Следователь - Александр Н. Александров

— …То я его арестую и отправлю в камеру.

Начальник тудымской жандармерии Винсент Смайл, скрестив ноги, стоял у фонарного столба, курил папиросу и холодно смотрел на инквизитора Френна.

Лицо инквизитора вытянулось. С него разом слетел весь внешний лоск; в мгновение ока Френн превратился из холодно-предупредительного представителя власти в истеричного старикашку. Он вытянулся во весь рост, привстал на цыпочках, сжал руки в кулаки и визгливо заорал:

— Винни! Мерзавец! Ты опять куришь?!

— Ага, — Смайл криво усмехнулся. — Мне уже сорок лет, папаня. Я могу стрелять в людей, шляться по девочкам, делать детей — так почему бы мне не выкурить сигаретку?

— Ну, ничего, дома поговорим! А сейчас объясни, пожалуйста, что ты здесь делаешь? — Френна аж трясло от ярости.

— Принимаю участие в задержании опасного преступника. С привлечением следователя Департамента Других Дел.

— Преступника? С привлечением? Дурья твоя башка, ты хоть знаешь, что этот «опасный преступник» может с тобой сделать?! Ты хочешь, чтобы я объяснял твоей маман, что ее единственный сын умер, прострелив себе голову?! А ну марш отсюда!

— С удовольствием, — в голосе Смайла зазвенел лед. — Как только ты составишь на меня докладную и получишь из Центрального управления подписанную прелатом бумагу. Тогда, поверь мне, я сразу же передам дело куда положено. А теперь — разрешите, папаня, я продолжу расследование.

— Предупреждаю! — Френн затряс кулаками, — Если ты попробуешь войти в эти двери, я тебя парализую, свяжу и заклею рот!

Фигаро подумал, что инквизитор вполне может осуществить свою угрозу. Френн был колдуном, к тому же — полным магистром, а, значит, умел и не такое. Именно колдовские способности инквизитора так задержали его продвижение по карьерной лестнице — в Центральном управлении ему не доверяли.

— Ах, так? — глаза Смайла сузились. — Тогда я напишу на тебя рапорт! На имя прелата! И подробно опишу, как ты нагло вмешивался в дела неподконтрольной тебе организации и применил силу против начальника городской жандармерии при исполнении! Тогда, дорогой папочка, ты застрянешь в этом городе до конца своих дней, причем, не факт, что при этом за тобой сохранят твою должность.

— Ты этого не сделаешь, — задушено прошептал Френн, хватаясь за щеку, словно у него внезапно случился приступ зубовной боли.

— Еще и как сделаю. А теперь разрешите, господин старший инквизитор… — Смайл широким жестом указал на дверь.

— Винсент, — Фигаро покачал головой, — я думаю, что это не самая лучшая мысль. Давайте сделаем так: я войду туда сам, а через пятнадцать минут — если, конечно, мне не взорвут голову — позову Вас. А там решим, что да как.

— Хорошо, уговорили, — Смайл зло кивнул и скрестил руки на груди. Было видно, что он готов проторчать под дверями «Киски» хоть всю ночь. Следователь ободряюще улыбнулся жандарму и увидел, как Френн едва заметно кивнул. На лице инквизитора явно читалось облегчение.

— Что ж, — сказал он, — раз так…

Он пожал плечами, развернулся на каблуках и зашагал прочь. Фигаро проводил его взглядом и покачал головой.

— Зря Вы его так. Он, конечно, истерик, но переживает за Вас по-настоящему.

— Я знаю, — на лице Смайла проступило отвращение. — Это-то и есть самое ужасное. Вы не знаете, каково это — родится в семье инквизитора и колдуньи. Они меня своей любовью в гроб, в могилу… Э-э-эх! — он безнадежно махнул рукой. — Идите, Фигаро. А то я психану и вломлюсь в это долбаное кафе, размахивая револьвером.

Следователь кивнул и открыл дверь.

…В этот час «Киска» еще пустовала. Где-то играл патефон, трепетали огоньки свечей в канделябрах, сонно посвистывали решетки отопления. За стойкой гарсон протирал бокалы чем-то похожим на несвежее полотенце; на кухне звенела посуда.

Следователь осмотрелся.

В дальнем углу, как раз под большим эстампом, изображающим ночной город, за столиком сидела парочка: женщина средних лет и импозантный мужчина в дорогом бежевом костюме. Дамочку Фигаро видел впервые, но джентльмена благородной наружности узнал сразу: его портрет художник местной жандармерии набросал по описаниям свидетелей с точностью фотомашины.

Это, вне всякого сомнения, был Валерий Вивальди, псионик, эсквайр и убийца. В настоящий момент он был занят тем, что ел мороженное из широкого стаканчика, пил лимонад и весело болтал со своей спутницей.

Следователь нахмурился. В его планах не было места всяким посторонним дамочкам, пусть даже и весьма миловидным. Неужели Вивальди промыл мозги какой-то местной крале и поселился у нее? Это казалось вполне вероятным, но отнюдь не облегчало Фигаро его задачи.

Он вздохнул. Отступать было поздно. Дамочки там, или не дамочки — сейчас тот, кого сбившись с ног, искала городская жандармерия во главе с Винсентом Смайлом (и, как оказалось, местная Инквизиция во главе с его папочкой) сидел в двух саженях от следователя. Поэтому Фигаро снял шляпу, привел остатки волос в некое подобие порядка, и, подойдя к столику Вивальди, присел рядом с его спутницей.

На него уставились две пары глаз: удивленные женские и внимательно-настороженные мужские. Спутница Вивальди смотрела на следователя, растерянно улыбаясь; псионик же буравил Фигаро взглядом так, словно хотел просверлить в нем дырку.

Следователь вздохнул, улыбнулся, пожал плечами и сказал:

— Для начала я хотел бы извиниться за столь наглое вторжение. Мне, право, не хотелось портить вам ужин, но, боюсь, сделать это придется. Простите, мадам, — он повернулся к светловолосой даме, — но мне нужно серьезно поговорить с Вашим спутником.

— Кто Вы такой? — голос Вивальди был холоден, как вода в проруби.

Фигаро сунул руку во внутренний карман и достал удостоверение. Раскрыл его и показал псионику.

— Я младший следователь Департамента Других Дел. Меня зовут Александр Фигаро; я работаю в отделе особо тяжких. В настоящий момент я, совместно с представителями местной власти, расследую дело, в котором Вы, господин Вивальди, проходите как главный подозреваемый.

— И в чем же меня подозревают? — псионик нахмурился.

— Убийство. Ментальное насилие первой степени. Использование псионических способностей в преступных целях. Там длинный список, — следователь махнул рукой.

Глаза Вивальди сузились. Он внимательно посмотрел на Фигаро, словно высматривая в его глазах мелкую соринку, при этом слегка подавшись вперед. Следователь почувствовал что-то вроде легкого головокружения, которое сразу прошло, а псионик внезапно скривился, словно запустил зубы в недоспелый лимон. На его лице промелькнуло отвращение.

— Господи, Фигаро! Чем Вы обдолбались?! — Вивальди помотал головой и одним махом допил