Корпорация «Исполнение желаний» - Вероника Мелан

И все же некоторые моменты царапали мой разум, будто камешки с острыми краями. Халк был проницателен, спокоен, уравновешен, умен и вообще обладал всеми теми качествами, которые необходимо нормальному человеку и бизнесмену. Да, именно нормальному. Но не тирану — владельцу ранчо «Райский уголок» в пустыне. И, тем не менее, Халк упрямо держал имидж одного из самых жестких людей Тали — «слава» о его беспощадном отношении к людским ресурсам успела не по одному кругу обойти город сверху донизу. И ведь была в этом правда — надсмотрщики то и дело гробили чью-то жизнь, не особенно задумываясь о последствиях, потому что никогда не были за это наказаны. Но сам Халк не принимал в этом непосредственное участие, хотя мог бы — смещая ситуацию, как в хорошую, так и в плохую сторону — мог, но не делал. И в этом была странность.

Я несколько раз пыталась завести разговор о характере Халка с Табитой, но она умело уходила от темы, либо оставляла комментарии при себе, чем неизменно повергала меня в пучины еще более глубинного размышления. Вот уже некоторое время мне казалось, что что-то важное оставалось за кадром, словно невидимая рука держала занавески плотно задернутыми, и пробраться к этому у меня не выходило ни на шаг, а посему я оставляла попытки понять то, чего не видела. И все же я продолжала слушать и наблюдать.

Янка поворочалась на грязных простынях, накинутых поверх жесткого матраса на узкой кровати, и окончательно проснулась. Небольшую комнату заливала почти непроглядная серовато-розовая мгла — рассвет только задавался. Рядом раздавался неравномерный храп перепившего накануне Грега, казалось, его зловонное дыхание насквозь пропитало каждый метр убогого помещения.

Янка поморщилась. Настроение ее и без того плохое того и гляди грозило упасть на отметку паршивое, где оно, впрочем, и держалось большую часть времени. А уж после последних событий, так совсем. Она почесала немытую вот уже больше недели голову, пытаясь пройтись пятерней по склеившимся в жирные пряди волосам.

Взгляд бледно-голубых глаз впился в мятую занавеску, прикрывающую пыльное окно, хотя ум обладательницы был полностью сосредоточен на другом — волны злости одна за другой, как прибой ядовитого океана, накрывали ее с головой.

Шерин.

При одной только мысли о ней, Янка стискивала зубы так, что челюсти начинали тоскливо ныть. Какая пройдоха, какая подлиза, какая изобретательная стерва! Сознание вновь заполонили картинки — вот она идет, вся цветущая через двор — новая маечка, чистые джинсы, вся цветет и благоухает. Вот она раздает кепки, чтобы не пекло головы сборщикам кукурузы, вот она приносит перчатки женщинам в бараках, чтобы руки об кусты не царапали…. Мать Тереза, что б ее черти хватили! С самого начала ведь пристроилась у хозяина под боком и времени даром не теряла. Сначала повадилась чаи гонять с Халком, а потом и второй браслетик получила, прибарахлилась. Просто немыслимо!

Янка вновь и вновь исходила от плохо сдерживаемого гнева. А она сама? Как ни крутилась, как ни старалась пробиться повыше по положению, только и добилась того, чтобы по ночам ублажать этого мужлана…. Она с ненавистью покосилась на спящего Грега.

Вот уже месяц, как Янка спала с начальником стражи, а пользы все не было. Но ничего. Будет и на ее улице праздник. Да еще какой! Пирушка с пивом и почестями, с крабами и икрой. Вот только дождется она, когда копия будет готова, тогда и повеселиться по-настоящему. А пока — да, придется потерпеть — повыслушивать грязные словечки от этого старого солдафона, поскрипеть зубами при ходьбе от натертых, как наждачкой, саднящих при ходьбе бедер, да поприкидываться поласковей. Ничего. Случались вещи и похуже этих. Потерпит. Янка не теряла уверенности, что дело того стоило. Нетерпеливо поднявшись с кровати, она начала искать свою одежду, разбросанную по полу, то и дело морщась от бардака — валяющихся везде пустых пивных банок, окурков и пропитавшего комнату зловонного запаха алкогольных паров. Ну и свинство…

Натянув на голое тело белую, заляпанную многочисленными пятнами и неоднократно порванную об острые шипы кустов, майку, а затем и юбку, Янка немилосердно пихнула в бок Грега.

От тычка тот только почмокал сухими, растрескавшимися губами, поворочал во рту языком, затих ненадолго, а через секунду уже снова продолжил храпеть.

— Проснись! — Прошипела Янка и яростно потрясла его за плечо. — Закрой дверь за мной, мне в барак пора, скоро уже наши проснутся!

Грег издал особенно громкий храп, прервавшийся на середине, будто хозяин глотки подавился куском войлока, и после некоторой паузы неохотно открыл глаза.

— Чего? — Хрипло спросил он, почти не соображая, где находится, и зачем его трясут.

— Проснись, говорю! Дверь закрыть надо!

— А-а-а….

Уже стоя у двери, Янка напоследок кинула прощальный взгляд на голую, покрытую шрамами грудь Грега, так часто нависающую над ней в последнее время, внутренне передернулась от отвращения и спросила:

— Когда готов-то будет?

— Что? — Сонно мотнул головой Грег и нахмурился.

— Ключ!

— Вечером завтра.

Впервые за это утро Янка позволила себе расслабиться. Даже зловонное дыхание стоящего напротив, теперь почти не раздражало ее.

— Хорошо. — Она приторно улыбнулась и похлопала безволосую грудь горе-любовника. — Ты как всегда был замечателен, мой милый!

Тот довольно осклабился, пробурчал гордое «А то!…» и захлопнул дверь, не забыв напоследок шлепнуть Янку по заду.

— Тебе бы отрезать…. — Прошипела она, стараясь как можно скорее удалиться от мужского барака.

Но это раздражение уже не шло ни в какое сравнение с эйфорией, что теперь быстро и приятно разливалась по всему телу. Ключ! Ключ от комнаты Шерин — скоро его точная копия будет в руках у Янки. И это единственное, что имело значение. А все остальное ерунда.

Бесшумно и быстро, словно прихрамывающий, но довольный призрак, Янка скрылась в тумане.

Еще несколько дней прошли спокойно, без происшествий или деталей, которые бы следовало запомнить. А вот один из следующих вечеров отпечатался в моей памяти надолго, возможно, навсегда. Так происходит, когда вы не ожидаете от жизни сюрпризов — приятных или нет, а она берет и обрушивает вам на голову ушат холодной воды, который переворачивает все ваше бытие наизнанку. И никуда от этого впоследствии не деться, как ни старайся. И не стереть такие моменты из памяти — нет там волшебного переключателя, который можно было бы сдвинуть в положение «Не помню», хотя многие дорого заплатили бы за подобную функцию.

Утро того дня было обычным, да и полдень не предвещал ничего нового — все та же жара, тихие голоса, доносящиеся из глубины дома, те же шершавые страницы древних томов перед глазами. А вот часов в шесть меня оторвал от привычной работы негромкий стук в дверь. На пороге стояла одна из девушек, которую я часто видела моющей полы в холле и других комнатах особняка.