Ревизор: возвращение в СССР 17 - Серж Винтеркей

два прошли, – серьёзно посмотрел на него Горохов, – от ручьёв одни русла остались и пустое озеро нашли с растрескавшимся дном.

– Плохо, ребятки, плохо, – проговорил Загит. – Одна машина на такую территорию и ту заправить негде.

Тут к ним подбежал радист.

– Капитан Сахаров просит подкрепления! – доложил он. – У них возгорание.

– Так, выясни направление и передай в штаб, что выдвигаемся к новому очагу. Горохов, строй взвод, – велел Загит лейтенанту и, дождавшись, пока все окажутся перед ними, ещё раз напомнил: – Идём друг за другом. Первому дайте шест в руки, он идёт как по болоту! Пробует сначала грунт. Горячая земля под ногами – трындец! Температура в прогаре шестьсот градусов! Внутри все выгорает, и, если идете неосторожно, словно по Бродвею, наступаете на тонкую поверхность, и проваливаетесь прямо в крематорий. Оттуда никого уже не спасти, ни одного шанса. Проникнитесь, бойцы! Это не шутки! Все поняли?

Солдаты подтвердили нестройным хором. Загит увидел по их лицам, что был услышан.

– От огня уходим по направлению ветра. Все всё поняли? Хорошо, лопаты в руки и вперёд!

***

Закончив писать лекцию для КГБ, перечитал свой текст, вроде, всё максимально возможно политкорректно и не блещет послезнанием.

Ближе к вечеру вернулись с работы Миша и Марат.

– Отец вчера не звонил? – встревоженно спросил Марат.

– При мне нет, – ответил я и взглянул вопросительно на Мишку, тот только пожал плечами в ответ и отрицательно помотал головой.

– Что же насчёт машины-то делать? – обеспокоенно смотрел на меня Марат. – Срочно надо будет платить? Или можно будет обождать чуть-чуть?

– Не знаю, – честно ответил я. – Пусть, сначала, приедет, а то машины ещё нет, а мы уже делим тут шкуру неубитого медведя.

***

Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».

Лина изнывала от зноя. Мало того, что жара стоит несусветная, мало того, что охладиться можно только в речке, до которой пока дойдёшь и вернёшься, опять весь вспотеешь. Так на неё ещё нацепили две длинных юбки и заставили носить платок и прятать под ним волосы.

Лина не могла понять, почему женщина нечистая, почему нельзя ничего и никого касаться своей юбкой и почему нельзя подниматься на второй этаж в домах? Что за средневековый бред?!

Ещё и с работой полный швах, ничего интеллигентного ей в колхозе не предложили.

– Иди на ферму, – посоветовала ей свекровь, – хоть, при молоке будем.

Ага! – подумала Лина. – Стоило десять лет после школы учиться, сначала четыре года в техникуме, потом шесть лет параллельно с работой в институте, чтобы, в итоге, в коровнике оказаться?

Всё чаще и чаще Лину стала посещать мысль, что она здесь не на своём месте и, пока не закончился отпуск, надо возвращаться в Москву, ехать к матери на поклон и мириться. Дом-то в Быково она без неё, Лины, не продаст, но выселить её по месту прописки из своей квартиры вполне может.

Хочет Миша стать москвичом, так пусть хоть что-то для этого делает. И для начала прекратит ходить поддатый, празднуя давно закончившуюся свадьбу. Ему со смоленской пропиской, даже, ещё и легче будет. А Лине с матерью такую аферу пришлось провернуть, чтобы получить право встать на кооперативную очередь! Мать просила родственников прописать её за пределами Московской области, как только Лине восемнадцать исполнилось. Потом мать работала на заводах за прописку в общежитиях сколько лет, и только потом она вступила, наконец, в кооператив, за который платить ещё и платить, уволилась с завода и устроилась гардеробщицей-вахтёршей в дом культуры в Быково.

***

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.

– Рыба отменная, – улыбнулся Ригалёв Сатчану, доставая ещё одну трёхлитровую банку пива из холодильника.

– Ага, особенно под холодное пивко, – поддержал его Бортко. – В сауну идти в такую жару, вообще не тянет. Я бы в бассейне лучше посидел… Так что насчёт Ганина? Информацию проверили?

– Да. У Ганина всё хорошо, – ухмыльнулся Войнов. – По одному из участков он сам является членом товарищества, по второму – его жена, по третьему – замужняя дочь.

– Ну, когда у взрослой замужней дочери есть своя дача, это же не криминал? – тут же поинтересовался Пахомов.

– Успокойся, это не твой случай, – отмахнулся от него Войнов. – Здесь все три участка рядом и обнесены одним общим забором. И дом там очень непростой… По показаниям сторожа товарищества, когда там подвал копали, землю машинами вывозили, целый большой овраг засыпали. Так что, один подземный этаж, как минимум, там есть.

– Ты про баню забыл сказать, – добавил Сатчан. – Там ещё банька по размеру больше, чем у многих дом.

– С поличным бы его поймать, – задумчиво проговорил Бортко. – Пусть сыскари ещё за ним походят. И за Захаровым! За этим, вообще, очень внимательно, глаз с этого говнюка не спускать.

***

Подмосковный город Орехово-Зуево.

– Из штаба звонят, – доложил начальник караула командиру пожарной части. – Якубова ищут, это из усиления с Брянщины.

– Зачем он им?

– У них полвзвода из местной воинской части в расположение не вернулось, выяснили, что они с ним были.

– И где Якубов?

– Не могу знать. Ни он, ни Сахаров ещё не возвращались сегодня, – доложил начальник караула.

– Твою дивизию! – воскликнул командир. – Прислали усиление на мою голову! Свяжись со штабом, нужно поиски организовывать!

– Есть!

***

Вечером благополучно отправил Никифоровну и Егорыча в Клайпеду, объяснил, сколько берут таксисты, чтобы они смело торговались. Только вернулся домой, как уже минут через пять мне позвонила Эмма Эдуардовна.

– Паша! Нужна твоя помощь!

– Да, слушаю вас, Эмма Эдуардовна.

– Помнишь племянника профессора Нойлера из Ростока, Мартина, про которого он говорил, что он собирается в Москве учиться?

– Да, конечно, уже и переписывались пару раз.

– Профессор звонил, сказал, он в воскресенье в Москву приезжает на своей машине. Я его встречу, но мне потом нужно бежать к родственникам, у них проблемы. Могу я ему твой адрес