Его сбежавшая Принцесса - Дарья Адаревич

кем я вообще могла поговорить. И вот он человек. Я широко улыбнулась.

— А ты еще кто? — недовольно вздохнула Гнея, — гостей все пребывает с каждым днем. Давай, кто ты? Давайте, живите все, у меня же здесь проходной двор. Всем можно просто так заходить без стука!

— Простите, вышло неловко, — Медведь поднял на Гнею глаза, — но такова уж Ваша судьба. Давать прибежище беглецам и беглянкам.

Медведь подошел ближе, поцеловал Гнее руку. Они были почти одного роста, Медведь лишь чуть-чуть возвышался над Гнеей. Я поражалась, как такой маленький в человеческом теле он мог вырастать до огромных размеров в медвежьем?

— Приятно, поговорить с Вами, — улыбнулся Медведь, — но мы уже знакомы.

— Знакомы?

— У меня была бурая шерсть и большое тело.

— Это правда? — Гнея обернулась на меня. Я кивнула.

— Это на самом деле Вы? — поразилась она, разглядывая Медведя, — глазам не верю.

— Ты его знаешь? — слышался за спиной голос Юлия.

— Мне он не нравится, — отвечал ему Эд, — видел же, как его обнимала Донна?

Они что серьезно думают, что их никто не слышит? Серьезно?

Медведь обернулся на Эда. На того, кто раньше был его главной, его вожаком, а теперь стал просто мальчишкой.

— Я тебя знаю? — спросил Эд напряженно.

— Знаешь.

Эд склонил голову, присмотрелся внимательнее.

— Да, ты похож… ты из какого-то графского рода?

Медведь ухмыльнулся, подошел к Эду, положил руку ему на плечо:

— Рад, что ты выжил.

— Я знаю тебя, — подскочил Эд, — ты же граф Эррил…

— Я просто Медведь, — прервал Медведь, — и забудь все, что помнишь обо мне.

— Но как я могу, — Эд ахнул, посмотрел на всех нас, словно ожидая поддержки.

Ожидая, что кто-то из нас тоже поймет его собственное замешательство. Но мы не понимали. Для нас Медведь был просто Медведем.

— Он спас тебе жизнь, — сказала я, — так что не важно, как ты к нему относился восемь лет назад, сейчас вы друзья.

— Друзья? С ним? — Эд неприятно рассмеялся, — ну уж нет. С ним мы точно не друзья. Невозможно!

— Прекратили! — хлопнула по столу я.

Надо было заканчивать.

— Сейчас не время ссориться. Давайте подумаем о деле, а потом вы уже будете спорить из-за своих отношений. Хорошо?

— Опять ты командуешь? — закипел Эд.

— Опять ведешь себя, как ребенок?

Сейчас мы точно перессоримся. Точно. Я глубоко вдохнула, приводя мысли в порядок. Как же сложно! Ну почему так сложно!

— Я знаю, как снять чары с города, — сказал Медведь.

— Как?

— Нам нужно вызвать у горожан сильные эмоции.

Все замерли, вслушались. Даже Эд успокоился. Он был готов к обсуждению.

— И что же вызовет эти эмоции? — ухмыльнулся Эд.

— Землетрясение.

Глава 10. И как я мог в тебя влюбиться?

Снова путь. Снова дорога. Снова скачет бравый конь, а мы с Эдом рядом, прижимаемся телами друг к другу. На долю секунды я прикрыла глаза и представила, что все хорошо. Представила, что Эд не терял память, и он прижимает меня к груди не потому, что приходится, а потому что хочет этого. И в то же время все по-другому. Просто Эд другой.

— Не понимаю, как мы могли с ним поладить, — приговаривал Эд, — мы точно можем ему верить?

— Август, — я ударила его по плечу, — хорошо, что Медведь не слышит. Ты бы разбил ему сердце.

— У Медведя, которого помню я, нет сердца.

— И все же его план хорош.

— Хорош, как же…

Эд остановил лошадь, нагнулся, посмотреть мне в лицо.

— Ты понимаешь абсурд ситуации? — спросил он, — мы едем к какому-то таинственному леснику за какими-то особенными семенами, из которых вырастет растение с плодами. И не простыми плодами, а плодами, которые будут шуметь и сотрясать землю, и создадут иллюзию землетрясения, чтобы напугать горожан до полусмерти и снять гипноз. И все это придумал Медведь, пока сидел в медвежьей шкуре. Почему мы должны делать, как он придумал?

— Потому что ты не придумал ничего лучше.

Эд насупился, пришпорил коня.

— И как я мог в тебя влюбиться, — приговаривал он, — ошибка какая-то, точно ошибка.

Он снова обернулся на меня.

— Еще и брюнетка. Не люблю брюнеток.

Вот так новость! Он просто не знал, как меня еще оскорбить!

— Не люблю брюнеток, не люблю, — все приговаривал Эд.

— На себя посмотри, — ухмыльнулась я.

Эд нахмурился, поскакали быстрее.

— Этого я тоже не понимаю. Зачем волосы покрасил. По любому, это чужая идея. Какой-нибудь девчонки.

Наверное, это была идея Аники. Я вздохнула. Что с моей подругой, я не знала. Так же, как не знала, что с Великаном. Ничего, расколдуем город и все наладится. Расколдуем и спасем наших друзей.

— Как шут теперь хожу, — возмущался Эд, — надо отрезать эту крашенную часть, и нормально будет.

Я усмехнулась. Это он еще не видел себя с лохматой черной бородой, такого удара он бы не перенес.

— Хоть на себя буду похож, — продолжал Эд, — что думаешь?

Еще и совет спрашивает? Я посмотрела на его длинные темные кудряшки. Кудряшки Эда, в которого я влюбилась. Кудряшки моего Эда. Да, светлые корни отрастали. Да, уже стало заметно, что волосы крашены. Но я не хотела, чтобы этот семнадцатилетний мальчишка, поселившийся в теле Эда что-то менял.

— Делай, что хочешь, — бросила я.

— Какая ты странная, сначала говоришь, что мы женаты с тобой, а потом начинаешь вести себя так, словно тебе все равно на меня.

— Август, — выдохнула я, — может, мы просто молча будем скакать?

— И разговаривать со мной не хочешь.

Я снова вздохнула. О чем с ним можно разговаривать? Он либо возмущается, либо осуждает кого-нибудь, либо говорит о том, как сильно ненавидит своего отца, как сильно ненавидит Медведя, как сильно ненавидит меня. Уж лучше молчать, чтобы окончательно не портить впечатление о семнадцатилетнем Эде.

— Извини, — неожиданно сказал он.

Я опешила. Извиняется? С чего бы!

— И за что просишь прощение?

— Я попросил, разве этого мало?!

— Ты наговорил мне много гадостей, уточняю, за что именно извиняешься.

Эд закипал. Он ускорил лошадь, и замолчал. Оно и к лучшему. Будем молчать. Я почувствовала, что слезятся глаза. Какое странное ощущение. Эд вроде живой, он вроде рядом, и я ему вроде как даже нравлюсь в самом извращенном понимании этого слова. Вот только он мне уже не нравится. Необычно. Я точно знала, что люблю его. Люблю всей душой. Но вместе с тем, он мне не нравился. Я ненавидела себя, ненавидела его, ненавидела несправедливый мир.

— Как мы с тобой познакомились? — спросил Эд, — не представляю условия, при которых ты могла бы мне понравиться?

Рассказывать совсем не хотелось. Уж