Серебряный век фантастики (сборник) - Григорий Гребнев

– Георг не подумал об этом, – проговорила Зоя тихо.

– О чем?

– Нет, я так… Нельзя ссылать в такие прекрасные места.

– Ссылать?

– Разве он не сослал меня? Знаете, Юниор, я ведь все поняла. Ему казалось, что я стала пренебрегать им, меньше ценить, и он приговорил меня к некоему сроку одиночества. Он только не учел, что вы окажетесь таким, каким оказались. И того, что тут очень красиво. Потом я скажу ему, в чем он просчитался.

– Угу… – пробормотал Юниор. Не начинать же доказывать ей с самого начала…

– Я понимаю, Юниор: вы хотите сказать, что я его никогда не увижу. Наверное, так оно и есть. Но, чтобы не упрекать меня в непоследовательности, подумайте об одном: я не могу и не хочу отказаться от своего прошлого. Потому что оно мое и единственное, другого у меня нет. И поэтому очень часто буду думать о вещах, берущих начало в этом прошлом. Так что не обижайтесь. Не увижу его – ну, что ж. Тогда об этом скажете ему вы. А я… Знаете, я уже отпустила его.

– То есть как?..

– На все четыре стороны. И предпочитаю думать, что это я захотела уехать. Я бросила его, а не наоборот. Развелась с ним. И здесь я не потому, что сослана сюда, – просто мне захотелось пожить какое-то время, может быть, до конца дней, в прекрасном уголке, далеком от суеты и треволнений мира – и в обществе человека зрелого, скромного и ненавязчивого. – Она весело улыбнулась. – Согласитесь: в трех словах я дала ваш точный портрет. Разве не так?

– Ни прибавить, ни убавить, – согласился он. – Могу только позавидовать вашему мастерству.

Они пересекли поляну, – трава распрямлялась позади них, – вошли в чащу, прошли, казалось, всего несколько метров, но как же сразу изменилось все вокруг, как сумрачно стало, какие мощные стволы обступили их, сомкнувшись широчайшими кронами, в которых неумолчно перекликались птицы. Было сыровато. Зоя испуганно схватила Юниора за руку, потянула в сторону. Он улыбнулся.

– Не бойтесь: это полоз, не змея.

– Все равно страшно… Пойдемте отсюда.

Они повернули в сторону и еще с минуту не разнимали рук. Потом она осторожно высвободила свою.

Снова вышли к ручью; он, наверное, кружил и петлял по всему их миру, и Юниор не мог бы сказать: была таковой программа Комбинатора или то просто микрорельеф местности, самой планеты. В одном месте ручей образовал заливчик, там темнели длинные головки камыша. Зоя сказала:

– Жаль, что все люди не могут жить так. Правда?

Подумав, Юниор покачал головой.

– Большинство не выдержало бы и месяца, Зоя.

– Думаете?

– Здесь рай только для философов. Или, – он не удержался, – для влюбленных. Для тех, кто активен духовно. Остальным тут показалось бы тесно. И скучно.

– Вот не знала, что я философ, – усмехнулась Зоя. – А вы знали?

– О себе? Тоже нет. Но думаю, что здесь могу стать кем угодно.

Она искоса взглянула на него.

– Это воздух такой. Только не спешите меняться. Вы очень хороши такой, какой есть. Надежны. Вы… А вот ваш прекрасный мир, в котором так приятно… Может быть, это покажется вам обидным, но я в него не очень верю. Он не кажется мне устойчивым. Мир, основанный на каких-то ухищрениях очень сложной техники…

– Не обижайтесь и вы, Зоя, если я скажу, что суждения ваши в этой области – предрассудки незрелого человека.

– Я и не скрываю. И все же… Надежна только природа.

– Жаль, что вас не слышит мой отец. Он бы вам аплодировал. Я же считаю иначе. Природа настолько многообразна и изменчива, настолько неуправляема в целом, несмотря на отдельные наши успехи, что предугадать ее поведение мы и сегодня можем лишь ограниченно. К тому же она чересчур нетороплива, эта ваша природа. Ее представления о времени несоизмеримы с нашими. Жаль, что вы не видели, что здесь было, когда я сел. Черный песок и лиловая тьма. То самое, что сейчас – за пределами нашего купола. Представьте, что мой корабль доверху набит семенами, удобрениями, разнообразными теплицами для выращивания саженцев и так далее. Цель – преобразовать планету до уровня вот этого мирка. – Юниор широко развел руками. – Далеко ли был бы я сегодня? А все то, что окружает нас с вами, возникло за три ночи. Мы сделали свой мир сами, заранее зная, на что он будет способен и как мы станем поступать, если техника начнет капризничать. Этот наш мир целиком сконструирован людьми, а разве он от этого хуже?

Он как бы вывел Зою за скобки этого мира, поставил рядом с собой, потому что человек есть человек, он не мир, он – над. Однако Зоя, кажется, даже не заметила этого.

– Да, вы создали в три дня, – сказала она. – Но не мир. Маленький мирок на двоих. Ну, пусть хоть на десятерых, ладно. Но вы не в состоянии совершить то же самое на всей планете. Или вы способны на это?

– Нет, – согласился Юниор. – Но ведь мы с вами стоим у самого истока новой, великой отрасли техники. Она работает. А это значит, что пройдет очень немного времени – и будут существовать не портативные Комбинаторы, какие можно смонтировать в корабле, а гигантские установки если не планетарного, то хотя бы континентального масштаба. И на любую, сколь угодно неприветливую планету люди будут доставлять именно эти установки, потому что все остальные проблемы тогда решатся сами собой. Могу сказать вам: в принципе эта проблема была решена, когда люди нашли способ получения практически неограниченной энергии из пространства. Потому что вся аппаратура Комбинатора нуждается в громадном ее количестве. И, конечно, в каком-то веществе. Все равно, в каком. Комбинатор может построить мир из чего угодно. Прекрасный, добротный, надежный мир.

– В котором будут жить, – подхватила Зоя, – прекрасные, добротные, надежные копии людей. Я не ошиблась? Вы будете создавать миры, чтобы множить количество человеческих копий?

– Почему? А, вот что вас смутило. Нет, Зоя, ничуть не бывало. Просто пищу придется производить настоящую. Выращивать. Или хотя бы синтезировать, так будет даже проще. Кстати, вам вряд ли приходилось есть синтезированную пищу…

– Не было повода.

– Не надо так презрительно, Зоя. Мне приходилось. У меня на борту даже есть синтезатор. На всякий случай. Но не беспокойтесь: у меня очень много натуральной еды. Вы же знаете, нас снаряжают на совесть.

– Ох, Юниор! – засмеялась Зоя. – Я и так изнемогаю от голода. А вы заговорили на гастрономическую тему…

– Зоя, простите, я болван. Заговорился… Пошли! Знаете, я думаю, что надо сразу же начинать готовить из моих припасов. К чему делать два завтрака, два обеда…

– О, вы безмерно облегчаете мою жизнь. Хотя готовить я люблю.

Они быстро шли вдоль ручья, то отдаляясь, когда на пути вставали кусты ольшаника, то снова приближаясь к перламутрово отблескивавшей воде.