Диомед, сын Тидея. Книга вторая - Андрей Валентинов

А все-таки здорово, что мы встретились здесь, на Кроновой тропе!

– Я... Мы плывем в Океан, ребята. Там, за Океаном, есть земля...

– Ух, ты-ы-ы! Океа-а-ан!

Надвинулись, рядом сели.

– Вот здорово! А мы тут быков гоняем, ровно пастухи какие! Так о чем говорить-то, парень? Океан! Да если бы не Эврисфей-дурак, мы бы сами!..

– Эй, да чего мы грустим? – удивляется Ификл (точно Ификл!). – Слушай, Диомед, у нас тут еще полбурдюка осталось. Хлебнем, споем!..

– Спляшем! – басит голос дяди Геракла. – Вашу, Диомед, этолийскую. Трихонида, слыхал, быть может?

– Что значит, «быть может»? – возмущаюсь я. – Это кто из нас тут этолиец?

Трихонида – это танец такой.

Его очень легко танцевать. Главное – голову вверх, руки в – стороны (и тоже чуть вверх)...

– Косса-косса-косса-хай! Косса-косса-косса-хай!

...И еще сандалии снять надо. Трихониду только босыми танцуют. Пятками – в траву, да посильнее, посильнее!

– Косса-косса-косса-хай!

...Дядя Геракл – Алкид! – слева, дядя Геракл – Ификл! – справа (топнут – лес качается). Круг протанцевали – меняемся. Теперь справа Алкид, слева – Ификл. А может, и наоборот все. Кружатся звезды, кружатся черные деревья вокруг.

– Косса-косса-косса-хай! Косса-косса-косса-хай!

У гаснущего костра, на перекрестке Прошлого и Грядущего, по скользкому черному льду Крона-Времени – бесшабашно, бесстрашно, ни о чем не жалея...

– Косса! Хай!

– Тидид! Где ты был? Кабан же!.. Из-под носа ушел, кабан!

Неяркое осеннее солнце над поляной, запах прелых листьев, у Любимчика в рыжих волосах – желтая хвоя...

– Кабан! Скорее, Тидид, побежали! Ка-а-а-аба-ан!

Я сжал ладонью еще теплое древко копья, улыбнулся. Счастливого пути, дядя Геракл!

– Ка-а-а-а-а-аба-а-а-а-ан!

– Обидно, родич Диомед, да! Никто не верит, никто не слушает! Хоть ты послушай, а? Я впереди всех бежал, далеко бежал, быстро бежал. Гляжу – бык! Большой такой, шерсть красивая, золотая шерсть, понимаешь. Стоит – мычит. Я быка завалил, свежевать стал – мычит! Мясо на огонь положил – мычит! Пока глаза протирал, пока Артемиде-охотнице молился – ушел. И шкура ушла, и мясо ушло. Обидно даже, я тебе скажу! Ну почему мне никто не верит, ванакт Диомед, а? Ну когда это Мантос людей обманывал? Хоть ты мне поверь, родич!

– Ну вот чего, господа хорошие, басилеи богоравные! Как Трою или там чего еще брать, это вам, понятное дело, виднее. А вот как в Океан попасть – это уже моя, Антигена Коряги, забота. Так что слушайте, ежели жить покуда не надоело. И ты, ванакт маленький, слушай. А вы, мелюзга желторотая, что кормчими себя вообразили, – и подавно. Так вот, первое дело – завсегда паруса. Завсегда – да не сейчас. Так что сверните-ка все паруса и засуньте их...

– Нет, Диомед, сюда я не попал. Я тогда у Регия был, быков Герионовых стерег. А мои мальчи... Мои отец и дядя здесь, на Тринакрии, стадо собирали. Вернулись, веселые такие, помню, Алкид мне говорит, мол, хочешь, Иолай, в Океан сплаваем? А то другие уже собрались, а мы чем хуже? А что?

