Странники между мирами - Владимир Ленский

На мгновение у нее зародилась отчаянная надежда: сейчас ошибка разрешится, и она сможет уйти из этого жуткого места.

Но детина только пожал плечами.

— Ума не приложу, как он тебя залучил. Ты что, добровольно с ним пришла?

— Он... соврал, — выговорила Эйле.

Детина сделался серьезен.

— Никогда так больше не говори, — предупредил ок. — Во всяком случае, я ничего не слышал. Ну, из симпатии к тебе. Поняла? Будешь жить здесь. Веди себя прилично. Завтра накормлю.

— А те, другие, — решилась спросить Эйле, — они кто?

— Собственность Тандернака, — пояснил детина.

— Почему они такие злые?

— Злые? — Он совершенно искренне удивился. — Обычные... У них шутки такие. Ты тоже хороша. Смотрела на них как на грязь.

Он ласково растрепал ее волосы, проворчал несколько ободряющих слов и ушел, оставив дверь незапертой.

Первые несколько часов Эйле провела в оцепенении. Тандернак исчез: дом растворил его в себе и больше не показывал. Детина совершенно ясно дал понять Эйле, что её отсюда не выпустят. И внезапно она поняла, где находится. Дом, где торгуют любовью.

Она нащупала пальцами край одеяла и с силой стиснула его. Прожитая жизнь внезапно показалась Эйле невыносимо долгой — точно минуло уже сто лет с тех пор, когда она бегала по лугу к реке и Радихена добыл для неё звезду из колодца. И тот день, когда молодой господин из окружения самого принца предложил ей свою дружбу, тоже вдруг отошел в невероятную даль. Она медленно погружалась в черный колодец, и беленький кружочек солнечного дня высоко над головой становился все меньше и меньше, пока наконец темные воды не сомкнулись и не поглотили Эйле: она потеряла сознание.

Ночь в этом доме была похожа на день; когда Эйле очнулась, она так и не поняла, сколько времени прошло. Все так же шуршал тростник, все так же глухо доносились чьи-то голоса — не понять, далеко или близко находятся сами говорящие.

Эйле встала на ноги. Голова не кружилась, мертвящий ужас ушел — осталась холодная решимость. Девушка сама себе удивлялась: в прежней жизни она ни за что не посмела бы сопротивляться. Что-то нашла она там, на дне колодца, когда отчаяние едва не убило ее. Должно быть, россыпь дневных звезд. Она не помнила.

Держась рукой за стену, она выбралась в темный переход и принялась бродить по дому. То и дело она замирала, прижимаясь к стене, а затем вновь продолжала путь. Кружение во мраке было бесконечным: ни одна из лестниц не приводила вниз, к выходу, все они вплывали на ровную площадку, и рано или поздно Эйле нащупывала незапертую дверь или занавес.

Один раз она очутилась перед освещенным занавесом из стеклянных бус, и почему-то ей сразу подумалось, что это комната девушки-трещотки. Нити колебались на сквозняке, в комнате шевелилось пламя факела, воткнутого в гнездо на стене, а из самой комнаты доносились глухие возгласы и возня — там занимались любовью.

Эйле, выросшая в деревне, частенько видала подобные сцены, и они не вызывали у нее никаких чувств, даже любопытства. И сейчас она только порадовалась тому, что «трещотка» занята и не услышит, как мимо ее комнаты крадется «новенькая».

Эйле поняла вдруг, что ее тень обязательно попадет внутрь помещения. Предатель-факел и предательница-лампа, зажженные здесь, горели достаточно ярко для этого. Девушка не колебалась ни мгновения: она опустилась на колени, легла на живот и поползла. Тростник шуршал яростно, он почти кричал ей в уши: «Спешишь? спешишь? не уйдешь!» — но Эйле упорно продолжала пробираться вперед. Она миновала опасное место и выбралась к очередной лестнице. Здесь не было тростника, зато имелся толстый ковер, скрадывающий все звуки. Внезапно Эйле поняла, что попала на хозяйскую половину: Тандернак не позволял в своем доме никому передвигаться бесшумно, но оставил эту привилегию за собой. Никто не знал, когда он уходил и когда возвращался, находится ли он у себя в покоях или выбрался проведать своих питомцев. Эйле только удивилась тому, что дверь в хозяйскую спальню не заперта. Странно. Получается, любой может подобраться к Тандернаку незамеченным... А хозяин дома продажной любви вряд ли доверяет людям, с которыми делил кров. По меньшей мере, верить в их бескорыстие и дружбу было бы неразумно.

Эйле остановилась перед приоткрытой дверью и прислушалась. Она боялась, что у Тандернака находится другая девушка или мальчик. Если хозяин не спит...

Но он спал. Эйле увидела его, едва лишь сунула голову в комнату: он лежал на узкой, жесткой койке, вытянувшись и прижав руки к туловищу. Лицо его было безмятежно и странно красиво. Сейчас Эйле понимала, почему поддалась на его разговоры. Тандернак, несомненно, обладал притягательностью. И даже некоторая помятость, и даже нездоровый темный цвет лица ничего не меняли: черты его оставались точеными, складка у рта — мужественной. Ему хотелось верить. Хотелось вручить ему собственную судьбу и не сомневаться в счастливом исходе.

Связка ключей висела на стене, в изножье кровати. «Вот ещё непонятная вещь, — подумала Эйле, — почему у него такая кровать? Если он богат, то мог бы позволить себе что-нибудь более роскошное...» Посторонние мысли помогли ей не бояться, и она не прогоняла их. Её сознание как будто раздвоилось: прежняя Эйле раздумывала над тем незнакомым, что встречалось ей на пути, и пыталась найти обоснование для каждого, а новая, бесстрашная Эйле кралась по лестницам в спящем доме, воровала ключи у хозяина и вообще была полна уверенности в своих силах.

Она обхватила ключи ладонью, чтобы они не зазвенели, и осторожно сняла их. Хозяин дышал тихо и ровно. Здоровый человек, сильный, уверенный в себе и своем будущем. И ни одного сновидения. Все сны бродят в доме, таятся в сухом тростнике, поблескивают в бусинах и струятся по обнаженным телам вместе с каплями пота. Это он выпустил их на волю и теперь спит спокойно.

Вот еще одна посторонняя мысль! Эйле беззвучно усмехнулась. Она сумела пройти в узкую щель приоткрытой двери, не задев косяка. Вряд ли Тандернак позволит своей двери скрипеть — но все же осторожность не помешает.

Теперь оставалось найти лестницу вниз и открыть входную дверь.

Эйле спустилась на несколько пролетов и очутилась перед каменной нишей. Дальше никакого хода не было. Она постояла немного, точно ожидая, что камень сейчас расступится перед ней. Затем повернулась и поднялась обратно. Сбоку от хозяйской спальни находилась еще одна дверца, запертая. Эйле взяла ключи и быстро подобрала подходящий — он был меньше прочих. За той дверкой имелась витая лесенка, и она-то оказалась правильной: Эйле почти сразу очутилась в передней. Она узнала это помещение и тотчас поняла, что за минувшие несколько часов ушла от своего прошлого еще дальше. Еще пару часов назад в этом же самом зале стояла растерянная девица с мокрыми глазами. Какими жуткими показались ей новые знакомцы! Кого она испугалась? Грязноватых подростков с глупыми шутками? Детину с ухватками работорговца? Кто-то говорил, что подобные люди всегда трусливы...