Тот, кто следит за тобой. Книга 1 (СИ) - Новикова Наталья

- Я купил его в Лондоне в лавке с драгоценностями. Оно действительно тети? Продавец предупреждал, что оно кому-то принадлежало, но мне оно так понравилось. Я даже подумать не мог, что оно могло принадлежать тете... – он грустно опустил голову. - убийца подстраховался, продав драгоценности далеко от глубинки. Извини, Анетт, что солгал тебе тогда. Покупая его, я даже не видел инициалов. – я не злилась на него, откуда он мог знать, что эта вещь принадлежала его убитой тете.

Мистер Джозеф протянул мне ожерелье.

- Если позволите, я бы хотела, чтобы оно осталось у вас. – ответила я, ничуть не жалея о своих словах. Все равно я больше никогда не смогла бы его надеть.

- Конечно.

Вечер был расстроен, но к счастью, первым из этой гнетущей гробовой тишины вышел мистер Джозеф, разрядив обстановку.

- Амит, Нарин так похожа на твою мать, когда та была еще девочкой. Мы выросли в этой деревне все вместе и Александру я знал с пеленок. – в глазах дяди заплясали одобрение и радость. Амит напротив напрягся, его сжалась в кулак, а лицо превратилось в застывшую маску. Я не поняла почему разговор о матери Амита, так разозлил его.

- Александра? – оживилась Нарин. – Дедушка, меня ведь тоже зовут Александра! – малышка радостно заулыбалась деду.

- Правда? – я кивнула.

- Когда Нарин родилась, то была очень похожа на Амита. Я помню, что он рассказывал мне, что внешностью был полной копией матери. Тогда мне пришла идея назвать Нарин в ее честь.

- Ты очень добрая, Анетта. Александра была потрясающей женщиной. – на миг мой взгляд уловил, как искривились губы Амита. Что-то тут не так… - Должно быть Амит очень обрадовался этому? – а Амит, казалось, багровел с каждой секундой все больше. Я очень за него переживала и коснувшись его руки своей, попыталась привлечь внимание. Мое прикосновение подействовало на него отрезвляюще и напряжение в его теле ушло, так же как и кулак расслабился.

- Извини, я задумался. – пробормотал Амит, касаясь губами моей щеки, полностью игнорируя вопрос дяди.

Оставшийся вечер мы провели весело и оживленно, играя в карты и кости. Нарин сидела на коленях у Амита, принимая полное участие во всем. Ночью мы разошлись по спальням и почти сразу уснули, а на следующий день мы попрощались с Мистером Джозефом и отправились в путь, обещая навестить его в скором времени вновь.

Всю дорогу до Лондона в машине стояла волшебная обстановка семейности. Нарин трещала без умолку, делясь впечатлениями и задавая интересующие ее вопросы: куда мы едем? Какой у нас дом? Какие соседи? Какая у нее комната? И так далее. На все вопросы отвечал Амит, так как я ответов не знала. Так как путь был долгим Нарин вскоре уснула, и я могла поговорить с Амитом о его вчерашнем поведении.

- Амит, я видела, как вчера ты отреагировал, когда дядя завел речь о твоей маме. Что не так? Ты не любил ее? – Амит вновь напрягся. – Не закрывайся от меня, пожалуйста, я лишь хочу понять тебя. – на мгновение Амит прикрыл глаза, так словно разговор об этом его выматывал.

- Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Но не сейчас. – он выдохнул. - Могу только сказать, что мама – олицетворение всего неприятного, что случалось со мной в детстве. Когда я слышу любое упоминание о ней, воспоминания оживают и заставляют проживать их вновь и вновь. – я едва не потеряла дар речи от услышанного. И хотя он не сказал ничего конкретного, я поняла, что Амит страдал по ее вине. Она стала виновницей, спровоцировавшей его болезнь.

- Мне очень жаль, Амит. Я не должна была называть Нарин в ее честь. Я действовала из лучших побуждений.

- Ничего, что сделано, то сделано. Я не сержусь, родная. Все в порядке. – он нежно погладил меня по голове, даря приятное тепло.

