Принцесса Трои - Гейл Карсон Ливайн

Или свое племя.

17

Я наслаждалась свежим ветром, на котором Эвр нес меня к лагерю. Кассандра предупредила, что внутри деревянного коня будет вонять потом, газами и дурным дыханием.

Земля внизу была без холмов и возвышенностей, но сплошь изрытой бороздами, кое-где встречалась трава, в иных местах – голая почва. Деревянному коню предстояла ухабистая поездка, еще и на полпути к Трое придется пересечь вброд ручей. С такой высоты я могла разглядеть океан далеко впереди, исчерченный пенными полосами. Линию горизонта разрывали мачты греческого флота, за ними виднелся остров с двумя холмами. Именно за ним греки спрячут свои корабли, когда конь отправится в Трою.

Прежде чем мы приземлились, я увидела коня, о чем давно мечтала. Но любого любителя лошадей это творение повергло бы в суеверный ужас. Его покрыли кричаще-яркой краской, и деревянным он был во всех смыслах! Ноги представляли собой одну сплошную прямую и точно не смогли бы согнуться. Словно детская поделка – не конь, а жалкое его подобие.

Эвр остановился достаточно далеко от ручья, чтобы нас не заметили, и послал ветер вперед на разведку: убедиться, что на берегу никого нет. Тот оказался пуст, так что бог подхватил меня и перенес к месту назначения.

Вдалеке уже слышались звуки лагеря, смесь голосов и топота животных.

– Ты заслужила благодарность малого бога тем, что ей помогаешь. Знаешь я… – Эвр замолк.

– Ты любишь ее.

– Это безнадежно.

Я была права!

– Вороны могли бы сказать о надежде что-нибудь неожиданное.

– Как и насчет удачи. Удачи тебе! – Он унесся прочь.

В животе бурлило от волнения. Опустив щит, я наполнила кувшин. Однако держать разом и кувшин, и копье и ничего при этом не разлить оказалось невозможно, так что я опустошила кувшин наполовину. В любом случае, это была просто видимость.

И тут меня осенило мыслью, которая нам раньше и в голову не приходила: как же странно я буду выглядеть. Грек, живущий в лагере, не стал бы брать в короткий поход за водой копье, шлем и щит.

Так что кувшин я оставила у реки.

Проще всего было бы сказать, что я пошла облегчиться. Я могла бы взять копье из-за змей, которые любят собираться в отхожих местах, хотя для защиты от них хватило бы и простого ножа. И я ни за что не смогла бы придумать, зачем мне понадобились шлем и щит.

А еще я понятия не имела, иду ли я со стороны отхожих мест.

Я ускорила шаг. На случай, если кто-нибудь со мной заговорит, подавив нервный смешок, я стала думать, что мог в последний раз есть мирмидонец.

Первый грек, которого я увидела, чистил своего коня. Его оружие и доспехи лежали на одеяле в нескольких шагах от него. Я с легкостью могла его убить.

Услышав мое приближение, мужчина поднял голову и улыбнулся.

– Привет, солдат.

Я уже перестала замечать троянский и греческий акцент, но теперь он снова резанул мне слух. Привет, со’дат.

Я выдам себя, если заговорю! Вместо этого я просто кивнула.

Он явно заметил мои мирмидонские доспехи, так что спокойно вернулся к своим делам.

Я едва сдержала ухмылку. Спасибо тебе, Кассандра.

В лагере царила суета. Мои глаза обшаривали все вокруг в поисках Гелена, но его пока видно не было.

Кто-то ел кашу из деревянных мисок. Другие сидели кружком, играя в кости. Со всех сторон доносились крики и стоны. Некоторые выводили лошадей и волов на берег и загоняли животных в лодки, многие были заняты тем, что собирали в сумку свои пожитки.

Группа воинов, как и я, в боевом облачении, столпилась возле деревянного коня. Люк был приоткрыт, а в платформу уже запрягли упряжку из дюжины волов.

Среди ожидающих Гелена также не обнаружилось, зато там было несколько мирмидонцев. Я встала рядом с ними и надела свой шлем, тут же слившись с остальными.

Чуть в стороне, вне нашей шеренги, стоял человек, которого я мгновенно узнала по описанию Кассандры: Агамемнон, греческий царь, который поработит ее и станет причиной ее смерти. Сердце мое забилось быстрее.

Он стоял, расправив плечи, и возвышался над остальными греками. Кто-то мог бы назвать его лицо красивым, но только не я. Ноздри у него были такими большими, что в них могла пролезть муха, глубоко посаженные глаза казались дырами, а улыбка придавала его лицу алчное выражение.

Расхаживая взад-вперед, он обращался к собравшимся, и глубокий голос словно резонировал в его широкой груди:

– Те из вас, кто решил забраться в коня, превзошел отвагой прочих. Если вы погибнете в его чреве, уже не совершите подвигов, достойных того, чтобы о них сложили песни. Но если вы живыми покинете его нутро, Греция одержит победу, а вы получите в два раза больше добычи и пленников.

Пленники? Рабы!

– С вами отправляются наши надежды и…

Остальное утонуло в грохоте аплодисментов. Из люка сбросили веревочную лестницу, по которой спустился грек, не облаченный в доспехи. Я бросилась к лестнице вместе с остальными. Наверх полез первый воин.

Я встала в середину образовавшейся очереди, которая постепенно продвигалась вперед. Передо мной оставалось два воина, потом один, потом пришел мой черед, и я взялась за лестницу.

Другой воин оттолкнул меня в сторону.

– Пропусти старших, парень.

Когда он оказался достаточно высоко, я попробовала еще раз, но меня снова оттеснили. Я ждала. Судя по всему, каждый считал себя старше меня. Наконец я осталась одна и снова начала подъем.

– Стой!

Я сразу узнала этот голос. Рука Гелена схватила меня за лодыжку. Я попыталась отпихнуть его, но держал он крепко.

Гелен громко произнес:

– Мне нужно свести счеты в Трое, Агамемнон. Я хочу быть среди тех, кто первым окажется в городе, – и, понизив голос, чтобы слышала только я: – Я видел, как ты пришла в лагерь, и вижу царапину, скрывающую твою татуировку. Скажи моей близняшке, что это судьба, которую я выбираю.

Я собралась с силами, чтобы наконец оттолкнуть его, но Агамемнон кивком велел мне посторониться.

Наш план провалился!

Гелен забрался по лестнице, которую затем втянули в чрево коня.

Как мне теперь выкрутиться, как не сесть на корабль, не стать частью греческой армии?

Люк закрыли, но снаружи остался торчать край туники. Изнутри донесся голос Гелена:

– Подожди, – он втянул тунику внутрь.

Я не могла не восхититься тем, как хорошо были замаскированы стыки люка: когда его закрыли, они словно исчезли, почти полностью слившись с рисунком. И удивилась, как