Лик Марса - Йен Дуглас

— К стрельбе готовы, полковник.

— Огонь!

Кожух большой капризной ЛУВЭ «Геката» находился внутри лабораторного отсека. Луч шел наружу через специальный порт в обшивке упираясь в зеркало, вынесенное в сторону на двадцатиметровом кронштейне. Точную наводку зеркала на цель осуществляла система искусственного интеллекта «Гекаты», и «мертвых зон» установка не имела. Самого луча в вакууме не было видно, но «зайчик», отраженный зеркалом, вспыхнул, осветив половину орбитальной платформы, точно второе солнце.

Борт «Така-1»;

22:25 по времени гринвичского меридиана.

— Кусо ! — зарычал Куросава. — Что это?

Не было ни звука, ни сотрясения — просто на носовой обшивке истребителя, в нескольких метрах от кокпита, вдруг вспыхнуло нестерпимо яркое пятно. Иидзима ударил по клавишам, включая маневровые двигатели, уводя машину прочь от смертоносного луча, пока он не прожег обшивку «Така-1» насквозь.

— Лазер, командир, — ответил Юкио, сверяясь с приборами. — Вижу его в полумегаваттном диапазоне. По нам ведут огонь.

Секундой позже луч ударил снова, на этот раз — в крыло, и задержался на обшивке достаточно долго, чтобы прожечь ее. В пространство вырвался клуб пара, истребитель резко бросило вправо. Выправив курс и уклонившись от луча, Иидзима прибавил скорость.

— «Така-2» докладывает, что также находится под обстрелом, — сообщил Куросава. — Эти ублюдки бьют по очереди — сначала по нам, затем по Одзаве. Пытаются сбить, пока мы не вышли на огневой рубеж.

«Достойная тактика, — подумал Юкио. — Вполне может сработать». Еще пять минут они играли в эти смертельные, неуютные «салки». Луч лазера жалил корпус «Инадумы», оставаясь невидимым, однако с результатом на удивление очевидным. Вспышка, клочья обшивки летят в пространство либо тут же исчезают облачком раскаленного белого пара, пилот бросает машину из стороны в сторону, уклоняясь от несущего смерть луча. Секунду истребитель идет ровно, но луч снова находит его.

— До цели, — спокойно заговорил Юкио, — триста двадцать три километра. — Он сверился с показаниями главного дисплея, где быстро мелькали, сменяя друг друга, цифры относительная скорость, дистанция, время и прочее. — Время выхода на оптимальную огневую позицию при данном отклонении три минуты двадцать. «Инадума» был вооружен двумя ракетами «Хаябуса», по одной в каждом крыле. Название ракет было поэтической формой обозначения сокола-сапсана, быстрого воздушного хищника, прекрасного охотника. В воздушном бою дальность их полета значительно превышала 150 километров, а в космосе практически не имела границ, но расчет траектории пуска основывался на высоте орбиты истребителя и прочих сложностях условий орбитального перехвата.

Важнее всего было — оценить оптимальную дистанцию. Очевидно, донесение разведки о том, что на станции «Шепард» проходят испытания нового, космического лазерного оружия, оказалось слишком точным. При пуске ракет со слишком большого расстояния лазерная установка успеет засечь пуск и сбить их. Если же пытаться подойти слишком близко, сбит будет сам истребитель. Программа, работавшая на компьютере Юкио, предназначалась для того, чтобы изо всех зол выбирать наименьшее.

Истребитель снова бросило в сторону. На миг голубая Земля точно придвинулась к «Инадуме» вплотную, озарив бирюзовым светом кокпит и укрывая истребитель в тени.

— Унко ! — зарычал майор Куросава. — Выравнивайте, пилот-сан ! Маневровые — пять и семь! Выполнять!

Крен на левый борт замедлился, затем прекратился вовсе. Юкио быстро взглянул вперед, между головами пилота и командира, в черную бездну космоса. Невооруженному глазу американская станция все еще была недоступна. Какое странное оружие…

— «Така-один», я — ЦУП Танегасимы.

Голос прозвучал в шлемофоне Юкио, но ответил Куросава:

— Танегасима, я — «Така-один», иду на цель!

— «Така-один», «Така-два» на вызовы не отвечает, перешел в свободный дрейф. Судя по всему, уничтожен.

Юкио похолодел. Вот так просто .Истребитель и три человека погибли .

— Танегасима, я — «Така-один», — отвечал Куросава. — Понял вас. Продолжаю атаку.

Конечно же, ничего другого не оставалось. Отступать было некуда. Пожелай они даже прервать атаку и вернуться на Землю, маневр ухода с орбиты попросту уведет их на более низкую траекторию, а скорость истребителя возрастет. И противник решит, что они продолжают атаку.

