Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

— Скажите, — произнесла она, — вы говорили, что это организация, а почему вы так решили?

Женщина вздохнула.

— Вы только не подумайте, что я боевиков насмотрелась, — сказала она, — я слышала, как эта девица Даше говорила «наша организация предательства не прощает», вот.

— «Наша организация предательства не прощает», — произнесла Кристина, действительно звучало, как в третьесортном детективе, — а к чему это было сказано?

Женщина только развела руками.

* * *

Выходила Кристина из этого дома ещё в большем недоумении, чем заходила в него. Получалось, что-то уж совсем невообразимое. Некая организация похитила трех школьниц, чтобы потом увести их в Швейцарию. У двух школьниц были романы с какими-то взрослыми мужчинами, а может быть, и одним и тем же мужчиной. Эти отношения они тщательно скрывали, и о них не знал никто, даже близкие друзья. Естественно, можно было бы предположить, что вся эта история с поездкой в Швейцарию — пустая бравада, а мужчины обычные альфонсы, вот только разводить этих девочек было не на что. У них не было денег или богатых родителей, на которых можно было бы влиять. Со слов Ксении, можно было понять, что в этом лицее, где они учились, были более подходящие кандидатуры. Нет, дело было не в деньгах. Три девочки, три бедные девочки. Их похитили именно потому, что они были бедные. Но зачем? И почему их нужно было убивать?

— Что думаешь? — спросила она у Мациевского.

Тот флегматично пожал плечами.

— Мне кажется, сочиняет всё эта дамочка, — сказал он, — упустила дочь, а теперь придумывает про похищения, тайные организации и прочую белиберду.

Кристина громко фыркнула.

— Скор ты на характеристики, — ехидно заметила она, — а про Швейцарию она тоже придумала специально? Знала, что вы нашли швейцарский адрес на квартире Кирсановой и сказала. И про взрослого мужчину тоже, да?

Мациевский всплеснул руками.

— Ну не знаю, это выглядело, как в дешевом детективе, обычно там такие сюжеты.

Левонова, демонстрируя полное отсутствие интереса к его словам, пожала плечами.

— Организация не организация, а эта интересная девица появляется у нас уже третий раз. Не находишь странным такое совпадение?

Мациевский осклабился.

— Но ведь ты даже не знаешь её примет, — сказал он, — к тому же второй раз она была в капюшоне. Может быть, это вообще старуха была, а может, мужик слащавый, откуда нам знать?

— Нет, — пробормотала Кристина, больше себе, чем Мациевскому, — слишком много для совпадения. Но ты прав, об этой девице мы не знаем ничего. Бомж её видел со спины, в квартире Захаровой она была в капюшоне. У подъезда Левицкого было темно. Или нам просто не везет, или она профессионально умеет скрываться.

— Суперкиллер-женщина похищает молодых девочек, а потом их убивает, — засмеялся Мациевский, — тянет на сенсацию.

Кристина дернула щекой.

— Не забывай, что и женщина может быть профессиональным убийцей, — сказала она, — таких случаев полно. К тому же женщинам всегда больше доверия, особенно у молоденькой девочки.

— Но похищать-то их зачем? — спросил Мациевский. — Не понимаю.

— Я тоже, — сказала Кристина, — но, тем не менее, их похитили и убили, и убила их эта девица.

Мациевский фыркнул.

— Да что ты привязалась к этой девице!? Ну, видели её пару раз. Жена Левицкого, судя по тому, что Покровская сказала, вообще могла наврать с три короба.

Кристина покачала головой.

— И всё-таки это она, — сказала девушка, — самосбывающееся пророчество, если хочешь знать. Осталось только её найти.

— Простенькая задачка, — фыркнул Мациевский.

— Нужно понять мотив, — бросила в пространство Кристина, — поймем зачем, узнаем кто.

* * *

Ювелир, имя которого упоминала Ольга Касаткина, жил в старинном приморском районе Кранцберга, что свидетельствовало о наличии денег. Жилье здесь стоило дорого, хотя, впрочем, как и везде в Кранцберге, кроме тех районов, где жили убитые девочки. Район, в который приехала Ксения, был другого рода. Отреставрированные маленькие домики, хорошие дороги, фонарные столбы с целыми лампами. Подъехав к дому, Авалова тут же насторожилась, поскольку на тротуаре стоял большой черный внедорожник. Он был припаркован так небрежно, что говорило — водитель не дружил с правилами дорожного движения, да и сам вид внедорожника был угрожающий. Человек творческой профессии на таком ездить бы не стал. Ксения на всякий случай сняла «браунинг» с предохранителя и прошла внутрь дома.

Прятаться здесь бессмысленно, — решила Ксения, — оставалось делать вид, что она просто неспешно прогуливается. На тренировках ей всегда советовали не соваться в драку, пока не выяснишь все возможности и оснащение противника. Правда, она с удивительным упрямством прислушивалась к этому совету довольно редко. Авалова остановилась перед тяжёлой металлической дверью и поднесла палец к дверному звонку, но тут же отдернула, услышав глухой стон.

Ксения потянулась за пояс, но вовремя остановилась. Можно, конечно, как в американских боевиках, разнести дверь в щепки, а можно просто воспользоваться отмычкой, обнаружив, что замок прост и без всяких фокусов. Всегда надо идти обыкновенными путями, заключила Ксения, все же хватаясь за пистолет.

* * *

В квартире тем временем шел допрос. Посреди небольшой гостиной, тускло освещенной ночником, стоял стул. Ювелир Гааз был привязан к нему толстой бечевкой, какой обычно заматывают коробки. Рядом стояла табуретка, на которой, растопырив ноги, сидел круглоголовый мордоворот в джинсах и кожаной куртке. В своих непропорционально огромных кулаках он держал дымящееся собственное, Гааза, устройство для огранки алмазов.

Допрос был детальный. Нет, боли от ожогов ювелир не чувствовал, уже не чувствовал, настолько у него было отбито всё тело.

Долго ли продолжался допрос?

Гаазу казалось, что всю его жизнь. Словно бы он так и родился, подвешенным за руки к батарее. И умрет, сплёвывая сгустки крови после каждой серии ударов под ребра и в голову и не в силах разлепить затекшие глаза. Только бы скорее.

О чём его спрашивали?

Спрашивали его одно и то же: «Где девчонка?» Добавляя при этом довольно грязные выражения, которых ювелир в жизни не слышал.

Когда Эльмира пришла к нему полгода назад и попросила о помощи, у него даже мысли не было отказать. К тому же просьба была вполне простой и невинной, и ювелиру даже в самом страшном сне не могло привидеться такое. Эльмира, конечно, предупреждала об опасности и о последствиях, которые Гааз навлечет на себя, помогая ей, но он не особенно верил в такие последствия. А они наступили…

Два удара — слева по почкам и справа в скулу — оповестили, что короткая передышка, данная ювелиру для размышлений, закончилась. Удары были не слишком сильными и прицельными — видать, и допрашивающие притомились. Оно и понятно,