Сестры - Пат Бут

– Да, я понимаю, в чем тут дело. Какая же страшная ноша – то, что случилось с Билли. – Картины, которые стоили целого мира, были заперты у нее в доме. Как мог он забрать их у нее? Только скрывая их подлинную ценность.

– А что с ними станет? – с невинностью гадюки осведомился Ивэн.

– Я бы не прочь отдать тебе их все скопом, но боюсь, что Билли станет возражать, – ответила Джули, испустив вздох удовлетворения, замаскированный под смирение.

Ивэн вновь подавил безумное желание расхохотаться.

– Так что, мне кажется, стоит их оставить у себя, пока великий художник не явится за ними. Он должен вернуться не сегодня-завтра, – продолжала она.

Джули играла с ним, как кошка с мышкой. А вдруг он все еще хочет Билли, несмотря на то, что убедился в его бездарности. В этом мире Ивэны могут позабыть об отсутствии таланта, когда перед ними стройное юношеское тело. Но с этим Ивэном вряд ли произойдет такое – тем-то и хороша была ситуация, что сейчас он был с ней на равных. Своей реакцией на живопись Билли – он чуть не расплакался, увидев, как она мерзопакостна, – он снабдил ее самыми мощными боеприпасами. Когда Билли вернется на днях, она с наслаждением сообщит ему, что его отвратительное «искусство» повергло великого Ивэна Кестлера в слезы. А потом, в течение месяца, она будет вливать в него этот яд при каждом удобном случае. И это будет чудесно.

– Может быть, ты скажешь Билли, что я пытался связаться с ним и дать ему мой номер телефона. Я очень высоко ставлю все это. Скажи ему, что я… обожаю его живопись.

– Ах, ну конечно, Ивэн. Разумеется, именно так я и скажу. – Ее улыбка триумфатора говорила сама за себя. Имя Ивэна Кестлера никогда не слетит с ее уст в том контексте, который он предложил. Вместо этого Билли услышит целую историю о том, как Ивэн Кестлер рассматривал его полотна, о презрении, которое тот вылил на них, – словом, всю ту ложь, которая с легкостью рождалась в голове знаменитого американского романиста.

– О, это был удивительно прекрасный день, но я начинаю подумывать о возвращении в Лос-Анджелес. Пожалуй, самолет устроит меня больше, чем автомобиль, если, конечно, ты не возражаешь. Я, пожалуй, узнаю насчет рейсов, и если твой человек отвезет меня в аэропорт, это будет великолепно…

– Ну, Ивэн, как ты скажешь, я к твоим услугам. И пожалуйста, дай знать, когда у тебя появится что-нибудь интересное для меня. Теперь ты видел мою коллекцию – так что знаешь, что мне нравится.

В аэропорту Ивэн не стал садиться в самолет. Вместо этого он в автомобиле отправился в «Раке клуб», убедившись, что шофер Беннет уехал задолго до того, как он появился на стоянке такси.

Приехав туда, он испросил один из самых тихих номеров в поселке из коттеджей, в отдалении от главного клубного здания, вызвал горничную и заказал ей бутылку шампанского «Луис Родерерс Кристал», тарелочку черных оливок, несколько тонких сандвичей с копченой горбушей и черный хлеб с дольками лимона. Потом он взял телефонный справочник и пролистал страницы, пока не нашел список телефонов «Чекмейт секьюрити системс». Он набрал номер и скоро уже разговаривал со Стивом Кауфером, президентом службы безопасности. Окончив разговор, он снял ботинки, включил кондиционер и растянулся на постели, глядя на величественный пик Джасинто и обдумывая свое невероятное, блестящее будущее.

15

Это были ужасные дни для Билли Бингэма. Плохо было уже то, что он не мог работать. То, что он был отрезан от своих работ, было гораздо хуже. В его ночных кошмарах Джули Беннет кралась по дому, сжимая в одной руке нож, а в другой фонарь, – и он просыпался в холодном поту, когда она исполосовывала его картины и бормотала угрозы, а языки пламени лизали его прошлое и будущее.

Он поехал на «Мазерати» в Санта-Монику и там загнал машину, чтобы получить наличные деньги. Однако это заняло много времени, потому что посредник настаивал на том, чтобы проверить, не угнан ли автомобиль и точно ли принадлежит Билли. И все это время, пока он возлагал надежды на свое предназначение, мысленно прокладывая дорогу к упоительному будущему, его не покидали мысли о Джейн. Джейн в опасности, прекрасная Джейн дожидается его в пасти дракона, так и не поняв ужаса своего положения. Он думал отправиться за ней, как только сумеет, и только молился, чтобы не оказалось слишком поздно. Сначала ему нужно было найти место под мастерскую и для хранения картин, но, пока машина не была продана, у него не было денег, чтобы заплатить за аренду помещения. По случаю ему удалось снять развалюху – бывший магазин на Маркет-стрит, с дверью одновременно прочной и неприметной – достаточно надежную и простую, чтобы оградить мастерскую от вандалов и разных ненормальных.

Теперь оставалось сделать лишь одно, чтобы он мог выполнить обещание, данное Джейн. Еще раз вытерпеть унижение. Еще раз выслушать оскорбления и поношения. Чтобы вернуть свои картины, ему нужно было еще раз повидать Джули Беннет.

Джули поджидала его, но она странно нервничала, в сотый раз взглядывая на часы.

По телефону его голос был холоден, это был бесстрастный и спокойный тон ни в чем не виноватого человека. Он приедет вечером за картинами. Он нашел место, где будет жить, если Джули позволит ему забрать свои полотна, он сегодня же вечером навсегда исчезнет из ее жизни.

Джули Беннет не находила места на сбившемся шелке софы. Она в раздражении нажала кнопку дистанционного управления и включила Вивальди, который сбивал ее с мысли. Потом жадно припала к бокалу с темным «Гленливетом». Забавно, как она не потеряла вкуса к солодовому виски, несмотря на обрушившееся на нее несчастье. Так же забавно, как это ледяное, влажное ощущение посреди жары и мерцающих красок лежащей внизу пустыни.

Как же лучше поступить с Билли? Разумеется, его нужно вернуть во что бы то ни стало. Тут и говорить не о чем. Но в этом таилась ужасная возможность – его болезненная гордость могла взбунтоваться против ее желания, и (еще одна немыслимая возможность) его чувства к Джейн могли обернуться против Джули.

Джули вскочила, заслышав голос привратника.

– Да, впустите его. Я его жду, – отрывисто бросила она.

На мгновение он остановился в дверях – злой, чужой, и, похоже, не склонный к сражению.

Джули пошла к нему навстречу, и все ее планы канули в небытие. То, что только что было у нее в мыслях, стало несущественным. Грязные джинсы, грязная майка тесно облегали его тело, и ей пришло в голову, что она отвечает за него. Оставалась только интуиция, вобравшая в себя гнев, раздражение, всю боль и страдания долгих лет.

– Ну, Билли Бингэм, милости просим, блудный сын, – наконец проговорила она. – Пожалуйте назад, – добавила она почти сердечно и тут же пожалела, что тон оказался слишком просительным.