Миры Пола Андерсона. Т. 3. Орион взойдет - Пол Андерсон

Глава 11

Новости дошли до Роники Биркен вскоре после того, как она пересекла реку Сейн, возвращаясь из похода по землям, лежащим за Рином. Паром с длинными веслами переправил ее отряд — полдюжины человек, фургон и коней — к пристани на левом берегу. Разместившиеся на сиденьях фургона и в седлах, они тронулись в путь — до Фонтейбло оставалось три или четыре километра.

Алек Закон пришпорил коня, чтобы догнать ее.

— Прекрасное утро, не так ли? — спросил он, оказавшись рядом.

Она огляделась вокруг. Деревья — больше всего было ольхи и березы; ветви сходились над головой, образуя тенистый сводчатый коридор, а листья зеленоватым золотом отражали последние лучи солнца. Пора была уже не жаркой, однако до осени было еще далеко. Дорога хрустела гравием под копытами и колесами. Вокруг перепархивали птицы. На миг тоска по дому охватила Ронику, но Ляска лежала по ту сторону Северного полюса, и дикий простор ее лишь отдаленно напоминал прирученный лес посреди Доменам — Прекрасное, — согласилась она.

— Может, отдохнем завтра? — предложил Алек. — Ты гнала нас самым безжалостным образом.

— В нашем положении медлит только безумец, — отрезала она. — Ты знаешь это.

Мелькнуло воспоминание: «Можно было задержаться среди варваров на далеком востоке, они явно трепетали перед нами; в любом случае у них не было огнестрельного оружия. Там нам пришлось попотеть, дороги не изменились после Судного Дня. Но от полуцивилизованных западных алеманов следовало уходить побыстрее, чтобы кому-нибудь из них не взбрело в голову ограбить нас. Пусть отобранный груз скоро убил бы грабителей, но это не могло послужить заметным утешением».

— Видишь, мы в безопасности уже целую неделю. — Он показал вокруг. — А ты все еще погоняешь нас кнутом. Куда ты так гонишь, Ровика?

— Нас могут ждать на корабле.

— Если так, капитан Карст уже известил бы нас, не правда ли?

Она кивнула: да, в глуши они были лишены связи, но здесь ситуация переменилась. В любой самой крохотной деревушке Домена был общественный радиоприемник. Примерно один час в сутки Скайгольм транслировал платные сообщения, объявления принимали в центральных почтовых отделениях и передавали по графику. Микли заставил ее запомнить наизусть целый перечень кодовых фраз. Но она еще не слышала ни одной из них и теперь уже не рассчитывала — вполне обоснованно — получить указания по радио до прибытия в Кемпер. Быть может, ничего нового они не встретят и там, если в это время Микли будет занят своими махинациями вдалеке от корабля.

— Домен — это целая виноградная кисть штатов, и, хотя в каждом из них действуют свои собственные правила, — напомнила она Алеку, — наши бумаги позволили нам миновать все проверочные пункты. Но для местных мы всего лишь подозрительная шайка иноземцев, и если мы начнем медлить в дороге, какой-нибудь случайный чиновник, заметив это, легко может сделаться до чесотки любопытным.

— Ну и что? Пусть он прочтет наши документы, зачем ему интересоваться археологическим грузом, предназначенным для… э, Консватуара?

«Тоже мне — археологические находки: четыре неповрежденные плутониевые боеголовки, найденные возле Чехийского хребта. Опасливые туземцы обходили их стороной… Что могут добавить эти четыре головки к смертоносному содержимому других ракет, изломанных или разъеденных коррозией, уже проникшему в биосферу Земли..»

— По пути излишне подозрительных мы не встретили. Да ну, чего их бояться? — настаивал Алек. — Здесь мир царит не первый век; мы для них словно глоток свежего воздуха. Поверь мне, Ровика. Я знаю эту страну.

Она не сомневалась в этом и кивнула в ответ.

Без Алека эта экспедиция была бы безнадежной; да, она умела найти дорогу через леса, болота, по лишенным дорог перевалам и через бурные реки, могла найти пропитание для своих людей и укрыть их на ночь. В случае неприятностей, как случалось не однажды, она могла разместить своих спутников, создавая облик внушительного отряда, и враги отставали. В конце концов она умела руководить поисками боеголовок. Но она не знала даже Франсетерр, не говоря уже о лоскутных племенах, обитавших к западу от него. Ее познания в юропанских языках ограничивались англеем более чем скудным и франсеем еще менее бойким; языками она занялась на корабле, отправившемся из Сиэттла. Алек Заксон провел многие годы на этом континенте в качестве антрополога. Он непринужденно владел франсеем и несколькими алеманскими диалектами, знал даже несколько шлавянских. А посему мог разузнать дорогу в варварских краях и тактично выяснить, где и что можно найти.

— Не пойму, почему бы нам не провести день-другой в Фонтейбло? — спросил он. — Восхитительное место — и сам городок, и окрестности тоже. Кроме того, подумай о наших бедных животных.

Роника посмотрела вниз на коня, опустившего голову и уныло перебиравшего копытами. Чувство вины укололо ее. «Он прав. Я подгоняла их жесткой рукой, но теперь можно более не торопиться. Дома ведь я не убью зверя и не срублю дерево, не шепнув ему: прости меня, брат… или сестра, у меня есть в том нужда. Следует ли мучить животных только потому, что я тороплюсь… неизвестно куда и зачем? Сама не знаю, что меня гонит, Впрочем..»

— Хорошо, — решила она. — Если только нам не прикажут поторопиться.

— Чудесно! Ты не пожалеешь. — Алек подвел поближе своего коня и прикоснулся к руке Роники незаметным для остальных жестом. — Я покажу тебе окрестности. Местные вина великолепны, блюда восхитительны, окрестности живописны, можно найти идеальное место для пикника и чтобы…

Голос его умолк, но рука обещала многое…

Горячая мужская ладонь обожгла, и все же Ровика не убрала свою руку.

Пульс ее зачастил. Что-то судорогой пробежало по телу… не страстью и не хворью. Украдкой она искоса взглянула на него. Алек отличался от крепких и коренастых солдат и механиков, ехавших сзади. Худой, гибкий как кнут, с тонкими чертами лица и аккуратной бородкой, сохранявшей опрятность в самых невероятных условиях, блестящий собеседник… Алек держался с ней столь же ровно, как и прочие. Но при этом никогда не позволял ей забыть, что считает ее целомудрие лишь средством сохранения дисциплины.

«Черт, наверное, прошла вечность с тех пор…» Она вспомнила искушения, подворачивавшиеся по пути, когда случалось освоить начатки какого-нибудь языка. Сбегать, не усложняя себе жизнь, в кусты с каким-нибудь симпатичным молодым туземцем было бы так легко. Вся беда была в том, что она не обладала иммунитетом к богатому набору мерзких хворей, свойственных этим краям, к тому же далеко не все из них поддавались антибиотикам. (В этот вдруг ставший головокружительным вечер ей захотелось забыть о жалких вонючих хижинах, скудных полях, заскорузлых людях, согбенных, беззубых и уже в свои сорок лет стоявших на краю могилы, грязных младенцах в обшарпанных люльках, очевидно, умиравших под облаком мух. И это при том что, как она читала, восточно-юропанцы жили лучше, нежели большая часть человеческой расы.) Она полагала, что люди ее по тем же причинам решили терпеть до возвращения во Франсетерр. Во всяком случае, в Алеке она не сомневалась.