Провинциал. Книга 1 (СИ) - Игорь Викторович Лопарев

Двери бронехода разошлись в стороны, и мы с Семёном ступили на плиты, которыми была вымощена стоянка транспорта у филиала Российского Имперского банка.

Глава 25

Покой нам только снится…

Пётр Сергеевич не находил себе места.

Он мерил широкими шагами пространство кабинета, словно огромный саблезубый тигр, расхаживающий по вольеру из угла в угол.

Для полного сходства не хватало только гневного рычания и полосатого хвоста, неистово хлещущего по бокам.

А так, ну, вылитый смилодон1.

Даром, что фамилию он носил совершенно безобидную — Овечкин.

Он был зол, он был вне себя. И прислуга, чувствуя это спинным мозгом, предусмотрительно попряталась, чтобы не попасть хозяину под горячую руку.

А ведь ничто не предвещало.

Но, как потом рассказывала секретарша, после рутинного звонка из местного филиала Российского Имперского банка, шефа как подменили.

С дрожью в голосе она поведала, как душа её начала уходить в пятки, по мере того, как менялось лицо хозяина, слушавшего сообщение по переговорной трубке, которую она только что передала ему.

Она стояла и с замиранием сердца ждала, когда этот разговор закончится и она сможет забрать трубку и исчезнуть из кабинета.

Хотя, если судить по тому, как побелели костяшки пальцев шефа, трубка рисковала рассыпаться на мелкие кусочки под чудовищным усилием, с которым он стиснул в руке этот несчастный девайс…

Серафима, так звали секретаршу, под конец разговора уже не знала, куда спрятаться, и, по её словам, у неё появилось заветное желание — стать невидимкой, хоть ненадолго.

Но обошлось. Слава богу, шеф совладал с собой, переговорное устройство не пострадало, да и секретарша отделалась только испугом, а ведь могла и хорошего леща выхватить, прецеденты были.

Но, с другой стороны, где ещё найти работу, за которую платят такие деньги? Да и кто её отсюда теперь добром отпустит то? Слишком много она знает, так что выход, если что, только вперёд ногами…

Выходит, что остаётся только терпеть…

— Принеси мне бутылку коллекционного «Имперского креста» — прорычал шеф, буквально бросая в неё ни в чём не повинную трубку коммуникатора, — и 'Николашку'2 мне под коньяк сделай…

Серафима буквально испарилась, что бы спустя три минуты появиться с небольшим подносом, на котором стояла пол-литровая бутыль вычурной формы, наполненная напитком цвета старого золота и вазочка с подслащённой лимонно-кофейной закуской.

— Поставь на стол — Пётр Сергеевич кивнул в сторону огромного письменного стола, — и принеси мне трубку…

— И зачем тогда я её, спрашивается, уносила? — спросила сама себя Серафима, стараясь аккуратно примостить поднос среди беспорядочно наваленных на столе бумаг.

— Сей секунд, Пётр Сергеевич, — пискнула девушка, выскальзывая из кабинета.

Пётр Сергеевич, одним движением скрутил пробку с бутылки, в которой плескался дорогой коллекционный напиток, и щедро плеснул янтарной жидкости в пузатый бокал, стоявший перед ним.

Через несколько мгновений он сделал большой жадный глоток. Волшебная влага горячим шаром скатилась по пищеводу, и эти ощущения принесли взбешённому аристократу некоторое успокоение.

Но злость не покинула его, а лишь стала немного менее жгучей.

Приняв трубку из рук Серафимы аристократ дождался, покуда она покинет кабинет и закроет за собой дверь, и только после этого набрал номер. Услышав голос вызываемого абонента в динамиках трубки, он хищно оскалился и прошипел в микрофон:

— Ну что, допрыгался, придурок? — и, не вслушиваясь в невнятное блеяние собеседника, продолжил, — в общем так, Вася, через двадцать минут ты у меня… Что??? Да меня не волнует, как ты будешь добираться. Кстати, у тебя осталось девятнадцать минут, так что не тяни, — и, услышав слово «бегу», произнесённое полузадушенным голосом, а так же последовавшие за этим короткие гудки, ухмыльнулся со злобным удовлетворением и снова потянулся к бокалу, на дне которого оставалось ещё немного коньяка.

— Ну, и что ты скажешь на это? — Пётр Сергеевич с брезгливой миной на лице пододвинул к Троекотову лист бумаги, на котором красовалась банковская печать, — что ты смотришь на выписку, как баран на новые ворота? Говори уже что-нибудь, не молчи!

— Этого не может быть… — Троекотов произнёс эти слова трагическим шёпотом, — где он мог взять такие деньги?

— Вот и я тебя спрашиваю, Вася, — Пётр Сергеевич с прищуром смотрел на испуганного красавца, сейчас выглядевшего далеко не лучшим образом, — ты же клялся и божился, что Антоновы сейчас по миру пойдут…

— Я… Я не знаю… — Василий смотрел на Петра Сергеевича глазами побитой собаки, безмолвно умоляющей хозяина не браться снова за палку.

— Ладно, ты теперь хоть понимаешь, до какой степени всё для нас усложнилось? — холёный аристократ Овечкин постепенно справлялся со своими эмоциями, но продолжал морально уничтожать своего подручного.

Можно было, конечно, обойтись и без этого. Но, по опыту он знал, что если Троекотова не держать в чёрном теле, то он быстро задирает нос и начинает борзеть.

И, кроме того, ему просто нравилось, образно выражаясь, возить этого красавчика мордасами по стиральной доске. Не хотел он отказывать себе в этом невинном удовольствии.

— Я всё понимаю, патрон, — проблеял Троекотов, — я попробую всё исправить…

— И что ты сделаешь? Арендаторов у него переманишь? — Пётр Сергеевич нарочито аккуратно отрезал кончик толстой сигары серебряной гильотинкой — неужели не понимаешь, что этим его не проймёшь?

— Пётр Сергеевич, я не думаю…

— А пора бы уже, — едко прокомментировал Овечкин реплику проштрафившегося подручного, — хоть у тебя это и сопряжено с большими трудностями… Итак, что ты можешь предложить?

— Ну-у-у, — растеряно протянул Троекотов, — вызову его на дуэль. Тут как раз бал намечается, так что дуэль я спровоцирую…

— Нет, ты неисправимый идиот, — разочарованно вздохнул господин Овечкин, — он же твоего бретёра к праотцам отправил. А тот был профессионалом. Так что максимум того, что ты сможешь, это геройски погибнуть, тем самым избавив меня от необходимости впредь мириться с твоей непроходимой тупостью… Это, конечно, было бы здорово, но сейчас я от тебя хочу другого…

Василий Силыч Троекотов сидел в кресле и нервно теребил свой щёгольский галстук. В глазах его плескался страх, приправленный изрядной долей безысходности. В голову лезли какие-то совершенно посторонние мысли и он не мог сосредоточиться на главном. Он не мог выдать приемлемый план действий, которые выправили бы ситуацию.

— Да, мне от тебя сейчас нужно другое, — продолжил свой монолог Пётр Сергеевич, — мне нужно, чтобы майорат Антоновых перешёл в наши руки. И быстро. А поскольку мы теперь лишены возможности отжать все их владения через суд, нам остаётся только один путь…

— Какой? — Василий поднял свой затравленный взгляд и жалобно посмотрел в глаза шефа. Он начал догадываться, что собирается предложить ему патрон, и ему это предположение очень