Трагические самоубийства - Екатерина Останина

Смерть Орджоникидзе по времени следовала за завершением процесса о «троцкистском центре» и ненамного предшествовала февральско-мартовскому пленуму. Причем пленум был перенесен на три дня позже намеченного срока в связи с похоронами Орджоникидзе. В эти дни появились слухи о том, что смерть одного из кремлевских вождей была вызвана его потрясением из-за «предательства» Пятакова и прочих «троцкистов». На траурном митинге прозвучало немало речей в честь почившего. Характерно выступление Молотова, где среди прочего прозвучало следующее: «Враги нашего народа, троцкистские выродки, ускорили смерть Орджоникидзе. Товарищ Орджоникидзе не ожидал, что Пятаковы могут пасть так низко».

Таким образом версия о роковой роли «троцкистов» в судьбе Орджоникидзе утвердилась и прозвучала позже в статье об этом видном партийном деятеле в Большой советской энциклопедии: «Троцкистско-бухаринские выродки фашизма ненавидели Орджоникидзе лютой ненавистью. Они хотели убить Орджоникидзе. Это не удалось фашистским агентам. Но вредительская работа, чудовищное предательство презренных право-троцкистских наймитов японо-германского фашизма во многом ускорили смерть Орджоникидзе».

Хрущёв писал в своих мемуарах, что в 1937 году он и не предполагал, какими могли быть истинные причины смерти. О самоубийстве ему стало известно от Маленкова, и то после войны. Маленков же узнал об этом от самого Сталина, который однажды случайно проговорился в приватной беседе. Скорее всего, многие на самом деле не догадывались о том, что Орджоникидзе покончил с собой. Сталин приказал всем свидетелям его кончины молчать, поэтому-то рядовые члены ЧК ничего не знали.

Хрущёв пишет о том, что самоубийство Орджоникидзе являлось актом протеста, выражением своего несогласия с методами работы Сталина, поскольку в то время ближайшие соратники генсека никак иначе не могли противостоять его диктату. Такое положение устраивало «наследников Сталина», потому что могло хоть в какой-то мере оправдать их молчание, бездействие и безвольное подчинение в те страшные годы репрессий.

И если Хрущёв ставит самоубийство Орджоникидзе в ранг поступков, требующих особого мужества, то Молотов, убежденный сталинист, был склонен видеть в этом акте лишь глупость и упрямство человека, не желавшего поддержать генсека. Он однозначно заметил, что Орджоникидзе «поставил Сталина в очень трудное положение». В беседах с Чуевым Молотов выражал все ту же позицию: Орджоникидзе «выступал против советской власти, был на него достоверный материал. Сталин велел его арестовать. Серго возмутился. А затем дома покончил с собой. Нашел легкий способ. О своей персоне подумал. Какой же ты руководитель!.. Он последним своим шагом показал, что он все-таки неустойчив. Это было против Сталина, конечно. И против линии, да, против линии. Это был шаг очень такой плохой. Иначе его нельзя толковать…». Чуев спросил Молотова: «Когда Серго застрелился, Сталин был очень злой на него?». На что Молотов ответил: «Безусловно!».

Чем можно объяснить такую позицию Молотова в отношении к смерти Орджоникидзе? Только лишь одной преданностью вождю? Или за его категоричной убежденностью скрывается нечто более интересное? Действительно, как выяснилось позже, Молотов также был причастен к негласно объявленной Сталиным травле Орджоникидзе.

Генеральный прокурор СССР Руденко, выступая на июньском пленуме ЦК в 1957 году, сообщил, что во время следствия по делу Берии Ворошилов рассказывал ему: «Вы покопайтесь в отношении Серго Орджоникидзе, его затравили, и, нечего греха таить, что Вячеслав Михайлович, когда был председателем Совнаркома, неправильно относился к покойнику».

Некоторые свидетельства вообще ставят под сомнение версию о самоубийстве Орджоникидзе. Многие из числа близких утверждали, что Орджоникидзе накануне гибели был как всегда полон сил и энергии, никаких признаков депрессии, которая могла бы привести к самоубийству, никто даже и не заметил. О том же говорил и Гинзбург: «…кому были известны его поступки, намерения, замыслы, в частности в последнее время, когда он готовился к предстоящему пленуму ЦК, не могут допустить и мысли о его самоубийстве… Он тщательно готовился к тому, чтобы… решительно выступить против массового избиения кадров партии, руководителей промышленности и строительства».

