Не пара для Его Светлейшества (СИ) - Вознесенская Дарья

Иначе я не то что башню не построю, у меня и камни превратятся в пыль.

Конечно, по слухам, королевский дворец Агры был самым защищенным во всем королевстве и враги сюда не могли проникнуть… Но они не могли проникнуть снаружи. А вот если какая ведьма хочет выбраться изнутри, вряд ли ее кто остановить сможет. Уж точно не стоящая у входа стража или толстые стены.

Поэтому я написала и запечатала две записки — одну адресовала Старшей, а другую — Агрэ.

Оставила их на столе.

И открыла свой саквояж со множеством нужных вещиц.

Любит — не любит, к сердцу прижмет — в Запределье пошлет

Ведьма не деградирует.

Ведьма приостанавливает свое развитие на пару дней,

пока полегче не станет.

Дни шли за днями, и я все больше убеждалась, что поступила совершенно правильно.

Никто меня не искал.

Не пытался догнать.

Никому я оказалась не нужна.

Верно сказали Верховные. Это дело добровольное. И добровольно никто и не собирался со мной общаться.

Сначала меня это возмущало. Затем я искала оправдание всему происходящему. Затем убеждала себя, что сама приняла это решение. Затем — что все к лучшему. Мне уже лучше. Мне просто замечательно!

И как-то я постепенно и сама в это поверила, все больше успокаиваясь и расслабляясь.

Никому не нужна? Ха! Это мне никто не нужен! Меня использовали? Хи! Я сама кого надо использовала — и не один раз. Несколько, если я правильно запомнила. И получила все, что мне надо. Хотели использовать и дальше, во имя всего королевства? Вот им! Пусть другую ведьму себе найдут! А эта — не дается!

Так что дни шли за днями, я удалялась все дальше от столицы, и все тише звучали голоса в моей голове, а все громче — мой. Уже без истерики, без напряжения, без прошлых страхов или обид. Я училась заново жить с самой собой, да и просто — жить.

С новым знанием о том, что же на самом деле есть ведьмы и инквизиторы.

С новым пониманием, что много-много лет мы все ошибались, и это дорого обошлось… И ошибки надо исправлять, да. Пусть исправляют. Сильные мира взялись за благое дело.

Просто без меня.

С новыми ощущениями. От себя самой. От своих мыслей. Силы, текущей мягкой Тьмой по кончикам пальцев. Соединения с Триединой. От тела. Глубины голоса, который, неожиданно, зазвучал в песне так, что однажды вызвав настоящую бурю, я теперь осторожничала.

От своих воспоминаний, которые я перебирала с еще большей аккуратностью, чем редкие травы. Там попадались не только события последних оборотов. Но и то, как мне жилось в провинциальной академии. Мое чувство этого мира и ведовства. Мое детство и облик мамы. Я будто пыль смахивала, чистила бездонные кладовые памяти и доставала на свет столько всего прекрасного, что удивительно мне даже было, как это так я жила прежде без этого? Еще и прячась от столь важного за толстыми стенами предрассудков и неприязни.

Я становилась шире, глубже, выше, выстраивая свою башню. А может оставалась собой, но избавлялась от всякого хлама в душе и мыслях, освобождала достаточно места для этого глубже и шире.

И шла своим путем.

Не стала заходить в инквизиторскую академию — отправила только письма воспитанницам, об остальном, уверена, позаботится Старшая Лал.

Миновала и Хаор. В свою академию мне тоже не хотелось заглядывать.

Монет мне хватало, чтобы нанять дилижанс хоть в соседнее королевство, но сошла я раньше. На перекрестке пыльных дорог. А потом двинулась напрямую, через лес, огибая деревню, в которой и жизни-то не чувствовалось… Вполне возможно, не жил больше никто. Так часто бывало. Люди, в стремлении остаться при Свете, прогоняли прочь живую Тьму. А ведь она и давала силу плодородия. Детей в дом. Помощь там, где многие беспомощны… Люди гнали ведьм. А те вовсе не посылали проклятия. Но с их уходом как-то серее вокруг становилось, и Свет уже не грел, а ослеплял. И не скрыться было от него ни в одной Тени…

— Так вот что значит — “вместе”. И одно без другого не может существовать, одно с другим только сильнее… — пробормотала, поглаживая морщинистую кору деревьев. — Как же мы забыли, что шли рука об руку прежде? Но сейчас все изменится. Не сразу, но изменится, такой уж у нас король. Только я достаточно расплатилась и отдала добровольно…

На последнем слове поморщилась. Вот не нравилось оно мне больше.

