Личный мотив - Клер Макинтош

– Ну, на самом деле это было плодом совместных усилий, – сказала Кейт. – Мы хорошая команда.

Рей понимал, что она имела в виду весь ОКР, но, говоря это, она взглянула на Рея, а он не посмел посмотреть на Мэгс.

Когда они уже стояли в прихожей, Мэгс поцеловала Кейт в щеку.

– Приходи к нам еще, ладно? Было приятно с тобой познакомиться.

Рей надеялся, что он единственный заметил неискренность в голосе жены. Он попрощался с Кейт и на мгновение замешкался, не зная, стоит ли поцеловать ее, но потом подумал, что будет странно, если он этого не сделает. Он чмокнул ее совсем коротко, как только мог, и, чувствуя на себе взгляд Мэгс, испытал большое облегчение, когда Кейт наконец вышла на дорожку перед домом и дверь, щелкнув замком, закрылась за ней.

– Что ж, не думаю, что смогу устоять перед брауни, – сказал он с оживлением, которого на самом деле не испытывал. – А ты как?

– Я на диете, – ответила Мэгс. Она ушла в кухню, где расставила гладильную доску, налила воды в утюг и стала ждать, пока он нагреется. – Я поставила в холодильник контейнер с рисом и чили для Стампи, отнесешь ему завтра? Если он сегодня всю ночь пробудет в больнице, нормально поесть у него не получится, а готовить с утра он вряд ли станет.

Рей принес в кухню свою тарелку и начал есть стоя.

– Ты очень добра к нему.

– Он славный мужик.

– Это правда. Я работаю с классной командой.

Мэгс некоторое время молчала. Она взяла брюки и принялась их гладить. Когда она заговорила, тон ее был небрежным, но уж очень сильно она давила кончиком утюга на ткань.

– А она симпатичная.

– Кто, Кейт?

– Нет, Стампи. – Мэгс сердито взглянула на него. – Конечно Кейт.

– Ну, думаю, да. Никогда об этом не задумывался.

Это была нелепая ложь – Мэгс знала его лучше, чем кто-либо другой, и видела насквозь.

Она удивленно приподняла бровь, но он с облегчением заметил улыбку на ее лице. Тогда он рискнул осторожно подколоть ее.

– Ревнуешь?

– Ни капельки, – сказала Мэгс. – На самом деле, если она возьмет на себя глажку, то может перебираться к нам.

– Мне жаль, что я рассказал ей насчет Тома, – сказал Рей.

Мэгс придавила кнопку на утюге, и брюки, которые она гладила, с шипением обдало облаком пара. Заговорив, она не сводила глаз с того, что делала.

– Тебе нравится твоя работа, Рей, и мне нравится, что она тебе нравится. Это часть тебя. Но такое впечатление, что дети и я существуем для тебя где-то на заднем плане. Я чувствую себя невидимкой.

Рей открыл уже рот, чтобы возразить, но Мэгс замотала головой.

– С Кейт ты говоришь больше, чем со мной, – сказала она. – Сегодня я это видела, эту связь между вами. Я же не дура, я понимаю, каково это, когда целыми днями работаешь с кем-то: ты разговариваешь с ним, конечно, а как иначе? Но это не значит, что ты не можешь при этом разговаривать и со мной тоже. – Она выпустила еще одну струю пара и, еще сильнее давя на утюг, снова принялась двигать им по доске – туда-сюда, вперед-назад. – Никто, даже лежа на смертном одре, не пожалеет, что недостаточно времени проводил на работе, – сказала она. – Но наши дети растут, а ты пропускаешь это. Уже очень скоро они разлетятся из нашего дома, а ты выйдешь на пенсию, так что мы останемся вдвоем, ты и я, и вдруг окажется, что нам будет нечего сказать друг другу.

Неправда, подумал Рей и попытался найти нужные слова, чтобы высказать это, но слова застряли у него в горле, и он поймал себя на том, что просто мотает головой, не в состоянии произнести их вслух. Ему показалось, что он услышал, как Мэгс тяжело вздохнула, но это могла быть просто очередная струя пара из утюга.

38

Ты так никогда и не простила меня за ту ночь в Венеции. Ты больше не теряла бдительности и никогда уже не отдавалась мне полностью. Даже когда синяк на переносице сошел и, казалось, мы могли бы забыть об инциденте, я знал, что ты продолжаешь о нем думать. Я чувствовал это по тому, как твои глаза следили за мной, когда я шел через комнату за пивом, по заминке в твоем голосе перед тем, как ты отвечала мне, хотя ты постоянно твердила, что с тобой все в порядке.

На годовщину нашей свадьбы мы пошли в ресторан. В антикварном книжном магазине на Чэпел-роуд я нашел книгу о Родене в кожаном переплете и упаковал ее в газету, которую сохранил со дня, когда мы с тобой стали мужем и женой.

– Первая годовщина – бумажная, – напомнил я тебе, и глаза твои загорелись.

– Замечательно!