Большие глазницы окон встречали нас приветливо и дружелюбно, обещая райскую, наполненную счастьем жизнь. Наш особняк был великолепен, с разбитым у фасада садом, детской площадкой: с различными качелями, качалками, горками, детским лабиринтом, песочницами и игровыми домиками. Площадка была огромной и рассчитана на целый выводок детей, в прочем Амит не раз говорил о том, что хочет большую семью. Внутри было светло и уютно, повсюду цветы, скульптуры из мрамора и гобелены на стенах. Комнаты просторные и богато обставленные, вся техника, имеющаяся в доме – последних моделей и супернавороченная. От детской невозможно было оторвать глаз: яркая, сочных цветов комната, со множеством игрушек, предназначенных от детей младенческого возраста и до отрочества. В ней было все что угодно, от мягких игрушек, до кубиков и конструкторов. Особо много было игрушек, развивающих логику, память и мышление. Нарин была очарована и все время проводила в своей комнате.

Дома имелся внутренний и внешний бассейн, в котором мы с Амитом дурачились. А потом смотрели романтические комедии, плавно перетекающие в бурную страсть. В Амите ее было очень много, казалось, он никак не может насытиться мной. Мы находились все время вместе, исключения составляли рабочие дни, когда Амит уходил на работу. Нарин быстро привыкла к Амиту, она любила играть с ним в салочки или прятки. Амиту нравилось учить ее чему-то новому и на удивление, он оказался очень терпеливым учителем. Амит носил ее на плечах, катал на спине и ужасно баловал, я же была строгой мамой, которая за плохое поведение и баловство отчитывала и ставила в угол. Пока Нарин не называла Амита папой, но Тони упоминала все реже.

Нас окружали соседи, две богатые семьи, искавшие уединения подальше от городской суеты. У них были дети, примерно одного возраста с Нарин.

Справа жили соседи по фамилии Майерсы. Они были пожилыми людьми. Их сын вместе с супругой недавно погибли в авиакатастрофе и у них остался пятилетний внук. Бедняжка, он до сих пор не подозревал, что его родителей больше нет в живых. Кайл жил вместе с бабушкой и дедушкой, смышленый и добрый мальчик. Нарин быстро с ним подружилась.

Миссис Майерс была чудесной женщиной, общительной, доброй и очень воспитанной, я сразу подружилась с этой старушкой. Она мне очень напоминала Эстер, по которой я тоже очень скучала. Ее муж был бизнесменом, поэтому у них с Амитом было много общего. Беседуя о бизнесе - им никогда не было скучно.

С соседями слева было сложней… мне они совсем не нравились. Семейство Райтов состояло из пяти человек, из которых два родителя и трое детей. Саре и Джейсону было около тридцати пяти лет. У них был четырнадцатилетний сын Генрих и семилетние близняшки дочки Изабелла и Марианна. Сара и Джейсон женились не по любви. В их паре был только расчет и выгода. Сара была красивой, но неприятной женщиной. Все разговоры сводились к ее красоте. Мне она совсем не нравилась, не видела я в ней ничего интересного и стоящего, пустая и бездушная кукла. Она и ее муж – стоили друг друга. Джейсон любил жаловаться на жизнь, всем был недоволен. Даже солнце за окном могло вызвать недовольство этого неприятного человека. Каждый их приход – сплошное нытье и жалобы. Хотелось поскорее выпроводить такую компанию и забыться в любимой семье.

Из всех членов семейства симпатию я испытывала лишь к их сыну. Он был трудным ребенком. Своим поведением Генри пытался, привлечь внимание родителей. Генрих постоянно дрался и являлся в школу с не выученными уроками, на него постоянно жаловались учителя, что он ведет себя по-хамски и неуважительно. По этой причине родителей часто вызывали в школу, но это не заставляло их обратить на него внимание, казалось, сын для них не существовал. Единственное, что их волновало, помимо них самих, это куколки-дочки, которые росли такими же малодушными, как и их родители. Изабелла и Марианна – близняшки, идентичные друг другу, как внешне, так и внутренне. С виду ангельские создания: белокурые с кучеряшками, голубоглазые с длинными ресничками, просто загляденье, а не девчушки. Но так могло казаться со стороны. На самом деле их милые, спокойные лица искажались негативной гримасою высокомерия; кроткий характер становился буйным, невоспитанным, звериным, заставляющим девочек нападать на других детей с оскорблениями и подтруниванием. Они нарочно портили вещи в доме, а потом выставляли все так, что это сделал кто угодно, но только не они. Зачастую все нападки были против Нарин, они невзлюбили ее, всячески дразнили и подставляли. Не раз я заставала дочку, плачущую в синяках и ссадинах. Она не признавалась, но Кайл рассказал кто ее обидел. Он пытался ее защищать, но у него ничего не выходило, девочки были старше и рослее его. А однажды я увидела в окно, как одна из близняшек разбивает в нашем доме вазу, позже она обвинила во всем Нарин. Дочка молчала как партизан, не выдавая истинных виновников.