И погрустнела.

Потому что дни шли за днями, а я, пусть и удалялась от столицы, но совсем не скрытно. При желании меня можно было найти… да что там, искать бы не понадобилось. Глаза открой пошире — и увидишь. Просто кому-то оказалось проще с закрытыми глазами.

И да, я понимала, что веду себя не совсем логично. Ведь уход из дворца — между прочим, никто не был ранен, так что спасибо сказать надо! — я сама придумала. Этот путь через половину королевства я сама совершила. И решение остаться одной я сама приняла. Чего теперь грустить?

— Непостоянная ты, Прияна, — покачала головой и полезла в овраг.

Сердце заколотилось быстро, когда за несколькими поваленными деревьями я увидела покосившуюся хижину. Ползучие растения укрыли дыры в обветшавшей крыше, несколько молодых деревьев подперли кривой бок, а сорванная с петель дверь превратилась в мшистый бугор возле сгнившего крыльца.

Сколько я здесь не была?

Пятнадцать лет.

Я осторожно заглянула внутрь, рассматривая ставшие неузнаваемыми за долгие годы запустения вещи и предметы мебели. А потом, рискуя провалиться в подпол, подошла к разрушенной почти печи, которую мама сама складывала из речных камней и глины. И достала из небольшого углубления неказистую шкатулку. Ее мне, маленькой, на ярмарке подарил добродушный ремесленник. И я сложила туда все свои детские сокровища.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Самые красивые камни с ближнего озера. Чей-то клык, который я перевязала кожаным шнуром. Сине-зеленое перо, найденное мной в лесу.

И потускневшую от времени круглую серебряную пуговицу со знакомым узором

Потерла ее, смаргивая слезы, и вышла наружу. Там же на полянке и присела.

Не ошиблась я в своих смутных детских воспоминаниях. На пуговице — символ инквизиторов. Меч, объятый пламенем.

И нет, мама не вырвала ее с корнем, спасаясь от преследователя.

И не нашла.

Может планировала заботливо пришить на инквизиторский сюртук. А может просто сохранила себе, как память. Она не говорила — а я тогда мало что понимала и не спрашивала. Просто чувствовала, что эта вещь хранилась в доме не просто так.

И теперь окончательно поняла, что Свет и Тень соединились еще до моего рождения.

Спи дитя моё, спи красавица

Средь дубрав и трав, и цветов лесных…

Мне судьба была — ему понравиться,

Воском таяла от забав шальных.

Душу бросила за любовь на кон.

Ласки — россыпью, обещаний пух,

Звёзды — в пригоршнях, в венах кровь — вином…

Но с безродною не церемонятся,

И не пара я, не по чину мне.

Пожинай плоды, беззаконница!

Ты взяла свое? Так побудь на дне!

Темной тучею обернулась я

От людской молвы — ночью в лес, бегом…

Волк и озеро мне теперь друзья,

У корней ольхи мой роскошный дом.

Спи же дитятко. Всё отдам тебе…

***

В городке Мадхья, в нескольких днях пути от леса, где я провела детство, я решила задержаться. На ведьму здесь не смотрели косо, вполне даже благожелательно. Вопросов лишних не задавали. Убраться прочь не требовали. Зато советов спрашивали, и как-то один за другим стали подходить ко мне со своими проблемами — на маленьком рынке, где я торговала поздними травами и высушенными листьями. Больше для того торговала, чтобы с местными познакомиться, присмотреться, а не ради заработка. Лишних монет у меня может и не было, но ведьма голодной никогда не останется.

Лес и звери прокормят. Деревья укроют. Река или озеро напиться и умыться даст.

Хотя купальня в королевских покоях — с горячей водой, душистым мылом, простынями нагретыми, чтобы обтереться — мне не раз вспоминалась. И вкусная еда. И красивая посуда. И шелковые постели. И россыпь родинок на лопатке инквизиторской, к которым так хотелось губами прижаться…