Время Бригадиров - Александр Грог

Стал крутить ружье, теперь, как разрядилось, замок, наконец, свой ход получил, сразу же сообразил; как оно заряжается, да под какой калибр, но хотя два раза все коробы армейские перетряхнул, под диаметр ничего не обнаружил. Значит, теперь это только еще одна дубинка, чтобы размахивать, когда ворвутся…

Почувствовал - смотрят в спину, обернулся.

– Очухался?

– Играешься?

Бригадир решил неумное не замечать.

– Твоей штуке с мотором разгон нужен?

– Площадка нужна, чтобы разложить все, и ветер набрать винтом.

– Во всю длину твои тряпки разложить?

– Да.

– Тогда здесь не выйти, - сказал Бригадир, кивая за спину. - Слушай, не знаешь, что за хреновина по нам лупит? Бьет снизу россыпью. Никогда такой не видел.

– Ты много чего не видел, - обидел Арестант. - Душевно желаю не увидеть.

– Такой тоже не видел, - сказал Бригадир, протягивая странное ружье. - Что за штука - ствол есть, а дырки нет?

Пришлый хватил жадно, потом так же внезапно остыл.

– Какой-то урод максималку выставил.

– Да? - удивился Бригадир. - Надо же… И что?

– Можно выбрасывать - видишь? Разломил ствол в руках, рассыпался черной пылью. - Пережог ствол какой-то придурок!

– А! - сказал Бригадир. - Понятно! А про такую знаешь?

Показал.

– Про эту - нет.

– А это?

– Тоже не знакомое.

– Значит, методом тыка, - сказал Бригадир. - Тыкать в рожи!

Поскреб затылок.

– Ну, ты, это… Очухался? - Не сачкуй!

Некоторое время работали молча. Арестант перебирал движок, Бригадир правил винт: положив на круглый камень простукивал вторым, каждую минуту обращаясь за подсказками - правильно ли? Инок, завладев бригадирским ружьем и зарядами, изредка постреливал - держал на дистанции.

Бригадир думал невеселое. Где удалому по колено, там всякому сомлевающему по уши. Всяк хлебает свою судьбу. Иной раз и по воде верхом можно пройти - пробежать нахалкой, круги за собой оставляя расходящиеся. Но здесь бежать некуда. С крыши не стартуешь, перед амбаром с агрегатом не выставишься, да еще и пролететь придется на "теми", пока возьмешь разгону, пока наберешь ветра, пока… много этих "пока". Решето сделают, даже и не с тебя. Далеко на решете улетишь?

Бригадир ждал момента. Дождался скверного.

– Какая-то дура едет, - сказал Инок. - Сосны валятся.

Бригадир подскочил - ахнул.

Арестанта упросил, и его подтащили.

Смотрел с жадной ненавистью. Вот дай силы человеку - испепелит же взглядом! Не от мира сего этот арестант, ей-ей! Никакая лесная пьянь, даже те, кого молодые вурлаки нагло похмелиться не пускают (а нет ничего по обиде страшнее) так долго смотреть, держать взгляд не может.

– Сафари! - сказал со всей мерзостью, какую мог выразить.

– Что?

– Это, брат, и есть Сафари! От которого ты отказался. Не жалеешь?

И добавил странное, должно быть из правил, которые Бригадиру тут же категорически не понравились.

– Есть правило: тот, кто не участвует в Сафари - сам становится объектом для Сафари.

Бригадир, хотя еще ничего не понимал, на всякий случай, выругался, а потом враз в глотке пересохло. Смотрел на повозку, что выехала - ох. Громадина! Начни Метрополию понимать умом - так головушка кругом. Такое не охватить. Неподвластно сознанию. Сообразил, что где-то опростоволосился. А Инок смотрел на Бригадира с любопытством, раздумывая. Совсем как иной добытчик смотрит на изобилие, когда желудок полный и ничего туда не втиснешь,

– Ты ведь охотился? Теперь охотятся на тебя. Никакой, в обшем-то, разницы.

– Ничего себе, нет разницы! - возмутился Бригадир. - Ты, смотри, какая дура приехала, сколько всего понагнали! Не честно!

