Зловещий гость - Харитон Байконурович Мамбурин

на следующего клиента. В голове только одна мысль — сначала потратить патроны, затем рукопашная. Плохая будет рукопашная, сабли нет, старрха нет. Впрочем, это же эльфы. Хватит и моих гномьих ладошек.

Получаю в грудь из дробовика. Стрелок успел дёрнуть за спусковой крючок уже после смерти. Везет сегодня на попадания в головы. Набираю в грудь воздуха и угрожающе реву, продолжая стрелять. Без слов. В меня. Стреляйте в меня. Бойтесь меня. Бегите.

Наверное, со стороны это выглядит дико эпично. Один эльф против целого стада таких же, только худых и недокормленных. Они стреляют, у него исправно портится шкура, летят её ошметки и брызги черной крови, но он всё равно идёт вперед. И убивает, убивает, убивает. Идёт по прямой, помня, что точно за его спиной должен валяться ценный свидетель. Некоторые из его противников жалеют о своем присутствии на летной палубе, они хотят уйти, убежать. Но им некуда, так как народ, желающий покататься на дирижабле и посмотреть другие страны, продолжает прибывать снизу.

Стреляю, стараясь попасть так, чтобы бронебойными пулями зацепило сразу нескольких, насквозь.

— Должник!! — визжит наиболее умный, пытаясь рыбкой нырнуть вниз по ступенькам, заполненным касдамцами, — Это Должник!!

Вопль тут же подхватывают другие. Это они поняли только сейчас. А раньше, после первых попаданий, о чем думали? Насколько приятен касдамский ветерок на этом открытом месте?!

Идиоты, думаю я, основательно избитый пулями и оттого злой, с десяток секунд догадаться не могли. Хотя бы на пять раньше, тогда бы паника отлично бы помогла, но и так неплохо. Делаю последний выстрел, тут же выпуская из рук пистолет, отработавший своё. И перехожу на бег, моментально сокращая те метры, что остались до толпы раненных и начинающих паниковать эльфов, понявших, во что они вляпались.

Не будь я так взвинчен и встревожен за Алхимика, то, наверное, даже преисполнился бы гордости за свою необыкновенную мощь и силу. Руки, ломающиеся как спички, тела, в которых остаются глубокие вмятины от одного несильного удара, плоть, расползающаяся в моей хватке. Это было бы почти весело. Крики, красное и серое, выстрелы в упор. Пули — это плохо, это больно, но они не пробивают кожу. Синяки ерунда. Как мощны мои лапищи!

Эльф, попав мне в ногу из револьвера, визжит, щелкая без толку спусковым крючком, барабан его оружия уже опустел. Я коротко бью его под нижнюю челюсть, деформируя лицо и кости черепа. Затем бью второго, орущего, размахивающего ножом почти вслепую. Резкие экономные удары. Хватать уже бесполезно, я покрыт кровью с ног до головы, все скользкое. Вмятина напротив сердца, разумный, выпучив глаза, оседает. Быстро оглядываюсь, попутно делая нечто похожее на лоу-кик. Удар переламывает колено еще одному бедолаге, который оказался ко мне слишком близко.

Оценка. Мои действия успешны. Внимание вторженцев целиком и полностью сосредоточено на мне, в сторону дирижабля никто не стреляет, никто не бежит. Более того, я стою на ступенях. Что за адский грохот? Почему больно? В меня стреляют из автомата, снизу. Пару раз попали по яйцам, из глаз сыплются искры. Может быть, даже что-то отстрелили. Не могу соображать от боли, нужно исправить. Как? Есть один способ…

Вокруг полно живой плоти и крови.

Остановка на лестнице с перекусом в виде подвернувшегося под руку касдамца оказывается большой ошибкой. Пока я жадно глотаю кровь у конвульсивно поддёргивающегося тела, некоторые из тех, кто по каким-то причинам еще не удрал, стоя внизу, заканчивают плести заклинания. Хорошие, серьезные заклинания боевого плана.

Магия бьёт в меня и в мою жертву. Первая порция — это невидимый удар, сбивающий меня с ног и вжимающий в ступени вместе с булькающем о чем-то своем телом. Сильно, ребра хрустят, ушибленная о камень голова разрывается вспышкой боли. Второй куда хуже. Синяя полупрозрачная энергия, выглядящая как газированная морская волна, одним махом обдирает кожу у моей жертвы, расплескивая её клочья, и пробует сделать тоже самое со мной.

Не знаю, насколько удачна эта попытка. Наверное потому, что схожу с ума от дикой, совершенно безобразной острой боли. А еще ничего не вижу. Совсем ничего.

Ослеп.

Прыгаю вниз. Сразу же, бездумно, как только отпускает первое из заклинаний. Каким-то участком сознания понимаю, для чего это делаю, ведь получены травмы, а они исцеляются поглощением живой крови. Она есть внизу, значит нужно вниз. В неловком полете, под глухие испуганные крики удачливых магов, чувствую, что зрение не единственная потеря. Левые нога и рука отказываются работать. Мелочи. Потому мелочи, что силы у моей оставшейся в строю ноги, несмотря на то что я только что хрястнулся на ступеньки всем телом, вполне достаточно, чтобы пихнуть меня дальше. Сразу. Пусть по жесткому каменному полу, пусть сдирая кожу о него, добавляя в всверливающийся в мозг оркестр новые пронзительные ноты новой боли.

Пусть. Это не первый и не второй раз. Решение известно — добраться до чего-либо живого, дергающегося, вопящего и ошизевающего от страха, а затем запустить в него зубы. Мои очень особенные зубы, способные разгрызть почти всё, что угодно. Превратить организованную плоть в сочащиеся нужной жидкостью ошметки. Выпить. Исцелиться.

Решение всех проблем. Сейчас эти решения еще живы, еще кричат, еще стреляют. Я же слегка повременю. Прыгну, дёрнусь сначала на того, кто пытается проговорить сложный и явно не слишком привычный ему речитатив. Свалю завывшего разумного, выдрав из его ноги кусок плоти, пригну голову, по которой звонко и зло щелкают пули, воткну пальцы прямо в грудь оплошавшего мага, подтаскивая его к себе рывком, а затем вопьюсь зубами в горло, разрывая последнее одним движением нижней челюсти.

Мне нужна всего лишь пара глотков. Следующую пару я сделаю уже на другом горле.

Знакомый процесс.

Глава 18

— У нас был величайший архимаг всех времен и народов, не менее великий некромант, потрясающе умный пиратский лорд, обосраться какой мощный кид, два драконьих клона, битком набитые мудростью и магической силой, а также ловкая и меткая полугоблинша в дирижабле, в котором, между прочим, есть пулеметное гнездо со снаряженным и готовым к бою орудием. Вы знаете, господа, что всё это значит? — вопросил я воздух, — Именно то, о чем вы, скорее всего, уже догадались. Можете пройти все вместе или порознь, как вам соблаговолит, на толстый гоблинский хер! А утвердившись на этом органе, обретя, так сказать, фундамент, можете высказывать