Шелковая императрица - Фреш Жозе

— Маджиб думал иначе. Он и теперь думает, что за вас дадут какой-нибудь выкуп.

— Что можно взять с нищих монахов? Кому мы нужны, чтобы платить за нас выкуп? — решился сказать Пять Защит, размышляя, правильно ли он поступает. Ведь пока за них хотят получить выкуп, то не убьют. — Вы могли бы забрать то, что вам нужно, — мой кинжал и даже коня… А мы с ма-ни-па и детьми пошли бы своим путем. Нам некому разболтать вашу тайну, ты же видишь: места здесь безлюдные. Мы покажем вам дорогу на Шелковый путь — и вы доберетесь, куда захотите, мы никак не сможем вам помешать. Тем более без коня мы пойдем совсем медленно.

Снова повисла продолжительная пауза, словно переводчик обдумывал предложение. Он поворошил угли костра, чтобы оживить огонь, и ма-ни-па, привязанный к стволу поваленного дерева длинной веревкой, проснулся.

— Вы что, еще не спите? — удивился он.

— Так, болтаем о том да о сем. — Перс не обрадовался новому собеседнику.

— Ну так что, ему нужен жеребец? — понизив голос, спросил Пять Защит, которого насторожило молчание Улика.

— Не в этом дело… — замялся толмач.

— А в чем же? Не знаю, что еще может взять у нас Маджиб!

— Его вот они интересуют. — Улик кивнул на корзину с младенцами.

— Дети? На что ему эти дети?! — изумился Пять Защит.

Молодой перс явно колебался, без нужды вороша угли.

— Скажи! Так зачем они ему? — настойчиво повторил молодой монах.

Переводчик сделал ему знак придвинуться ближе. Пять Защит почувствовал жар его дыхания:

— Некоторые жрецы считают, что союз между братом и сестрой, по примеру брака Мартйа и Мартйанаг, от которых произошли все народы, однажды произведет на свет полубогов… И для этого нужны именно близнецы! У нас в Парсе часто устраивают браки близнецов. А эти дети отмечены свыше! Маджиб считает, это та самая пара.

У Пяти Защит вытянулось лицо. Для него это звучало совсем дико: он привык, что браки между братом и сестрой запретны. Ни один свод буддийских правил, знакомый юноше, не допускал такого. Мысль о том, что двое невинных крошек вынуждены будут жить в неволе и под принуждением вступить в варварский, противоестественный союз, привела его в ужас. В отличие от ма-ни-па, он воспринимал младенцев, которых его спутник называл Небесными Близнецами, как обычных детей, несмотря на странности в облике девочки.

Ма-ни-па, который не мог расслышать разговора, заметил растерянность на лице Пяти Защит, и спросил, что случилось.

— В Тибете эти дети считаются полубогами. Если Маджиб осмелится хоть пальцем их коснуться, ему грозит ужасающая месть их матери, всемогущей Демоницы Скал! — возмутился он, узнав, о чем речь.

Не будь он привязан к поваленному дереву, наверняка набросился бы с кулаками на молодого перса.

— Успокойся, ма-ни-па! Я только перевожу чужие речи, ничего не решаю. Если хочешь кого-то предостеречь, обратись к Маджибу, когда он проснется. Вообще-то, человек он разумный… иногда… то есть обычно… Может, и прислушается. Маджиб кажется суровым, но он не всегда такой! Правда, если вобьет себе что-то в голову, не переубедишь. Но никогда не говори ему это в лицо! — совсем смешался Улик, описывая нрав своего господина.

Пять Защит пытался знаками показать ма-ни-па, чтобы тот придержал язык: лучше не тревожить толмача зря, ведь он один из всего отряда отнесся к ним по-доброму.

Затем он уже не в первый раз задумался, почему Маджиб показывает полное отсутствие интереса к длинному футляру с «Сутрой последовательности чистой пустоты»; тот даже не приказал Улику расспросить пленников, что за рукопись везут они с собой. Возможно, дело в детях? Перс упрям и, похоже, имеет свойство сосредотачиваться на одной цели. Теперь его голова занята новой идеей насчет малышей, на прочее в ней места не осталось.

— Спасибо за совет, Улик, — снова вздохнул Пять Защит и пожелал толмачу приятных сновидений.