Ты аккуратно сложила газету и сунула ее в книгу, которую я подписал для тебя: Для Дженнифер, которую я с каждым днем люблю все больше.

Ты крепко поцеловала меня в губы и сказала:

– Я тоже люблю тебя, ты же знаешь.

Как раз в этом я иногда не был уверен, зато никогда не сомневался в отношении того, что сам чувствую к тебе. Я любил тебя так сильно, что порой это пугало меня. Раньше я не знал, что возможно хотеть человека настолько, что готов буквально на все, лишь бы только удержать его. И если бы я мог увезти тебя куда-нибудь на необитаемый остров, подальше от остальных людей, я бы сделал это.

– Мне предложили вести новую взрослую учебную группу, – сказала ты, когда нас проводили к столику.

– И какие деньги там платят?

Ты наморщила нос.

– Деньги просто смешные, но это курс трудотерапии по субсидированным ценам для людей, страдающих от депрессии. Думаю, это будет очень достойное и полезное дело.

Я фыркнул.

– Похоже на какой-то анекдот.

– Существует прочная связь между стремлением к творчеству и настроением человека, – сказала ты. – Будет здорово сознавать, что я помогаю их выздоровлению, к тому же это всего на восемь недель. Я смогу согласовать эти курсы с моими занятиями.

– Ну, если у тебя будет время еще и работать самой…

Твои работы на тот момент уже были выставлены в пяти магазинах города.

Ты кивнула.

– Все будет хорошо. Мои регулярные заказы вполне выполнимы, а все остальное я на время ограничу. Заметь, я не собираюсь пока сокращать объем преподавания – я должна буду сделать это в следующем году.

– Ну, ты же знаешь пословицу, – со смехом сказал я. – Кто может что-то делать – делает, а кто не может – тот учит этому.

Ты промолчала.

Подали наш заказ, и официант засуетился, вынимая салфетку и наливая вино.

– Я подумала, что было бы неплохо открыть отдельный банковский счет для моего бизнеса, – сказала ты.

– Зачем тебе это нужно?

Я задумался, кто это тебе посоветовал и почему ты с кем-то обсуждаешь наши финансовые вопросы.

– Так будет проще, когда я стану заполнять налоговую декларацию. Все на одном счету, ты понимаешь.

– Для тебя это будет означать только лишнюю писанину, – возразил я.

Я разрезал стейк пополам, чтобы убедиться, что он прожарен так, как я люблю, после чего аккуратно отодвинул жир на край тарелки.

– Я против этого не возражаю.

– Нет, будет проще, если все будет продолжать поступать на мой счет, – сказал я. – В конце концов, именно я выплачиваю ипотеку и плачу по всем счетам.

– Думаю да.

Ты принялась за ризотто.

– Тебе нужно больше наличных? – спросил я. – Я могу в этом месяце выдать больше на хозяйственные нужды, если хочешь.

– Может быть, немного не помешает.

– Зачем это тебе?

– Я подумала, что хорошо бы сходить по магазинам, – сказала ты. – Купить себе кое-что из одежды.

– А почему бы тебе не пойти со мной? Ты же знаешь, что происходит, когда ты идешь покупать одежду: ты выбираешь вещи, которые смотрятся ужасно, когда меряешь их дома, так что половину приходится нести обратно. – Я рассмеялся и, потянувшись через стол, сжал твою руку. – Я возьму отгул на работе, и мы с тобой посвятим этому целый день. Пообедаем в каком-нибудь милом местечке, а потом нанесем удар по магазинам, и ты сможешь размахивать моей кредиткой направо и налево, сколько захочешь. Разве не здорово, как считаешь?

Ты кивнула, и я сосредоточился на стейке. Я заказал еще бутылку красного вина, и, когда я ее допивал, мы уже были последними посетителями в этом ресторане. Я оставил слишком большие чаевые и упал на официанта, когда тот принес мне пальто.

– Простите, – сказала ты, – он выпил немного больше, чем нужно.

Официант вежливо улыбнулся, а я дождался, пока мы окажемся на улице, и уже там больно сжал твою руку большим и указательным пальцами.

– Не смей никогда извиняться за меня!

Ты была шокирована. И я не знаю почему: разве не чего-то подобного ты должна была ожидать от меня после Венеции?

– Прости меня, – сказала ты, и я отпустил твой локоть, взяв вместо этого твою ладонь.

Было уже поздно, когда мы попали домой, и ты сразу ушла наверх. Я выключил свет на первом этаже и присоединился к тебе, но ты уже была в постели. Когда я лег рядом, ты повернулась и поцеловала меня, гладя рукой мою грудь.

– Прости меня, я тебя люблю, – сказала ты.

Закрыв глаза, я ждал, когда ты залезешь под одеяло. Я знал, что это бесполезно. Я выпил две бутылки вина и, когда ты взяла в рот, почувствовал лишь слабый позыв возбуждения. Я позволил тебе несколько секунд продолжать попытки, а потом оттолкнул от себя твою голову.