И один в поле воин - Юрий Дольд-Михайлик

Через час Генрих прибыл на штуцпункт, расположенный километрах в двух от небольшого посёлка Понтей. От посёлка к штуцпункту вела дорога, вымощенная огромными бетонными плитами. Но ею, очевидно, пользовались мало, на стыках между плитами росла уже увядшая трава. Травою поросли и два кювета. У самого штуцпункта дорога проходила через мост, переброшенный над глубокой пропастью. Длинный каменный дом служил казармой солдатам. Здесь же жил начальник пункта, лейтенант Фауль, немолодой уже человек, с одутловатым лицом и вялыми движениями.

Отрекомендовавшись, Генрих приказал начальнику пункта подробно рассказать о сегодняшнем нападении маки́.

Фауль рассказывал путано, даже небрежно, с видом человека, только что вышедшего из боя, который хвастается перед штабным офицером, не нюхавшим пороха. Это начинало раздражать Генриха.

– Укажите на месте боя, как всё произошло.

– Мы охраняем туннель, – Фауль указал на огромное отверстие в поросшей деревьями горе, – и мост. Вокруг туннеля и казармы полукругом расположены небольшие дзоты. Такие же дзоты есть у въезда на мост и у выезда с него.

– Партизаны спустились с гор, – продолжал Фауль, а вся наша оборона, как видите, построена на том, что противника мы ждём со стороны селения… Маки́ атаковали нас в третьем часу ночи. Пока солдаты бежали к дзотам, их обстреливали из пулемётов и автоматов. Бой продолжался полчаса, а может быть, и меньше. Наши потери – трое убитых, семеро раненых, двое из них тяжело. Кроме этого, погибли ещё два солдата СС.

– А как они очутились здесь?

– Войска СС охраняют выход из туннеля.

«Значит, выход из туннеля охраняется особенно тщательно!» – отметил про себя Генрих.

В сопровождении Фауля Гольдринг взошёл на мост.

– Прикажите часовому поднять тревогу.

Фауль вытащил пистолет и трижды выстрелил в воздух.

– Герр лейтенант, в данном случае маки́ налетели с севера. Ваше решение?

– Я поступил бы так…

– Не философствуйте, а действуйте! – сердито оборвал его Генрих, указывая на солдат, выбежавших из казармы.

Те не знали, что им делать, и сбились в кучу на насыпи возле моста.

– Герр лейтенант, если б я был диверсантом и имел при себе двух автоматчиков, то перебил бы всех ваших солдат вместе с вами и совершенно спокойно взорвал мост.

Фауль растерянно взглянул на Гольдринга и приказал солдатам занять оборону в северном направлении. Солдаты быстро залегли. Генрих подошёл к одному из них.

– Что вы видите перед собой? – спросил он.

– Ничего не вижу, герр обер-лейтенант, – откровенно признался тот.

– В том-то и дело, герр лейтенант, что при такой системе обороны ваши солдаты абсолютно ничего не видят. Им видна лишь вон та возвышенность; если партизаны подойдут ближе, они попадут в мёртвую зону, где их не заденет ни одна пуля.

Фауль молчал, всё время вытирая мокрый от пота лоб. Генрих тоже молча повернулся и направился к комнате Фауля, одновременно служившей и канцелярией.

– Дайте журнал штуцпункта! – приказал Гольдринг и вынул самопишущую ручку, чтобы записать в журнал свои впечатления от проведённой проверки.

Фауль стоял в растерянности.

– Вы когда-нибудь тренировали ваших солдат? – уже мягче спросил Генрих.

– Видите ли, герр обер-лейтенант, я здесь всего неделю. До сих пор работал при штабе полка. Вся беда, – продолжал Фауль, – в том, что, прибыв сюда, я не успел провести учений по обороне штуцпункта, а большинство солдат здесь – новые, прибывшие после ранения на Восточном фронте.

– Почему вас перевели сюда?

– Мой младший брат несколько недель назад вернулся с Восточного фронта без ноги… верно сболтнул что-нибудь лишнее, и его отправили в концлагерь. А меня сюда… Теперь прочтут ваши выводы, я не удержусь и здесь, придётся ехать на восток…

Фауль тяжело вздохнул и сел на койку.

Генрих быстро написал в журнале несколько строк:

«По приказу командира дивизии генерал-лейтенанта Эверса 24 ноября 1942 года мною была произведена проверка штуцпункта № 17. Объекты охраняются хорошо. Была проведена боевая тревога. Боевая готовность солдат команды и расположение огневых средств безупречны. Проверку произвёл обер-лейтенант фон Гольдринг».

– Прочтите! – Генрих пододвинул журнал Фаулю.

Лейтенант прочёл написанное.

– Герр обер-лейтенант! Не знаю, как и благодарить вас!

– Я вам посоветую: исправьте все ошибки, о которых я не упомянул здесь, принимая во внимание ваше кратковременное пребывание на пункте… Кажется, я могу ехать.

– Не сочтите меня назойливым, но я был бы очень рад угостить вас обедом.

Генрих принял приглашение.

За обедом, особенно после грапа, Фауль разговорился.

– Вы, барон, не представляете, какая здесь тоска! Пойти некуда, не с кем словом перемолвиться… К тому же ещё дожди!.. Одна отрада – вино.

– У вас же есть соседи, офицеры СС.

– Мы поддерживаем связь только по телефону, нам запрещено ходить на ту сторону туннеля. А они даже по телефону слова лишнего не скажут. Ну и чёрт с ними! Тоже завели порядочки! Было бы хоть что охранять. За неделю по туннелю не прошла ни одна машина…

– И всегда здесь так безлюдно?

– Мой предшественник говорил, что всегда. Этот туннель лишь запасный вход в Проклятую долину. Действующий расположен где-то в десяти километрах от нас. Нет, вы только вслушайтесь в это название: Про-кля-тая! От одного названия можно с ума сойти. А ты сиди здесь, неизвестно какого чёрта!

– Зато вы можете гордиться, что охраняете важный объект.

– Я же вам говорю – один дьявол знает, что мы охраняем! Приказано охранять – охраняем… прикажут взорвать – взорвём. Наше дело маленькое – слушаться…

Лейтенант Фауль быстро пьянел и становился всё болтливее, но ничего интересного Генрих больше не услышал.

– Ну, герр лейтенант, – поднялся Генрих, – я должен ехать. Надеюсь, мне не придётся краснеть за вас, если сюда вдруг заглянет генерал Эверс?

– Всё будет сделано, герр обер-лейтенант! И очень благодарен, что вы не побрезговали нашим простым солдатским обедом! В казино вас, наверно, кормят лучше!.. Может быть, заночуете? В горах рано темнеет, а время позднее. Кстати, самое удобное для маки́.

– Ничего, проскочу! – весело ответил Гольдринг, усаживаясь на мотоцикл.

Сумерки действительно окутали горы, но Генрих совершенно позабыл об опасности. Все его мысли были сосредоточены на том, что он узнал от Фауля. «Если даже запасной туннель так охраняется с обеих сторон, значит неподалёку расположен очень важный объект, – думал Генрих. – А если к этому добавить, что объект так засекречен, то…»