Ты всё ещё моя - Елена Тодорова

действия практически безукоризненно. Вскоре к нам присоединяются еще и Анж с Никой, так что к приезду Артема весь стол оказывается заставленным блинами с разными видами начинок. Кроме того, мы подаем запеченный дольками картофель, фаршированные перцы и два салата.

– Ого, – округляет глаза Чарушин. Когда наши взгляды встречаются, я почему-то необоснованно сильно смущаюсь. Гораздо больше, чем обычно. Что-то подобное происходило и утром, когда он подвез меня в академию. Причин не понимаю, и как-то остановить это не могу, сколько не напоминаю себе, что я здесь не ради нас, а ради него. – Хорошо, что Тоха с Филей напросились в гости, – выдыхает он, наконец.

– Опять?! – возмущается Рина.

– Не опять, а снова, – отбивает Артем с улыбкой.

Парни действительно вскорости появляются и попадают прямиком к нам за стол. Несмотря на бесконечные шпильки Рины, ужин проходит в легкой и дружелюбной атмосфере.

Заканчиваем по моим меркам поздно. Но Чарушин, тем не менее, вспоминает об обещании, которое дал мне утром.

– Переоденься во что-то удобное, пойдем на площадку, – говорит, задерживая взгляд на моем сарафане.

– Удобное? – переспрашиваю шепотом. Снова он меня смущает своим жарким вниманием. Неловко оглядываюсь, чтобы убедиться, что мы с ним остались одни. Когда обратно на Артема смотрю, отчаянно краснею. – А у меня ничего такого нет.

Он вскидывает брови и приоткрывает рот.

– Что тогда было в той сумке, что ты привезла с собой?

Этот вопрос заставляет еще больше смутиться. Я даже взгляд отвожу, когда пожимаю плечами и отвечаю:

– Джинсы, кофты, белье, пижама, халат, несколько платьев…

– Ясно, – вздыхает Чарушин. И тут же решительно командует: – Иди за мной.

Иду, конечно. Только никак не рассчитываю, что приведет он меня в свою спальню. Почему-то подумала, что попросит одолжить одежду у кого-то из сестер. Он же, пока я осторожно изучаю его комнату, перебирает свои вещи.

Кубки, медали, книги, подвеска… Замираю, глядя на свисающую с полки цепочку.

Крыло… Мое крыло…

Перед мысленным взором яркой картинкой восстает наше общее прошлое: Артем с чарующей улыбкой дарит мне первый подарок – цепочку с подвеской в виде крыльев. Я тогда застеснялась и поставила условие, что приму его, только если мы разделим крылья и будем носить их вместе.

Касаюсь подвески кончиками пальцев и, не отрывая от нее взгляда, тихо спрашиваю:

– Можно я заберу? Пока ты не решил, что ее тоже надо уничтожить и выбросить…

Договорить не успеваю, как Чарушин возникает рядом.

– Нет, нельзя, – отрезает он.

Сдергивает у меня на глазах цепочку с крючка и прячет в карман широких спортивных штанов.

– Вообще-то, она моя, – выдыхаю, удивляясь собственной наглости. – Мой подарок. Я просто дала тебе часть. Временно. Так что…

Артем быстро проходится по губам языком и, закусывая их по итогу, прищуривает глаза. Я скоропалительно теряю смелость и перестаю соображать.

– «Так что»?.. – повторяет он как-то мрачно, подгоняя меня закончить свою мысль.

– Так что отдай, – выпаливаю достаточно уверенно. – Сейчас же!

Нервно сглатываю, когда губы Чарушина вдруг расплываются в ухмылке. Он отводит взгляд в сторону и прочищает горло.

– Ты меня поражаешь, Дикарка, – качает головой, будто и в самом деле не верит в то, что происходит. – Молодец. Хорошая попытка, – припечатывая этими словами, снова в глаза мне смотрит. Глубоко проникает. Настолько, что я начинаю задыхаться. – Но нет.

– Почему? – все, что могу выдохнуть.

– Потому.

– Это не ответ.

Чарушин, закусывая верхнюю губу, выпячивает нижнюю и важно кивает.

– Ты права. Но другого не будет.

– Артем…

– А ты свою часть носишь? – расставляет акценты с таким посылом, что лишь та часть, которая у меня – моя, а у него, стало быть, его. – Я ни разу не видел.

– Не ношу, но…

– Где она?

– Не скажу! – чувствую, что закипаю.

Почему я должна ему что-то рассказывать, если он молчит?!

– Дикарка…

– Меня зовут Лиза!

– Я в курсе! – выпаливает в тон мне.

Я судорожно тяну кислород и пытаюсь успокоиться. Но под напором его взгляда он внутри меня будто взрывается.

– Ладно… – шепчу так, будто все в порядке. Себя в этом убедить стремлюсь, потому как не хочу с Чарушиным ссориться.

Не сейчас. Не в этом доме. Не из-за подобной ерунды.

Вздрагиваю и абсолютно теряюсь, когда он вдруг шагает ближе. Задыхаюсь, когда прижимает к моему затылку ладонь. Едва не лишаюсь сознания, когда прижимается лбом и практически касается губами.

По венам мощным потоком разгоняется электричество. У меня срывается чувственный вздох. С трудом вспоминаю, что сейчас так делать не следует.

Я здесь не для этого… Я здесь не для этого…

– Я здесь не для этого… – не сразу соображаю, что произношу это вслух. Притискиваю ладони к груди Артема и, слегка отталкиваясь, резко уворачиваюсь на сторону. – Ты нашел одежду?

Посмотреть на него не решаюсь. Хватает того, что слышу, как тяжело и хрипло он дышит.

Пару секунд спустя, когда мне уже кажется, что от скопившегося вокруг нас напряжения комната взлетит на воздух, Чарушин швыряет на кровать какие-то вещи.

– Переодевайся и выходи на задний двор, – бросает с притушенной злостью, прежде чем покинуть собственную комнату.

Дверь хлопает. Я машинально оглядываюсь и, лишь убедившись, что осталась одна, стаскиваю сарафан. Большие спортивные брюки и столь же огромный свитер надеваю впопыхах. Подворачиваю штанины и рукава, затягиваю шнурок на поясе и практически бегом направляюсь на выход.

Унять волнение удается, только когда вновь встречаемся с Чарушиным взглядом.

«Он спокоен», – осознаю я.

Все прошло. Да, все прошло. Но… Я не могу понять: рада этому или