Пленница Дракулы - Ульрике Швайкерт

Клыки вампира, словно два стилета, вонзились в горло Клариссы и по едва зажившим каналам добрались до ее свежей крови.

Нет, Лучиано не хотел этого. Тревога за Клариссу и ярость, которую он испытывал по отношению к Лео, заставили его забыть о голоде. Вампир даже не заметил, как выросли его клыки. Почувствовав это, Лучиано испугался и хотел оттолкнуть Клариссу, но его природа оказалась сильнее. Запах крови опьянил его, и Лучиано сделал первый глоток. Дрожь пробежала по его телу. Из груди вампира вырвался крик.

Он впервые попробовал человеческую кровь, и это было невероятно! Лучиано даже представить себе не мог, что на свете существует что-либо подобное. Кровь Клариссы не только была изумительной на вкус и приятно щекотала его язык и горло. Она опьяняла Лучиано. Вампиру казалось, что какая-то его часть вырвалась из тела и, дрожа в экстазе, парит в воздухе. Он сделал еще один глоток. Мир изменялся на глазах, окружая Лучиано буйством звуков и красок. Дурманящий запах Клариссы пронизывал его насквозь. Еще пару капель… Этого было слишком мало! Зубы Лучиано глубже вонзились в шею девушки, и он начал жадно, большими глотками пить ее кровь.

Смерть и новая жизнь

После нескольких ожесточенных споров Латона все же разрешила профессору ван Хельсингу обследовать ее, продолжая, впрочем, повторять, что она не понимает, зачем это нужно.

— Неужели вы верите в то, что я медленно превращаюсь в вампира и однажды ночью поднимусь с кровати, приду к вам в комнату и высосу всю вашу кровь? — спросила Латона у Брэма, и по голосу девушки можно было понять, каким смешным она находит это предположение.

Ирландец лишь пожал плечами.

— Я просто хочу убедиться, что вампир не причинил тебе серьезного вреда. Я интересуюсь ночными существами и собрал уже довольно много историй о них, однако я не специалист в этой области. Единственное, что я знаю — тебя укусил вампир и ты потеряла много крови. Даже сейчас, спустя несколько месяцев, ты еще не совсем оправилась после укуса. Ты очень худая и бледная. Это беспокоит меня. Лишь поэтому я попросил профессора ван Хельсинга обследовать тебя. У какого еще врача я мог бы спросить совета?

Латону тронула такая забота, но она все еще злилась из-за того, что Брэм, не спросив у нее разрешения, пригласил сюда ван Хельсинга. Профессор не нравился девушке. Ей казалось, что именно он подтолкнул Кармело к тому, чтобы нарушить клятву, которую охотник на вампиров дал Носферас в Риме. И эта подлая идея отравлять парижских вампиров испарениями ртути, вполне возможно, тоже принадлежала ему. Одно это вызывало у девушки презрение к ван Хельсингу. Когда Латона рассказала ему об этой истории, профессор сказал, что он не имеет к этому никакого отношения. Хотя лично его такая идея нисколько не смущала. Нет, сам ван Хельсинг, похоже, считал план Кармело гениальным.

— Настолько гениальным, что это стоило ему жизни, — едко заметила Латона.

Ван Хельсинг пожал плечами.

— Каждый охотник рискует жизнью. Фортуна в любой момент может оказаться на стороне противника. Однако пойдем со мной, я уже приготовил все для обследования.

Преувеличенно громко застонав, Латона поднялась на ноги и последовала за ван Хельсингом, а Брэм и профессор остались сидеть в гостиной. Брэм выглядел искренне обеспокоенным, в то время как венгр с интересом ожидал результатов обследования.

— Вам не нужно больше тревожиться, — сказала Латона, когда через час с лишним вернулась обратно в гостиную. — Нет никаких оснований полагать, будто скоро я стану питаться исключительно человеческой кровью.

Брэм посмотрел на ван Хельсинга. Тот кивнул.

— Да, я не обнаружил ничего, что свидетельствовало бы о каких-либо необычных изменениях в ее организме. При этом я не могу утверждать, что все обстоит наилучшим образом. Мы все видим, что сударыня Латона бледна, у нее темные круги под глазами…

— Большое спасибо, — саркастически ответила Латона. — Отличный комплимент для юной дамы.

Ван Хельсинг проигнорировал ее реплику.

— Конечно же, можно объяснить такое состояние потерей большого количества крови, которую не каждый организм способен восстановить в течение нескольких недель. Но потеря крови не может являться единственной причиной болезненного вида Латоны. Перед нами юная девушка, полная жизненных сил и энергии. За это время она уже давно должна была пойти на поправку и почти полностью восстановить прежние силы!

Ван Хельсинг еще раз посмотрел на Латону пронзительным взглядом, от которого девушка беспокойно заерзала в кресле.

— Я всегда была худой и бледной, — упрямо сказала она.

— Возможно, — ответил ван Хельсинг, не сводя с нее глаз. — Но, как я уже говорил, этого объяснения недостаточно.

Брэм сцепил пальцы рук и нагнулся в кресле.

— И чем же, по-вашему, объясняется слабость Латоны?

На лице ирландца отразилось беспокойство. Латона с недовольным видом скрестила руки на груди.

Ван Хельсинг перевел взгляд с нее на Брэма и обратно. Его бородатое лицо расплылось в улыбке.

— А разве вы сами не знаете ответа? Судя по вашим лицам и жестам, я подозреваю, что не скажу ничего нового. Неужели мне и вправду нужно произносить это вслух?

Брэм кивнул. Латона отвернулась и с деланно-безразличным видом уставилась в окно.

— Не телесная слабость изматывает Латону. Я не ошибусь, если предположу, что это муки безнадежной любви не дают ей ни есть, ни спать. Нет, так она не сможет восстановить физические силы, вот и все, что я могу вам сказать. В целом же я не эксперт по сердечным делам, даже если в них замешан вампир. А ведь он в них замешан, не так ли? Сударыня Латона сохнет по вампиру, который ее укусил!

— Да, — прошипела девушка, — и не говорите, что это безнадежно. Мы поклялись друг другу в вечной любви, и когда я снова встречу Малколма, он заберет меня с собой, в мир вечной тьмы, где мы всегда будем вместе!

Латона замолчала и посмотрела на мужчин, которые не сводили с нее глаз. Брэм беспокойно хмурил брови, венгр взирал на девушку немного недоверчиво, а на лице ван Хельсинга был написан лишь интерес ученого.

— Необычно, — пробормотал он. — Очень необычно. От жертв я много слышал о гипнотической притягательности вампиров. Взгляд, подавляющий любое сопротивление, прогоняющий страх и превращающий жертву в послушную марионетку — по всей видимости, мы имеем дело с применением особых ментальных сил, которыми обладают вампиры. Однако в большинстве случаев воздействие этих сил прекращается, как только вампир исчезает из поля зрения. Это похоже на пробуждение ото сна, при этом жертвам, как правило, удается вспомнить лишь отрывки происходившего. Речь идет скорее об эмоциях и отголосках сильных чувств, которые остаются в памяти. Но то, что мы наблюдаем сейчас, значительно отличается от всего вышеописанного. С такой необычной связью между вампиром и его жертвой я еще не встречался.