Три княгини - Наталия Орбенина

Княжна увлеклась рассказом и не заметила, как от этих ядовитых оценок близких людей лицо Роева наливается кровью. Сердюков заерзал на месте, но побоялся перебивать рассказчицу.

— В тот вечер я поняла, что в душе Евгения произошло нечто. Я решила, что он увлекся старшей Ковалевской, тем более что эта матрона просто таяла от вожделения, глядя на моего красавца. Мысль о том, что он ее совратит и пополнит свой донжуанский список, меня не пугала. Но я ошиблась, страшно ошиблась! Он влюбился в эту дурнушку, эту блеклую серую мышь — младшую Ковалевскую!

— Ну уж это совершенно невыносимо! — вскричал Владимир Иванович, но Татьяна Аркадьевна, казалось, даже и не обратила на его эмоциональную реплику никакого внимания.

Сердюков положил свою ладонь поверх руки товарища, жестом призывая его потерпеть. Татьяна Аркадьевна вдохновенно продолжала свое повествование.

— Я не поняла, что мальчик влюбился по-настоящему. Почему-то я решила, что, пресытившись телесными радостями во всех мыслимых и немыслимых проявлениях, а также познав унижения и злобу со стороны законной супруги, мой Эжен будет застрахован от романтических увлечений, не говоря уже о настоящих чувствах. Разумеется, эти настоящие чувства я оставляла для себя. Вы удивляетесь моей самонадеянности, тому, как я пыталась управлять жизнью взрослого молодого человека? Но доселе мне удавалось, почему же и впредь не продолжить? Главное, чтобы ему казалось, будто он совершенно самостоятелен в выборе действий. Вот он и доказал мне свою самостоятельность. Не знаю, как ему удалось обвести меня вокруг пальца и уехать одному, якобы искать Лидию для развода. Вероятно, это было действительно так. Однако не только это. Надя. Их роман, который вероятно и разгорелся с невероятной силой во время поездки в Париж. Уж не знаю, куда смотрела любезная Катерина Андреевна, если влюбленные сбежали у нее из-под носа! И как она воспитывала свою дочь, коли та стала содержанкой женатого человека!

Роев заскрипел зубами от ненависти и хлопнул кулаком по столу.

— Вы бы раньше, господин Роев, кулаками-то стучали, глядишь, ничего бы и не произошло, — саркастически заметила княжна и, вероятно, была права. Не происходило и дня, чтобы Владимир Иванович не проклинал свой европейский либерализм, который не позволял ему держать жену в узде домостроя.

Итак, Евгений пропал, он не писал, не общался со знакомыми, точно растворился. Я не знала, что и думать, ведь я не подозревала о его связи с девушкой и их совместном побеге! Целыми днями я ломала голову, куда он запропастился, что с ним происходит. С ужасом чувствовала, как моя власть над ним тает, будто снег под солнцем. И тут, о чудо, все разъяснилось! Явилась мадам Ковалевская требовать от меня адреса беглецов. Воистину, красивая голова, но глупая! То есть она сама мне все и выложила! Я сделала вид, что знаю, но не скажу, сама же готова была ее расцеловать! Потом, однако, радость моя поутихла. Я, разумеется, его найду, не иголка в стогу сена! Но ведь он по-настоящему любит, я чувствовала это через тысячу верст! Именно поэтому он перестал общаться со мной, решил порвать наши отношения, отодвинуть меня на задворки своей жизни. Теперь Надя свет в окне! Но почему она, безликая и некрасивая? Как такая женщина может рождать сильные чувства, Владимир Иванович?

— В Надежде Васильевне имелось то, чего нет в вас, княжна. Искренность, естественность. Она была глубокий и прекрасный человек. И дело вовсе не во внешности, ее душа была прекрасна!

— О, да! Я думаю, что понимаю вас! Когда мужчины рассуждают о прекрасной душе, то про себя они подразумевают грудь и бедра!

— Ваш цинизм отвратителен! — вскричал Роев.

— Зато я искренна и честна, точно как ваша бесценная супруга, дважды обманувшая вас! — ядовито парировала Верховская.

Роев поник головой. Рассказ продолжился.

— Передо мной стояла задача не просто найти беглецов, а сделать так, чтобы Евгений покинул свою возлюбленную, посеять между ними враждебность и ненависть. Тут и был извлечен дневник. Вот это стало настоящим пугалом для моего любимца! Призвала Еремеева и дала ему подробнейшие инструкции. Он человек творческий, по-своему талантливый и, судя по результату, свою роль сыграл вдохновенно.

— А вы не боялись доверять мошеннику тайну семьи? — полюбопытствовал Сердюков.

— За это он получал огромный куш. У Еремеева открывалась единственная возможность поправить свои дела и снова влиться в порядочное общество. А это и являлось мечтой его беспутной жизни. При всей его никудышности и подлости, он не утратил сентиментальности: родовое гнездо, семейный рай и прочие иллюзии продолжали тесниться в его мозгу. Он соблазнил нашу толстуху невестку и через нее вышел на Евгения. Конечно, мне было тяжело доставлять ему боль, но он сам меня вынудил к этому! Они примчались в Петербург. Еремеев с докладом и жаждой своих денег, Лидия вслед за Еремеевым, как осел за морковкой, а вскоре и мой ненаглядный мальчик. Он был, конечно, не в себе. Бедняжка Надин оказалась брошенной на произвол судьбы. Евгений выглядел совершенным подлецом, а это и входило в мои планы. Вряд ли она смогла бы его простить. Я затаилась. Лидия своим поведением содействовала моим планам как нельзя лучше. А тут еще и телеграмма из Парижа, мол, преставилась драгоценная возлюбленная, не перенесла тягот жизни и предательства любимого человека! Я эту телеграмму потихоньку прочитала, вынув на секундочку из кармана домашнего халата Евгения. А то, думаю, с чего это мой мальчик ходит как сомнамбула, с безумным остановившимся взглядом? Оставалась Лидия. Ну эта глупая корова сама вырыла себе яму. Она и впрямь возомнила себя женой. Евгений, после моих советов, ей подыграл, она растаяла, потеряла бдительность и приказала доставить дневник домой из адвокатской конторы, где его хранила. Вероятно, желала сжечь, тем самым добавив мужниного расположения и обезопаситься от козней зловредной тетушки! Ха-ха! — Татьяна Аркадьевна показала мелкие острые зубки. — И надо же такому случиться, что именно в этот день она покушала негодных грибков и покинула нас навсегда!

— И вам не жалко несчастной, которую вы так хладнокровно отравили? — Сердюков смотрел на собеседницу с плохо скрываемой неприязнью.

— Она не подчинилась правилам игры, — жестко ответила Татьяна Аркадьевна. — Ей надлежало удовольствоваться титулом и жить тихонько в стороне. Она же возомнила себя и впрямь княгиней Верховской, да еще претендовала на чувства Евгения. Поделом ей!

— Мне кажется, это неоправданно суровый приговор! — сухо произнес следователь. — Но, так или иначе, вы признали факт своего участия в отравлении невестки и соучастия в нем Евгения Верховского.