Исполин над бездной. Фантастическая роман - Александр Ломм

— Можно вам задать один вопрос, ведеор?

— Конечно, можно, друг мой.

— Вы послали за нашим священником абом Бернадом, ведеор. Это как же надо понимать? Вы собираетесь выступить перед местными верующими и просветить их относительно бога?

— Нет, Дуванис, этого я делать не собираюсь, — со всей серьезностью ответил старец. — Давай сообща разберемся в моем положении. Я возник из ментогенов честных тружеников. Эти люди постарались вложить в меня свои самые великие чаяния, самые светлые идеалы. Помимо этого, во мне нет решительно ничего. Но именно поэтому я не могу предать вложенные в меня надежды, ибо тем самым предал бы самого себя. Я должен бороться, я должен стремиться к осуществлению, к реализации вложенных в меня надежд и идеалов, так как пассивность в данном случае для меня равносильна предательству. Значит, остается одно: действовать!

— Ваше желание действовать мне понятно. Я на вашем месте тоже не сидел бы сложа руки. Но что вы хотите делать?

— Я должен использовать свое самое неотразимое оружие, с помощью которого я наверняка добьюсь успеха. Таким оружием является моя номинальная божественность и связанные с нею неограниченные прерогативы власти. Фактического всемогущества у меня нет, но тысячелетний авторитет бога станет для меня верным залогом победы. А первый удар я хочу нанести прямо по своему нареченному сыну, гроссу сардунскому. Я и аба вызвал для того, чтобы с его помощью проникнуть во дворец гросса и заодно узнать, что сейчас творится в Гроссерии. Аб Бернад наверняка получил уже от гросса инструкции относительно моей особы. Вот для чего он мне нужен… Надеюсь, Дуванис, что теперь ты больше не сомневаешься в моих добрых намерениях?

— В ваших добрых намерениях я не сомневаюсь, ведеор, но…

Дуванис курил частыми затяжками и смущенно смотрел в сторону. У него были веские возражения, но он не решался их высказать.

— Ну что еще за «но»? Говори, не стесняйся! — подбодрил его старец.

— Я верю в ваши добрые намерения, — повторил Дуванис и, решительно уставившись богу в глаза, продолжал: — Но мне, ведеор, не совсем нравится тот путь, по которому вы решили идти… Простите, что я осмеливаюсь поучать вас. Вы, конечно, знаете гораздо больше моего — о себе, об аппарате ММ-222 и вообще о всяких отвлеченностях. Но живых людей вы, по-моему, совсем не знаете. Не то вы задумали!..

— А что я, по-твоему, должен делать? — строго спросил старец, нахмурившись.

— По-моему, вам надо открыться людям. Иного пути, ведеор, нет и не может быть!

Некоторое время бог молчал, глубоко задумавшись. Но вот он ударил своей тяжелой ладонью по столу и самоуверенно пророкотал:

— Я допускаю, что ты прав, Дуванис. Но я поступаю так, как мне велят мой разум и моя совесть. Я чувствую, что как бог я добьюсь победы!..

Дуванис не стал ни о чем больше спрашивать и отошел к окну. Но, выглянув в окно, он тут же резко повернулся к богу:

— Ведеор! Вся Аркотта сбежалась к нашему дому! Народу столько, что яблоку негде упасть! Это как пить дать женушка моя постаралась!

Бог улыбнулся и погладил бороду.

— Разболтала, ну и ладно. Не стоит из-за этого шуметь, друг мой. Калия, наверное, доверилась только одной своей самой закадычной подруге. У женщин всегда так… А ты говоришь, что я людей не знаю!

Тут раздался робкий стук в дверь, и чей-то хриплый, срывающийся голос произнес:

— Во имя создателя и повелителя вселенной, бога нашего единого…

— Ашем табар!!! — оглушительно гаркнул старец и тотчас же напустил на свое лицо выражение грозного величия.

Дуванис отошел в сторонку и приготовился наблюдать небывалую и любопытную сцену — встречу бога со своим служителем.

Двери открылись медленно, с протяжным скрипом. Сначала не было видно ничего, потом послышался не то стон, не то вздох, и через порог переступил грузный аб Бернад, облаченный в свою великолепную желтую сутану. Секунду-другую он глядел на бога побелевшими от ужаса глазами, и вдруг словно предсмертный вопль вырвался из его жирной груди:

— А-а-ашем таба-а-ар!!!

С этим возгласом аб Бернад как подкошенный повалился перед богом на пол и спрятал лицо в ладонях.

В дверях вслед за священником появилась восхищенная рожица Калии. Дуванис свирепо погрозил ей пальцем и энергичными жестами приказал ей скрыться на кухне. Калия показала мужу язык и быстро шмыгнула в боковую дверь.

Бог с глубоким презрением разглядывал распростертую на полу огромную тушу аба. Выдержав довольно длинную паузу, он наконец строго возгласил:

— Встань и подымись, недостойный раб мой!

Перепуганный аб приподнялся на колени, воздел молитвенно руки ладонями вверх и пролепетал:

— Смилуйся, о смилуйся, солнцеподобный! Ашем табар!..

— Чего милости просишь? Грешил, поди, много?! — сурово спросил бог.

— Как не грешить?! Грешил, о повелитель, много грешил… Ты, лучезарный, един без греха и скверны! Ашем табар!

В черных глазах старца вспыхнули огоньки грозного веселья. По-видимому, покорностью аба он остался доволен. Но голос его продолжал звучать раскатисто и властно:

— Ашем табар! Мне ведомо все, от начала и до скончания века! Соберись с мыслями, червь, и ответствуй перед лицом моим сущую правду, чтобы я увидел душу твою на языке твоем. Мой вероломный и самозванный служитель, гросс сардунский Брискаль Неповторимый, дерзостно присвоивший себе звание сына моего, известил тебя о моем прибытии на Землю? Известил или нет? Отвечай!

— Известил, о милосерднейший! Ты все знаешь и все видишь! Час назад пришла от его святости, то бишь от твоего, о владыка, самозванного вероломного сына, шифрованная депеша… — захлебываясь от усердия, торопливо признался аб Бернад.

— О чем же была сия депеша?

— В депеше, о великий создатель и повелитель вселенной, твой вероломный и самозванный сын приказывает мне, твоему самому ничтожному и мерзкому рабу, разыскать тебя, о лучезарнейший, пригласить к себе в гости и свидетельствовать подлинность твоего божеского естества! — насилу выдавил из себя аб и тут же грохнулся на пол.

— И это верно! Подымись и признавайся дальше, червь ничтожный! Что еще было в депеше?!

Аб Бернад вновь поднялся на колени:

— Затем, о владыка, мне строжайше приказано, буде ты окажешься подлинным создателем и повелителем вселенских миров, отслужить в твою честь торжественный молебен, воздать тебе все надлежащие почести, а главное — задержать тебя как можно подольше в здешнем убогом приходе, дабы он, твой вероломнейший служитель и самозванный сын, успел надлежащим образом приготовиться к встрече с тобой…