Гинзбург приводил также в качестве доказательства записку, отправленную ему В. Н. Сидоровой, бывшей его сослуживицей по Наркомтяжпрому. В этой записке сообщались факты, изложенные супругой Орджоникидзе, Зинаидой Гавриловной, под большим секретом самой Сидоровой. 18 февраля, в первой половине дня, к Орджоникидзе на квартиру пожаловал некий неизвестный Зинаиде Гавриловне человек. Он сказал, что должен передать лично в руки Орджоникидзе папку с документами политбюро. Таинственный посетитель прошел в кабинет Орджоникидзе, а через несколько минут там раздался выстрел. Незадолго до прихода этого человека Орджоникидзе разговаривал по телефону со Сталиным. Это был тот самый разговор с «русской и грузинской бранью».

О том, что Сталин и после смерти не простил Орджоникидзе, свидетельствуют немногие факты, сообщенные Гинзбургом. Так, например, когда соратники Серго пытались добиться правительственного разрешения на установление ему памятника, то всякий раз наталкивались на немое несогласие. После войны Сталину предоставили на утверждение список видных партийных деятелей, в честь которых в Москве намечалось установить памятники. Генсек из всего списка вычеркнул только одну фамилию – Орджоникидзе.

Было ли это убийство, хитро спланированное Сталиным, или самоубийство, совершенное человеком, доведенным до крайнего отчаяния и желающим спасти не только свою честь, но и свою семью от расправы, – об этом остается только догадываться, как и о многих других случаях, связанных с добровольным уходом из жизни ближайших соратников генсека.

Эрвин Роммель является одним из самых известных офицеров-тактиков Второй мировой войны. Немецкий фельд‑ маршал Роммель прославился умом и жестокостью и вошел в историю как «Лис пустыни». Военный талант Эрвина Роммеля уважали даже враги, называя его «искусным противником» и «великим генералом».

Эрвин Роммель родился 15 ноября 1891 года в Хейденгейме, в Германии. Его отец работал школьным учителем, а мать была дочерью известного политика. В детстве Роммель часто болел и поэтому продолжительное время воспитывался дома, но потом все же смог ходить в школу. В 1910 году молодой Эрвин, избрав карьеру военного, поступил на службу в армию. Он стал кадетом 124-го пехотного полка, а в 1912 году окончил военное училище в Данциге и получил звание лейтенанта.

Военная карьера Роммеля началась во время Первой мировой войны, когда он отправился служить во Францию, а потом в Румынию и Италию, где получил орден Железного креста I степени и высший прусский орден. Роммель был награжден высшей боевой германской медалью и произведен в капитаны 26 октября 1917 года. В этот день отряд из двух сотен немецких солдат под предводительством Роммеля взял штурмом итальянское горное укрепление и, понеся незначительные потери, захватил более 80 пушек и несколько тысяч вражеских солдат.

Вернувшись с Первой мировой войны, Роммель некоторое время занимал должность военного инструктора и командовал отдельными пехотными подразделениями. В 1937 году он был назначен на должность командира личной охраны Адольфа Гитлера и опубликовал несколько своих лекций по тактике «Пехотная атака».

Очень скоро Гитлер отозвал Роммеля из военной академии и назначил бригадным генералом своей охраны, введя его в штаб. Именно на этой должности Эрвин Роммель изучал теорию Блицкрига и приложил все силы для ее дальнейшего развития. После завоевания Польши Гитлер поручил ему командовать дивизией, которую немецкий штаб собирался использовать для готовившейся оккупации Франции.

15 февраля 1940 года Роммеля назначили командующим 7-й танковой дивизией. В этом же году Роммель лично участвовал в боях и прославился как организатор быстрых и внезапных атак, из-за которых его дивизию прозвали «призрачной».

В конце войны Роммелю было присвоено звание генерал-майора. В этом чине он отправился командовать Африканским корпусом, и в 1941 году, во время боевых действий в Северной Африке, Роммель получил свое прозвище «Лис пустыни».

22 июня, после захвата порта Тобрук, Гитлер произвел Роммеля в фельдмаршалы. С этого момента началось падение известного военного тактика. Россия и ее многочисленные союзники доставляли Гитлеру множество проблем и оставили фельдмаршала без необходимых боеприпасов и продовольствия. После высадки на побережье Северной Африки американских десантных войск положение Роммеля еще больше осложнилось. Несмотря на прямой приказ Гитлера «биться до последнего солдата», 6 марта 1943 года Роммель, щадя своих бойцов, капитулировал.