Мир совкового периода. Четвертая масть - Игорь Черемис

– Нужна схема декодера цветности на микросхеме К174ХА28, желательно для «Рубина Ц-266Д»... или 714-го, – добавил я, вспомнив Конана у Снежаны.

Паренек на несколько мгновений задумался, потом спросил:

– Тебе зачем?

– Хочу собрать, а то видеокассеты сплошной PAL, а наши телевизоры только SECAM понимают, надоело черно-белое кино смотреть, хочу цвет, как в лучших домах, – улыбнулся я.

– Да... – протянул он. – Есть такая штука. Но, кажется, из наших никто не занимается. На двести шестьдесят шестые вроде есть заводские декодеры, попробуй их поискать в магазинах.

– Как думаешь, найду? – с улыбкой спросил я, показывая, что раскусил нехитрую попытку избавиться от меня. – Это только на заводах надо искать, но у меня туда выходов нет совсем. Сможет кто помочь?

Паренек снова задумался – и я явственно видел ход его мысли. Скорее всего, выходы на заводские запчасти были – пусть не у него лично, так у его знакомых. Но влезать в отношения с новеньким и незнакомым покупателем – в этом точно был определенный риск, потому что при провале могла пострадать вся цепочка. Я бы, конечно, сказал ему, что вероятность такого минимальна – ОБХСС не интересны мелкие несуны, которых постоянно ловят и тут же отпускают, а крупным оптом на этом рынке никто заниматься не будет. И даже если они мне этот несчастный декодер продадут за несколько десятков рублей – с завода он больше стоить не может, – на статью это не потянет ни при каких раскладах, а, значит, вся проделанная оперативниками работа снова улетит в трубу. Впрочем, при социализме служивые регулярно занимались всякими бесполезными вещами, изображая повышенную активность на вверенном их заботам участке, так что какой-то риск всё равно присутствовал.

– Да людей найти не проблема, – тихо сказал он. – Но это обойдется в поллиста минимум.

«Листом» тут иногда называли сторублевку – этот нехитрый сленг я уже снова освоил, тем более что когда-то знал его довольно неплохо.

– Приемлемо, – кивнул я. – А схемы не достать? И микросхем я взял бы, если есть.

– Про это так сразу и не скажешь... – задумчиво проговорил паренек и почесал в затылке.

– Да у меня теперь до осени терпит, – улыбнулся я. – Если сможешь узнать – не обижу. Меня Егором зовут... могу телефон оставить?

Спустя пару лет для таких контактов мне пришлось завести отдельную записную книжку, в которую я аккуратно или не очень, в зависимости от условий, заносил имена, фамилии, прозвища и вид деятельности людей, которые могли оказаться полезными – и иногда оказывались. Записную книжку я уже купил и здесь, но в ней пока было заполнено лишь несколько страниц – например, с телефонами Валентина и Михаила Сергеевича, хотя для пущей конспирации я никак не указал, кто они и чем знамениты.

Временами я жалел, что у меня нет доступа к той, старой книжке из будущего – она, наверное, могла бы помочь и сейчас. Но за годы все записанные в ней люди просто стерлись у меня из памяти, да и привычки запоминать множество телефонным номеров не осталось – через много лет этот навык с успехом заменил список контактов в смартфоне.

– Нет, твой телефон мне без надобности, – после небольшой паузы сказал он. – Я тебе свой оставлю... и ещё одного человека. Осенью и позвони, напомни, а там посмотрим, что можно сделать. Я бы ещё посоветовал в журнал «Радио» написать...

– Это я уже, но совсем недавно, – объявил я. – Тоже, думаю, осенью отреагируют, у них там, наверное, номера на два вперед материалы расписаны.

– Вообще-то на четыре, – улыбнулся паренек. – Меня Павлом зовут.

И он протянул мне руку, которую я с достоинством пожал.

***

С Павлом мы договорились, что созвонимся после моего возвращения в Москву. Он пообещал найти нужный блок цветности для «Рубина», который стоял у нас в зале; про схемы он говорил чуть более размыто, но я был уверен, что он найдет и их. А вот про микросхемы он сразу сказал, что это будет очень сложно и, скорее