Алена Савченко. Долгий путь к олимпийскому золоту - Александра В. Ильина

достаточно знать, что Лиам это сделает для нее. И тогда уже точно ничего не могло пойти не так, да и не имело права.

Лиам мог видеть, как его жена и Бруно заскользили по льду, как встали в исходную позицию, посмотрели друг на друга перед началом программы, и в этот самый момент он сам забыл, как дышать, дрожь пробежала по всему телу от волнения за его любимую Алену. Как никто другой, Лиам знал, что скрывалось за всем этим блеском, за так называемым гламуром, он знал, как усердно она тренировалась и с каким нетерпением ждала этого выступления здесь, в Корее. У многих фигурное катание ассоциируется с глянцем, блестками и шоу. И это – правда. Но касается это только трех-пяти минут, когда спортсмены представляют свою программу широкой аудитории. А для того, чтобы эти несколько минут выглядели легко и непринужденно, необходимы долгие часы, дни, месяцы и даже годы изнурительных тренировок, которые обычно остаются за кадром. Лиам прекрасно знал, сколько пота и крови, сколько работы и болезненных падений останутся незамеченными, будут скрыты в тени этого праздника жизни. И сколько синяков и кровоподтеков никто не разглядит в блеске софитов и стразов. Алена никому их не показывала и не рассказывала, через что ей прошлось пройти. «Железной Алене», сильной и любимой – его Алене. Лиам вздохнул, стараясь успокоиться.

Он посмотрел в сторону Софи. Невеста Бруно тоже волновалась. Лиам увидел, как Алена и Бруно начали двигаться. Он вскочил, аплодируя невероятной поддержке, сжал кулаки во время захода на прыжок, позволил себе выдохнуть, когда понял, что Алена благополучно приземлилась. Его немного смутило промелькнувшее осознание, что зрители обычно громче реагируют на чистые выезды, ведь и Бруно тоже приземлил прыжок! Но Лиам отогнал эту странную мысль за ненадобностью. Алена, его любимая Алена сейчас нуждалась в его поддержке и посыле энергии как никогда, поэтому Лиаму некогда было отвлекаться на глупые мысли. Он твердо знал, что его родители, брат, родители Алены и ее братья тоже сейчас сидели перед телевизором, не смея шевельнуться, а потом, срывая голос, кричали во время выброса: «Стоять! Стоять!! Стоять!!!» И Алена устояла. Софи рядом с ним выглядела окаменевшей, застыв в одной позе и приковав свой взгляд к любимому.

Сердце Лиама все еще билось в ритме зажигательной музыки, в то время как зрители на трибунах аплодисментами уже ознаменовали окончание программы. Только вот саднящее чувство чего-то произошедшего не так, как надо, не отступало. Алена улыбалась, она просто светилась от радости, разыскивая глазами после окончания программы на трибунах Лиама… Она примерно знала, где они с Софи должны были сидеть. Как же Лиам хотел сейчас ее обнять, прижать к себе и больше не отпускать. «Я люблю тебя», – прошептал он, когда, наконец, поймал ее взгляд. Потом Алена снова посмотрела на Бруно, но он, в отличие от нее, не улыбался. Его лицо было каким-то серым и потерянным. Бруно что-то сказал ей, и улыбка Алены соскользнула с лица, как будто ее там никогда и не было. Как будто кто-то на мгновение выключил свет, а потом снова включил, или это было короткое замыкание, только после него улыбка Алены стала совсем другой. Сейчас ее улыбка была искусственной, не подсвеченной изнутри. Лиам знал ее настоящую улыбку. Затем он перевел взгляд на большой экран, висевший под потолком и на котором в замедленном темпе повторялись элементы программы. Прыжок. Раз… два… Бруно не скрутил три оборота на сальхове. Его прыжок получился только двойным. «Только двойной», – выдохнул Лиам, глядя на Софи. Она тоже это поняла и кивнула со слезами на глазах.

«Только двойной», – еще раз прошептал Бруно и в отчаянии посмотрел на Алену. «Только двойной» дал шанс китайцам, россиянам и канадцам обойти немецкую пару, которая на этих Олимпийских играх так хотела завоевать золото. А Савченко и Массо заняли промежуточное четвертое место…

Глава двадцать четвертая. В эпицентре урагана: La Terre vue du ciel

«В конце концов все будет хорошо. А если нет, то тогда это еще не конец»

После интервью и завершения всех формальностей Алена вернулась в свою комнату. Она была рада, что Лиам уже ждал ее там, и постаралась выбросить из головы все мысли о том «только двойном», который в конечном счете мог стоить им золота. Алене казалось, будто все остальные люди в ее окружении волновались больше ее самой из-за того, что Бруно не докрутил тот несчастный прыжок. Алена же была спокойна. Да, она сказала журналистам, что была на прокате полностью сконцентрирована, а Бруно, как оказалось, видимо, нет. А что еще она могла сказать в ответ на их вопросы? Бруно был полностью опустошен после своей ошибки, и Алене было его искренне жаль. Он переволновался, но в данной ситуации она ничем не могла ему помочь. Джефф сразу отвел его в сторону и «взял на себя», чтобы настроить на завтрашний день.

Хорошо, что их всех поселили в одном доме: Алену, Бруно, команду тренеров, а также некоторых представителей немецкой федерации фигурного катания. На вечер была назначена встреча, где они хотели обговорить сложившуюся ситуацию, собравшись всей командой: Джефф, Александр Кениг, Алена с Бруно и Мартин Скотницки, который также очень помогал им в подготовке к соревнованиям. С мыслями об этой встрече Алена открыла дверь в свою комнату, вкатила внутрь чемоданчик с коньками и остановилась. Лиам сидел на кровати и смотрел на нее, не говоря ни слова.

– Эй! – Алена подошла к нему и присела рядом. – Что-то не так? Что случилось? – нахмурившись, спросила Алена мужа.

– Алена, – прошептал он, глядя ей в глаза. – Я не знаю, что тебе сказать, я… Как ты? – спросил Лиам наконец.

– Все хорошо! – тихо ответила Алена.

– Но прыжок получился только двойной, а это значит, что твоя мечта…

– Лиам, утро вечера мудренее! Завтра у нас произволка, – услышала Алена свой собственный голос как бы со стороны. Она сама не могла объяснить себе, почему в этой ситуации оставалась такой спокойной и до сих пор пребывала в уверенности, что все еще обернется к лучшему. Она правда не нервничала и не психовала и сейчас сказала эти слова не просто для того, чтобы успокоить Лиама, который очень переживал за нее, она действительно в это верила.

Алена уже представляла, какие заголовки появятся в немецких газетах на следующее утро: «Мечта развалилась», «Четвертое место в короткой программе – медаль потеряна». Но Алена всегда знала, что если бы она полагалась на чьи-то слова