кто был бы устрашающей силой.

— Нужно нагнать на них страху, это единственный способ заставить их вернуть ребенка.

Анита задумалась. У нее на примете есть человек, который проявил себя как надежный и заботливый друг. Без его добрых услуг она сегодня, возможно, не была бы женой махараджи. Лучше, чем Индер Сингх, который однажды приехал к ней в ее бедное жилище в Мадриде, кандидатуры не было. Именно он, капитан стражи, статный офицер-сикх, окажет им эту услугу!

Индер Сингх работал во дворце, но жил в деревне, в просторном одноэтажном доме, со своей женой, двумя детьми и родителями. Биби и Анита специально устроили поездку верхом, чтобы навестить его, когда стемнеет. Они застали капитана дома за чаепитием. Он был в домашних тапочках, длинных панталонах и майке, но даже в таком виде производил впечатление природной элегантности. Женщины рассказали ему о случае с Далимой в мельчайших подробностях, а он выслушал их со всем вниманием, ни разу не перебив. Ему была известна проблема невыплаченного приданого, из-за которой в индийских семьях велись настоящие войны. Он был в курсе «домашних» пожаров, потому что читал о них в «Гражданской и военной газете», которую выписывал. Индер Сингх был готов вступиться. Не провозглашал ли сикхизм борьбу против дискриминации женщин? Капитан был предан своей религии и раз в месяц вместе с семьей совершал обход Золотого храма. Разве в священной книге «Грант Сахиб» не говорилось, что, если предоставляется возможность сделать доброе дело, следует ею воспользоваться? Единственное сомнение, которое оставалось у него, вылилось в вопрос:

— Махараджа об этом знает?

Анита закусила губу, на мгновение заколебавшись с ответом, но тут же уверенно произнесла:

— Да, конечно.

На следующий день Анита и Биби в сопровождении четырех гвардейцев, одетых в форму, с пиками, украшенными у самого наконечника треугольным флажком Капурталы, и Индером Сингхом, возглавляющим процессию со своим обычным внушительным видом, прибыли в деревню Дали-мы. На этот раз изумление местных ребятишек было еще больше. Появление в их деревне двух незнакомых женщин вызвало массу пересудов, а теперь, когда приехали солдаты из персональной охраны махараджи, это воспринималось как целое событие. В доме бывшего мужа Далимы занервничали. «Неужели нас собираются арестовать?» — казалось, хотели спросить хозяева. Их взгляды, полные страха, свидетельствовали о том, что эффект устрашения сработал. Они отдали малышку без возражений, не сопротивляясь и не вступая в спор, с удивительной невозмутимостью, как будто ждали этого момента. Их спокойствие и хладнокровие поразили подруг.

— Вместо того чтобы бороться за девочку, они, похоже, рады, что избавились от бремени, — заметила Анита.

— Теперь им придется выдавать замуж на одну меньше, — сказала Биби. — Так рассуждают эти люди.

Когда через пару дней Далима увидела, как ее дочка входит в больничную палату вместе с Анитой, ее лицо озарилось улыбкой — впервые после всего, что с ней произошло. Это была улыбка человека, который знал, что выживет, что, опустившись на дно, снова вернется к жизни. В этом состоял материнский долг Далимы. Колесо кармы вращается для всех, медленно и неумолимо.

34

Анита была слишком далека от мысли, что та забота, которой она окружила Далиму со всей своей нежностью, окупится с лихвой, причем очень скоро. Вначале, почувствовав первые боли, Анита подумала о новой беременности. Это были острые боли, которые наступали внезапно и изнуряли ее. Их можно было бы приписать вновь поднимающейся жаре. Лето в Индии, включая период муссонов, врачи называют «нездоровым сезоном». Это время, когда резко возрастает опасность подхватить какую-нибудь инфекцию, когда пробуждаются болезни и ухудшается общее состояние. Как будто жара была катализатором всех врагов человеческого тела.