Когда тот, судя по дыханию, заснул, ма-ни-па медленно, потихоньку подполз к товарищу. Тот тоже передвинулся, пользуясь тем, что ранее их надсмотрщик неосмотрительно согласился удлинить веревку и забыл про это. В конце концов они улеглись, почти соприкасаясь головами, и смогли перешептываться.

— Не верю я в эти россказни о браке между братом и сестрой. Улик держит нас за дураков! — проворчал странствующий монах.

— Не знаю… мне кажется, он верит в то, что говорит. Я сам заметил, что этот Маджиб слишком уж часто поглядывает на детей. Думаю, надо бежать.

— Согласен. Но как?

— У тебя богатый опыт, и ты лучше знаешь горы.

— Будь у меня с собой хотя бы часть мандалы бодхисатвы Манчжушри, разгоняющей мрак, я сосредоточился бы на образе божества, и оно подсказало бы мне решение…

Тут Пять Защит его прервал и поспешно отодвинулся. Распознав в далеком еще хрусте звук приближающихся шагов, он замер и притворился спящим.

На него пахнуло чьим-то несвежим дыханием. Прождав, пока пришелец отодвинется, юноша осторожно приоткрыл глаз: над ним нависал темный силуэт. Когда человек повернулся, в свете затухающих углей юноша узнал профиль Маджиба. Подозрительный перс лично пришел проверить пленников, а заодно заглянул в корзину с малышами. Да, этого человека трудно будет обмануть…

Тем временем погода портилась. Появились обычные для страны Бод тяжелые тучи, низко нависающие над горами. Снег шел сплошной стеной, за ним трудно было разглядеть дорогу впереди, что делало ее намного опаснее. Целую неделю люди и животные упрямо бодали склоненными головами снежную пелену, с трудом переставляя ноги. На восьмой день поднявшийся ледяной ветер прогнал снежные тучи. Открылись великолепные виды сияющих горных пиков и хребтов, составлявших Крышу мира. Даже вконец замерзший, Пять Защит нашел в себе силы полюбоваться этим величественным зрелищем.

К общей радости одинаково обессиленных пленников и пленителей, за очередным поворотом показался постоялый двор. Все оживились, тут и там звучали сиплый простуженный смех и возбужденные голоса.

— Вождь Маджиб велел передать, что сегодня мы заночуем под крышей — вам повезло! Но вам не следует испытывать напрасных надежд, — сообщил возникший рядом с пленниками Улик. — Мне нравится этот постоялый двор! — добавил он весело.

— Наконец-то я смогу побрить голову и умыться теплой водой! — пританцовывая на месте, воскликнул ма-ни-па.

— Это точно. С радостью последую твоему примеру! Все тело чешется, и побрить голову давно пора. Слишком холодно, чтобы умываться снегом! — поддакнул Пять Защит.

Перед постоялым двором Маджиб приказал своим людям снять путы с пленников.

— Ишь ты, не хочет казаться разбойником, — шепнул ма-ни-па товарищу по несчастью, в то время как подошедший Улик освобождал их от веревок.

Неожиданно переводчик тихо произнес с прежним равнодушием на лице:

— Мне тоже не по нраву браки между братьями и сестрами… Если получится, я помогу вам бежать.

Молодой монах так изумился, что с трудом сохранил невозмутимость. Боясь подозрений, он даже отвернулся от толмача, едва ощутил себя свободным. Украдкой оглядевшись вокруг и решив, что их никто не слышит, он шепнул: «Спасибо!» — и поспешил к коню Прямо Вперед, которого Маджиб привязал к стволу дерева поодаль от дороги. Черный жеребец, скучавший по хозяину, издал долгое ржание и радостно мотнул головой, когда тот после долгой разлуки потрепал коня по шее. Скоро сюда же прибрел и ма-ни-па.

— Улик на нашей стороне. Может, удастся сбежать прямо с постоялого двора, — шепнул Пять Защит странствующему монаху, не поворачивая головы и незаметно делая ему знак молчать.

Вскоре подошел переводчик, унылый с виду.

— Боюсь, наш вождь Маджиб думает, что вы рискнете бежать отсюда, пока не связаны. Велел передать, что при попытке побега он вас прирежет. А он не бросает слов на ветер!

— Ступай, Улик, постарайся убедить его: мы напуганы и даже не думаем о побеге, — попросил Пять Защит.

В воротах постоялого двора путников поджидал хозяин, который не преминул усомниться в их платежеспособности.