Индия и греческий мир - Евгений Викторович Старшов

сроком на год. Когда жертвенный конь гулял без узды по правому берегу Синда, он был захвачен отрядом греческих всадников. Отряд Васумитры вступил с греками в жестокую схватку…»

Царица выказывает испуг.

Как можно было допустить захват жертвенного жеребца! (Продолжает чтение.)

«…Но Васумитра бился дерзновенно,

– Мой внук порадовал меня:

Отважный лучник мне вернул из плена

Великолепного коня!»

Дхарини. Сердце мое успокоилось.

Агнимитра (заканчивая чтение). «…И вот я теперь уподобился древнему царю Сагаре, чей внук возвратил ему лошадь, украденную богом Индрой. Я совершу жертвоприношение, и ты, мой сын, должен немедленно, с проясненной душой, явиться сюда вместе с царицей, дабы присутствовать при жертвенном обряде». (Окончив чтение.) Я удостоен великой милости!

Каушики. Воистину, счастливы родители, у которых такой сын!

Вас женой героя раньше величал народ,

Ныне матерью героя вас он наречет.

Шут. Я счастлив, что сын последовал по стопам отца.

Каушики. Молодой слон уподобился вожаку стада.

Маудгалья. Государь, нет ничего удивительного в бесстрашии царевича, ибо он ваш сын».

С другой стороны, «Гарги Самхита» («Юга Пурана», V, VII) в форме пророчества свидетельствует (пер. с англ. – Е.С.): «Завоевав Сакету, страну Панчала и Матхуру, яваны, злобные и мощные, достигнут Кусумадхаваджи. [Они] достигнут мощных земляных укреплений Паталипутры, все провинции приведутся в беспорядок, несомненно. Наконец, последует великая битва с [использованием] деревянных (или высотой с деревья) боевых машин… Старейшины Дхарма-миты будут без страха поглощать людей (место темное из-за аллюзии с понятием «дхарма», однако У. Тарн блестяще предлагает расшифровывать таинственную «Дхарма-миту» как Деметрий; впрочем, тогда встает вопрос: сколько же раз тогда греческие войска «ходили» под Паталипутру? Или это были сезонные действия, как походы ливонцев под Псков? – Е.С.). Яваны будут командовать, а цари исчезнут. Но, наконец, яваны, отравленные войнами, не останутся в Мадхадеше (Срединной Стране); меж ними несомненно возгорится гражданская война, возникнув в их собственной стране (надо полагать, индийский автор указывает на Бактрию. – Е.С.), и будет ужасная и жестокая война». Ранее мы уже приводили цитату из Страбона, где тот, упоминая о Деметрии и Менандре, пишет, что они продвинулись в Индии далее Александра (как это толкуют, вплоть до Ганга и Паталипутры, см.: XV, 11, 1). Большой клад аттических тетрадрахм Менандра свидетельствует о том, что он подчинил себе долину Кабула; «бактрийский» чекан некоторых монет позволяет судить о возвращении хотя бы части Бактрии под скипетр Менандра; на севере он подчинил Газару и долину Суата; он овладел дельтой Инда… К сожалению, нельзя даже определенно сказать, какие военные действия велись сначала, какие – потом; предполагают (видимо, как мы подозреваем, на основе драмы Калидасы, фрагмент см. выше), что Менандр потерпел поражение от индийцев (царя Пушьямитры из династии Шунги), и его, пользуясь моментом, тут же атаковали бактрийцы – видимо, это и имели в виду составители пророчеств «задним числом» из «Гарги Самхиты»; впрочем, вполне возможно, что поражения от индусов Менандр и не понес, просто его победоносный поход был прерван нападением бактрийцев; однако он сумел разбить их и потом начал расширять свои индийские владения, продвигаясь на восток. Повторим еще раз: это всего лишь примерная реконструкция, притом одна из многих. Опять же многолетнее правление Менандра, засвидетельствованное монетами, позволяет сделать вывод об успехе его оружия – тем паче что у него против Евкратида и его наследников появились союзники – Греко-Бактрийское царство стали теснить парфяне и кочевники-тохары (юэчжи), и хотя окончательно Менандр Евкратида с его отпрысками до своей смерти так и не победил, в 130 г. до н. э. Греко-Бактрийское царство перестало существовать, а остатки его армии (опять же, лишь по одной из версий) перешли Гиндукуш и отняли у наследников Менандра Арахозию – так в ней и Паропамизе образовалось еще одно индо-греческое царство под властью сына Евкратида Платона I, просуществовавшее до 55 г. до н. э., оно стало жертвой завоевания азиатскими кочевниками. По другой версии, греко-бактрийцы были там вовсе ни при чем, и против преемников Менандра (или даже еще против самого старого царя) взбунтовался Зоил I, возможно, бывший сатрап Менандра в Арахозии, овладевший еще и Паропамизой и провозгласивший себя царем. К конфликту индо-греческого царства с Зоилом мы еще вернемся, а пока продолжим рассказ о Менандре, перейдя от звона мечей к философии.

Беседы Менандра с буддистами в его столице Сагале (ныне Сиялкотт) породили бесценный памятник буддийской религиозно-философской мысли – трактат «Милиндапаньха» – «Вопросы Милинды», к которому мы уже неоднократно обращались ранее. Конечно, он сложился не одномоментно: принято считать, что древнейшая часть трактата – примерно пятая часть его нынешнего объема, части I книги и большая часть II – относится примерно к рубежу эр, то есть она уже существовала примерно через 130 лет после смерти Менандра, а по версии английского издания – вообще через 110; есть мнение, которого придерживается и Тарн – и делает это довольно убедительно с лингвистическо-исторической точки зрения, – что I книга была написана вскоре после смерти Менандра; впрочем, в историю текста мы не будем особенно углубляться, отметим лишь, что очень многие «нетипичные» для чисто индийской литературы моменты (то, что побежденный в диспуте не стал открыто учеником победителя (или не покончил с собой, сознавая поражение, но будучи не в силах стать учеником противника), характерная для грека фразеология, мировоззрение и т. д.) не позволяют видеть в «Вопросах» чисто литературную фантазию, пусть даже и назидательную – хорошо было б сказать «душеспасительную», но в применении к отрицающему душу буддизму это как-то не очень подходит. У. Тарн отмечает, что автор древнейшей части «Вопросов», индус, безусловно знает греческий разговорный язык Востока и знаком как с эллинистической литературой своего времени, так и с классической греческой философией. Позже, к V в н. э., появляется III книга; увы, ее Милинда уже почти ничего не сохранил в себе от грека Менандра – это уже типичный обобщенный индийский раджа, убежденный последователь Будды, знаток писаний, соблюдающий положенные обеты и т. п., однако притом не чуждый поэтики; задаваемые же им вопросы-«рогатины», пожалуй, родственны античному скепсису (об этом – в соответствующем месте, с примером), но если помнить, что и сам античный скепсис – индийского происхождения, это мало что доказывает в данном случае. Известный ныне трактат состоит уже из шести книг, из них последние три, небольшие, созданные на Цейлоне, – частично разъясняют некоторые моменты из второй и третьей; шестая – самая слабая как в философском, так и в художественном отношениях, хотя не лишена изощренного остроумия, кроме того, по сравнению с заявленным содержанием, в