Добрая фея короля Карла - Владимир Васильевич Москалев

– Его у нас достаточно: целых два часа.

– Неужели ты думаешь, мы идем с тобой в этот дом для того, чтобы завалиться в постель?

– Для чего же еще?

– Но ведь ты надумал бежать!

– Полагаю, в вашем отряде найдется для меня лошадь?

– Ты с ума сошел! Я видела, как епископ пересчитывал наших лошадей. Они все должны остаться на месте – охрана и мы с аббатом. Ровно через два часа отряд тронется в обратный путь.

– Как! Уж не хочешь ли ты сказать, что останешься здесь?

– Да, на два часа, после этого мы с аббатом покинем Булонь.

– А я? Ведь мы хотели бежать вместе.

– Это невозможно. Ты совершишь побег один. Я должна остаться вне подозрений, иначе подумают, что здесь заговор, потянут аббата. Король не станет долго рассуждать, тебе хорошо известен его суровый нрав. Он не преминет обрушить свой гнев и на меня, дело может дойти до расторжения брака. Ты ведь не хочешь потерять свою молодую жену?

– Конечно же, Мария, что за вздор!

– Тогда будешь делать так, как я скажу.

– Черт возьми!.. – пробормотал принц, осененный внезапной догадкой. – Я, кажется, догадался: акция спланирована! Мой побег обусловлен! Но кем и каковы причины?

– Узнаешь об этом позднее. Но ты, я смотрю, в нерешительности?

– Как мне удастся бежать? Где я возьму лошадь?

– Я же сказала, положись во всем на меня. А сейчас идем, нас давно уже ждут. Смотри, вон пятеро стражей неподалеку, глядят в нашу сторону. Это те, которых оставил епископ. Прекрасно, пусть они проводят нас.

Они вошли в дом, оказавшийся, судя по всему, жилым. Во всяком случае, никто не стал бы утверждать, что он запущен. Стражники с унылым видом, бросая косые взгляды на супружескую пару, расселись за столом на первом этаже. Выражение лиц мгновенно изменилось, когда один из них указал на бочонок, стоявший на полу. Его подняли, откупорили и тотчас стали разливать вино по кружкам. Поглядев на солдат, мадам де Блуа загадочно усмехнулась и потащила мужа за руку вверх по лестнице. Здесь первое, что сразу же бросилось в глаза Людовику, – широкая кровать с одеялом и подушками. Подойдя ближе, он выразительно посмотрел на супругу. Та приблизилась и откинула одеяло. Узник торопливо стал раздеваться. Мария схватила его за руку:

– Даже и не думай об этом! Лучше посмотри туда. – И подвела его к окну.

Людовик поглядел вниз. Двое верховых, держа в поводу третью лошадь, подняв головы, делали ему красноречивые знаки, предлагая немедленно присоединиться к их обществу. Принц с удивлением обернулся, на лице читался вопрос. Мария тем временем протягивала ему веревочную лестницу.

– Сейчас ты спустишься по ней и сядешь на лошадь. Лестницу я сброшу, захватишь ее с собой. Эти двое, что внизу, выведут тебя к отряду, который ожидает неподалеку, в лесу; все вместе вы поскачете в Париж. Готовься к буре, которую отец обрушит на твою голову.

– Я к ней готов. Неизвестно, чья буря окажется сильнее. Но как же ты? И для чего ты разобрала постель?

– Сейчас я лягу.

– Одна?

– Представь себе. Через два часа за нами придут. Стражники будут спать, но их быстро разбудят. Потом постучат в дверь и найдут меня одну. Я стану протирать глаза, делая вид, что спала. Затем, как ты сам понимаешь, мне предстоит разыграть удивление: где же супруг, почему его нет рядом со мной? Такое же удивление, но уже неподдельное, будет читаться на лицах тех, кого послал епископ. Полагаю, последует приказ организовать погоню, но ты уже будешь далеко, мой милый. Скачи не останавливаясь по Амьенской дороге; думаю, им тебя не догнать: за два часа можно быть уже близ Монтрей-сюр-Мер.

– Но что будет с тобой?

– Ничего особенного. Епископ, разумеется, разразится проклятиями, а мне останется только сделать вид, что я глубоко удручена и сама не понимаю, как это могло случиться.

– А потом? А аббат?

– Дальше все просто: вместе с аббатом мы отправимся домой.

– Представляю себе его обескураженный вид. Мне жаль его, он кажется мне добрым человеком, а между тем епископ обрушит на него громы и молнии.

– Он-то тут при чем, если даже не заходил в этот дом.

– Выходит, никто не виноват, кроме меня одного?

– Но ведь узник ты, а не мы с аббатом. Благодари Бога, что нашлись умные головы, которые взялись помочь тебе, точнее, нам с тобой.

– Кого же мы должны будем благодарить?

– Ты слишком торопишь события. Всадники уже заждались.

Людовик наполовину вылез в окно, ступил на верхнюю ступень лестницы.

– Не жалей об этом дне, супруг мой, – улыбнулась на прощанье Мария, – впереди у нас много таких дней и ночей.

Людовик шагнул еще на одну ступеньку, улыбнулся жене:

– Дабы епископ не тронулся умом от горя, скажи ему, что я не забуду о подарке, который ему обещал. Это должно успокоить его. Вот когда надо держать слово, черт возьми; в политике же оно служит всего лишь прикрытием.

Быстро спустившись, герцог Анжуйский вскочил на коня, и все трое поскакали берегом пролива в сторону Булонского леса.

Все вышло так, как и предполагала Мария, вернее, как это представлялось аббату Ла Гранжу. Через два часа епископ забил тревогу. Стражу разбудили. Солдаты долго протирали глаза, силясь понять, где они находятся и почему им запрещают спать. Потом оторопело уставились на мадам де Блуа, в одиночестве спускавшуюся по ступеням. Наконец, узнав, что узник бежал, они и вовсе растерялись и, хлопая глазами, стали таращиться друг на друга. Они выпили всего-то по кружке – как же могло случиться, что все пятеро уснули? И они в замешательстве воззрились на бочонок с вином, в которое был добавлен настой так называемой дурман-травы; ее без труда обнаружила Эльза, бродя в окрестностях замка.

Епископ, как и следовало ожидать, пришел в ярость и обвинил во всем напившихся солдат. Других виновников он не видел. Мария немного успокоила его, уверив, что супруг сдержит свое обещание. Но ненадолго. Возвратившись к себе во дворец, епископ с ужасом стал думать о том, какой нагоняй получит от короля. Тут он горько и тяжело вздохнул: всему виной были проклятые мыши.

Глава 11

Как уйти от дамоклова меча

Жан II, увидев сына, одарил его взглядом, каким Бог, вероятно, смотрел на змея.

– Как ты посмел! Кто тебя надоумил?

– А как посмел ты? – бросил ему в лицо Людовик. – И у тебя хватает совести порицать меня?

– Совесть?! – кипел отец, брызгая слюной. – Это у тебя ее нет! Ты