Арестант должно быть хотел расхохотаться от всей души, но получилось нервно, должно быть, отдало болью в ноги.

– Вспомни, когда сам в последний раз честно охотился?

И Бригадир, хотя и хотел еще более возмутиться - есть все-таки разница! - но как-то не получилось, потому как, внезапно понял, почувствовал, что особой разницы-то, в общем, нет. Сегодня ты охотник, завтра дичь. И уже дичь прошлая охотится на тебя всем, что только у нее есть без всякого снисхождения. Во, попал! И на небо не влезешь, и под землю не уйдешь. Уже весь пол на карачках обползал, поковырял - везде цельный камень, и нет никаких там тайных ходов, да и кто взялся бы долбить неимоверно крепкую породу, от которой железо отсекает искру и ничего более? Забирался и на соломенную крышу, смотрел в небо - высоковато, не ухватишься. Осторожно приблизившись к краю, смотрел в провал. Даже если увязать, нарезать все барахло, да сплести канат, все равно толку не будет. Уже снизу не стреляют, но не настолько тупые, чтобы не оставить внизу подразделение, да дозорных по краям. При самом сумасшедшем везучем раскладе, перебив дозорных и ту сторожевую группу, далеко ты уйдешь от толковых следопытов? Короче, правильно этот бывший метропольский арестант говорит: сегодня ты - дичь, со всех сторон загонщиками обложенная. А уж охотников на твою душу, как…

– Не ходил бы ты милок во солдаты! - напел вдруг Инок приложился и выстрелил. И Бригадир понял, что попал. Такой редко промахивается.

– Заряды есть, по гребню не пустим. Там только цепочкой можно.

Арестанта тут пробило на красноречие, видно совсем разволновался. Столько слов разом от него еще не слыхали.

– Они и не пойдут. Прикажут, так собой котлован наполнят и оттуда уже по себе, на собственных плечах карабкаться начнут. Не сдержим! Увидишь сегодня дела муравьиные. Человек - тот самый муравей, только забыл. Впрочем, откуда тебе это знать или помнить. Впрочем, иные помнят. Особо, когда припечет их. Увидишь!… Машина, хоть, стоит?

– Да, а что? Крутизна. Не заедут.

– Захотят, заедут на раз - им для этого надо шипы колес выпустить и сами колеса пошире расставить, чтобы не опрокинуться. Команде лень, расход энергии и возни, если вручную, на полдня. Сами Небесные даже не выйдут - стратеги, мать их! - выругался Пришлый. - Наемников пустят!

– Откуда знаешь?

– Я бы на их месте так поступил, - мрачно сказал Арестант - Готовьте то, что быстро перезаряжается, некогда будет. Мне, что-нибудь дайте…

– Сиди уж! - в сердцах сказал Бригадир. - Как-нибудь сами!

Но приготовил. В котловане могут накапливаться - не увидишь сколько. А разом пойдут… Оставил местечко подле себя. И потом не жалел. Начались муравьиные дела. Причем и такие, где муравьи летающие.

– Бляха муха, только и не хватало здесь всяких нидзь! - козырнул непонятным словечком Инок.

И Бригадир понял, что нидзя - это те, которые на голову сыплются, когда не нужны. По воздуху летают, а потом приземляют и худа делают.

Но сначала Бригадир свою мину потратил единственную. Это когда котлован переполнился всяким, и полезли такие рожи, что сразу понятно - арестантские, не иначе как самой метропольские штрафнички. Мельком успел подумать - не с этой ли службы Арестант бежал? - но потом думать было уже некогда. Пошло вразнобой, уже некогда на других внимания обращать. Каждый стрелял свое - в то, что видел. Иногда попадал, иногда нет, другой раз отчего-то падало рядом, куда не целился вроде. В какой-то момент, когда понял, что в следующий момент захлестнут - бросил мину. Снесло часть крыши, расшатало переднюю стену, частью створа - тяжелой рубленой дверью - приложило, снесло во внутрь Инока, а в щели зажало и искривило ствол ружья…