Кроме того, нельзя было забывать о чести и принципах ва и бусидо . О бегстве, даже имея к нему все возможности, не могло быть и речи.

Лазерный луч вновь клюнул нос космоплана, кокпит озарился вспышкой горящего, испаряющегося металла. Капитан Иидзима резко взял вправо, внезапное ускорение вдавило Юкио в кресло, но лазер снова нашел их с непогрешимой точностью.

— Тикусё ! — заревел Куросава. — Тю-и-сан , точку мне, быстро!

Пальцы Юкио порхали по клавиатуре, подставляя в уравнения новые значения, в соответствии с последним, резким изменением вектора сближения — ведь ракеты отклонялись от курса вместе с истребителем. Он стиснул зубы, сдерживая ругательство. До американской станции все еще было слишком далеко… но времени на сближение не оставалось.

— Есть — точку! — доложил он, вводя данные в мини-компьютеры ракет. — Ракеты к пуску готовы!

— Пуск! — приказал Куросава.

Юкио почувствовал легкий толчок и вибрацию: крыльевые отсеки «Инадумы» раскрылись, выпуская наружу две тонкие трехметровые белые стрелы.

— Ракеты выпущены, командир, — доложил Юкио. — К залпу готовы.

— Банзай ! — воскликнул Куросава, и подчиненные присоединились к нему в традиционном кличе: — Банзай! Банзай !

Юкио взглянул вперед как раз вовремя, чтобы увидеть, как две яркие звезды, вырвавшись из-под носа истребителя, быстро уходят в темноту.

— Танегасима, я — «Така-один», — сказал он. — Ракеты пущены.

Затаив дыхание, все трое ждали. Лазерный обстрел несколько стих. Должно быть, радарная установка «Шепарда» засекла пуск двух ракет, и у американцев появились новые цели. Вчитавшись в мелькавшие на дисплее цифры, Юкио покачал головой.

— Первая ракета уничтожена. Цель перенесла огонь на вторую ракету.

Похоже, все было напрасно. Четыре ракеты могли бы сбить с толку системы противоракетной обороны «Шепарда», но «Така-2» покинул игру, не успев задействовать свои две «Хаябуса». Если американцам удастся уничтожить обе ракеты «Така-1», останется лишь идти на сближение и стрелять по противнику из носовой автоматической пушки… что заранее обрекает истребитель на гибель.

— Приготовьтесь задействовать боеголовку, тю-и-сан , — сказал Куросава.

— Хай!

Юкио уже сдвинул полосатую черно-желтую заслонку на консоли, обозначенную номером «два». Под ней находилась большая красная кнопка. Палец завис над ней в ожидании…

— Расстояние до цели — двадцать пять километров, — доложил он. — Цель обнаружила ракету.

— Включайте детонатор боеголовки, — распорядился Куросава. — Огонь!

Юкио нажал кнопку. Далеко впереди, в сотнях километров от истребителя, разорвалась боеголовка «Хаябуса».

Боеголовка представляла собою особую, противоспутниковую модель: взрывчатое вещество, окруженное обоймой тяжелой стальной шрапнели. Взрыв — и шрапнель устремлялась вперед плотной смертоносной тучей. Все это очень напоминало выстрел из гигантского дробовика. Приказывая подорвать боеголовку задолго до оптимального расстояния до цели, майор Куросава шел на риск, надеясь, что цели достигнет достаточно большая порция шрапнели. Как при выстреле из обычного карабина, рассеивание начиналось немедленно после выстрела. Если подрыва боеголовки на расстоянии в несколько сотен метров от «Шепарда» было бы достаточно, чтобы сотня стальных шариков достигла корпуса станции и в клочья разорвала обшивку, дистанция в двадцать пять километров означала, что экипажу «Така-1» очень повезет, если в цель попадут десять снарядов. Или пять. Или хотя бы один.

Но это означало также, что радарная установка, управляющая лазером противника, тут же была сбита с толку. Одна большая смертоносная цель сменилась сотней крохотных и, каждая в отдельности, безобидных. Почти секунду программа анализировала курсы и скорость, прежде чем прийти к заключению: с достаточной скоростью в станцию попадут не более восьми снарядов.

По этой причине она сочла стальную шрапнель второстепенной угрозой и снова обратила внимание на основную цель — космоплан «Инадума», все еще державший курс на перехват.

Юкио только раскрыл рот, чтобы доложить об успешном подрыве боеголовки, — и в тот же миг кокпит озарился сверхъестественным, ослепительным, никогда прежде не виданным бело-голубым сиянием. Он не успел ни вскрикнуть, ни даже ощутить боль. Забрало шлема треснуло, и глаза его, вскипев, превратились в пар вместе с большей частью черепа.