Белый волчонок - Маркус Кас

— И всё равно в это верится с трудом, — ворчит целитель.

— И мне ты не веришь? — Покровский хмурится и они буравят друг друга взглядами.

Наконец Саницкий не выдерживает, вздыхает и расслабляет плечи:

— Великая девятка, и что нам теперь делать?

— Для начала помоги мне с проклятым горлом, — устало прошу я.

Несколько секунд холода и жара силы целителя и я наконец могу нормально говорить. Как же я задрался сипеть и кашлять. Благодарю его от всей души. И он наконец-то улыбается. Всё, последний упрямец смирился, можно и поговорить.

Олег помогает и Каритскому, хотя тому досталось не так уж и сильно. Но лучше пусть не останется напоминаний о моём ударе.

— Никто из вас участвовать в этом не будет, — заявляю с облегчением. — Всё, что я прошу — молчать.

— Но как ты попадёшь в храм? — подаёт голос Илена.

— Я могу заставить тех, кто следит за храмом, смотреть в другую сторону, — предлагает Саша.

— А я могу вычислить их посты, — поддакивает Володя.

— Стоп-стоп! — поднимаю руку, заставляя их замолчать. — Я сказал — никто не будет участвовать. Вам жить надоело? Я смогу пробраться незаметно. Один. Если я буду ещё и за вас переживать, то ничего не получится. Всё, что мне нужно — сила.

— И как ты получишь её? — прорицатель оживляется, поправляя съехавшие с любопытного носа очки.

— Есть у меня одна идея…

Идея у меня возникла не самая оригинальная, но парни удивляются. Меня так и тянет смешивать одно с другим. Во мне погиб отменный бармен. Вот и сейчас я решаю попробовать объединить силу целителя с усилением Покровского.

Ведь, если Олег может ускорить восстановление, а Богдан это усилить, то получится наполнить источник быстрее. Настолько, насколько сможет выдать здоровяк. При этом направлять свой дар он должен будет в меня, пока я обращаюсь к силе.

Я сбивчиво пытаюсь им донести свою задумку. Получается что-то вроде «тык-мык, опа и всё!». Но меня, к счастью, понимают.

С первого подхода я вырубаюсь. Покровского выносит за грань. Когда прихожу в себя, то вижу над собой перепуганного целителя и раскиданных по углам аристократов. Олег исцеляет ушибы, выгоняет всех лишних в другую комнату.

Во второй, третий и четвертый раз ничего не происходит. Богдан только разводит руками, извиняясь, а целитель применят дар уже к нему, избавляя от нервозности.

Это помогает и на пятой попытке я начинаю чувствовать, как источник наполняется. Слишком медленно и словно нехотя. Сила Покровского больше не походит на снежную лавину, она умеренная и спокойная.

Прошу его чуть прибавить и ору. Понятие «чуть» в искаженной магии Богдана срабатывает как «чуть не сдох». Приходится останавливаться, отрубаться и пробовать снова.

Олег, с запавшими от напряжения щеками, наставляет нас, преимущественно ругательствами.

— Да не при ты, как раненный в жопу лось! — слетает с него вся воспитанность, когда Богдана в очередной раз срывает с катушек.

— Демонов тебе в зад, Игорь! Вот от этого ты точно лопнешь! Хватит терпеть, не жди снова, пока вырубишься! — недоволен он моим стремлением побыстрее закончить.

У меня же ощущение, что сижу на электрическом стуле. Но электрик был отчаянно пьян и не справился подключить провода так, чтобы прибило сразу. Силу Покровского бросает и меня вместе с ней.

То прошибает так, что тело выгибается, то успокаивает её мерным потоком. Но я чувствую, что источник пополняется. Недовольно и слегка, удивлённо, что ли. Сам в шоке, но что делать.

Возимся мы долго, за окном уже темнеет, когда я отрубаюсь в очередной раз. И, очнувшись от рук целителя, понимаю, что сила вернулась.

Олег еле дышит, да и осунувшийся Богдан больше не румянится. Целитель так и вовсе срывается из кухни, слышится хлопанье двери и звуки, сообщающие как его от нас тошнит.

Я призываю силу и равномерное её сияние выбивает из меня скупую мужскую слезу. Боги, как же это прекрасно!

— Спасибо! Это было невероятно. Повторим? — радуюсь я и Покровский тоже уносится по коридору.

Хорошо, когда дома раздельный санузел, н-да. Из-за угла выглядывает хитрая рыжая мордашка.

— Ты правда рисковал собой ради моего спасения? — Илена смотрит на меня, как на святого.

Тьфу, это всё, что ей сейчас важно? Умилился бы такому восхищённому выражению лица, в любой другой раз. Ну не говорить же ей про то, что я думал о ней, как о важном свидетеле? Ну и личного немного зацепило.

— Неправда, — огрызаюсь я незлобно и она счастливо улыбается в ответ.

Ладно, глядя в эти огромные наивные глаза, я понимаю — рванул бы спасать и снова. Не терплю, когда обижают детей. Вот ведь зараза ушастая.

— Ты меня извини, — она подходит и садится рядом. — Я ведь тогда не стала с тобой говорить. Ну, когда ты меня про Покровского спрашивал. Испугалась. А должна была хотя бы выслушать. Ты меня спас. И даже после этого спас… Ну, не меня, но неважно.

— Брось, — я довольно щурюсь, окутывая себя силой. — Я понимаю. Вряд ли и Богдан стал бы меня слушать, не явись я ему в таком виде.

— Я чувствую себя бесполезной! — обиженно заявляет Илена. — Ничем не могу помочь. Только разве что заставить этого козла поцеловаться с обезьяной.

— Нет у нас обезьяны, — серьёзно отвечаю я. — Успокойся, мелкая. Ничего и не надо делать. И лучше радуйся этому. Я попаду в храм, Богдан поговорит со старшими и мы прижмём этого урода. А ты останешься целой и невредимой. Твоя задача в этом. Понятно?

— Понятно, — вздыхает рыжая.

— А тебя как из дома-то отпустили? — спохватываюсь я.

— Так с братом. На обучение. Сказали, раз всё равно сбегаю, то пусть лучше под его присмотром. Ну и Олег рядом. И Володя… — она вдруг краснеет.

Так у них взаимное покраснение конечностей, когда никто не видит? Город робких воздыхателей какой-то.

— Кстати, насчёт Володи, — решаю я исправить это в корне.

— Что я? — объявляется сердцеед, по-прежнему бледный и пошатывающийся.

— Лучше не сейчас, — отмахиваюсь, видя его состояние. — Хотел спросить тебя, что ты видишь обо мне. Но тебе и без того плохо.

— Я видел сегодня только то же самое, — он смущается, очки ползут вниз, опасно замирая на краю. — Ну, про дочь императора. Больше ничего. Кроме того, что происходит нечто странное. Мне не хватает опыта разобрать. Было страшно, — вдруг признается он, потом смотрит на Илену и замолкает, отворачиваясь.

Эх, запереть бы вас в застрявшем лифте на пару часиков. Быстро разобрались бы что к чему. Пока пациент зациклен на одной навязчивой мысли, так и будет выдавать влажные фантазии.