Не бейся, сердце! Не бейся! Каждый толчок, каждый удар – тараном по непрочным черным доскам. Тем, которые отделяют нас от Аида... Страшный зев бурунов справа, неровная стена тумана слева – белая, склизкая...

– Не замай вправо, дурень, не замай!..

И Антигену, старой коряге, не по себе. Замер, в бородищу седую пальцами корявыми вцепился...

– Да куда ж ты! Пропадешь!..

Черная скорлупка, едва видная за водяной пылью, дернулась, выпрямилась, рванулась вперед...

– Хвала богам! Маленький ванакт, когда ты своих парней в бой посылаешь, тоже, небось, страшно?

– Еще как!

Узкий проход – между бурунами и туманом. Сгрудились корабли-дельфины в маленькой бухте, своего часа ждут. Только по одному проскользнуть и можно. Ни влево, ни вправо – точно между двумя Смертями... В бою все-таки легче. Если рвется сердце, из груди выскакивает, прыгай в колесницу, пристраивай в руке копье...

Здесь – не поможет.

– Прошел! Ну, давай следующий!..

Шесть дельфинов проскользнули. Один не смог – затянуло в буруны, разбросало черные ошметья по узкому проливу...

– Во! Так и гребите! Да не влево, не влево!..

Негромко шепчет Антиген, старый кормчий, но словно слышат его голос там, на черной палубе. Успел проворный дельфин, отвернул от жадных щупальцев тумана... А что там, в тумане, даже мне старая коряга не сказала. Вздохнула только.

Не бейся, сердце! Не бейся!..

– Ну, иди, иди! Да чего у вас там, руки поотсыхали?..

Сопит коряга, головой мотает. Так и в бою, если со стороны смотришь: всюду хочется быть, и с лучниками, и с конницей, и на правом крыле, и на левом...

– Да куда же они гребут, ванакт?! Куда гребут, безголовые? Фу, ты, хвала Черногривому!

Еще один дельфин проскользнул между Смертей туда, за водяную пыль, где нестойким неверным серебром светит вечная плоть седого Океана.

Еще один, еще...

– Ну чего, маленький ванакт? И нам пора!

Дрогнуло сердце, дернулась черная палуба под ногами, ударили весла в белую пену.

– Пора, дядюшка Антиген!

Позади – жизнь. Впереди – Смерть. Смерть – и Океан.

– В стране той небо безоблачно,Царит там Век Золотой,Там горя нет, даже смерти нет,Там мы счастье найдем.

Станем Миносами!

АНТИСТРОФА-II

Человек человеку – призрак.

И корабль – кораблю.

Он мчался прямо на нас – длинный, низкобортный, с острым носом-клювом. Черный дым клубился над невысокими уродливыми мачтами, над серой палубой, над тонкими осиными жалами, торчавшими во все стороны. Нос-клюв, весь в белой пене, рассекал седую океанскую плоть.

Кто он? Откуда? Видит ли нас?

Не видит! Скользнул серый борт прямо по нашим веслам – беззвучно, неслышно. Скользнул, дохнул гарью и дымом...

Исчез.

– Видел такие, – почесал бороду Антиген Коряга. – Дымят шибко, но ходят быстро, на сотне весел не угнаться. Это что, маленький ванакт! Тут даже целые города плавают!

Тут – в Океане. Первые дни я удивлялся...

Не дни! Нет дней в Океане. И ночей нет. Только неяркий сумрак висит над седой водой, неизменный, вечный. Врезаются весла в воду, летят холодные брызги, но все кажется, будто и вода, и легкий туман над волнами – тоже призраки. Нет ничего – только тени. Тени-волны, тени-корабли, тени-люди.

Нам кажется, что мы живы. Мы даже ловим Время, считаем его по капелькам, падающим в клепсидрах, отмеряя часы и дни, мы разговариваем, улыбаемся, ходим друг к друг в гости, перебрасывая сходни между черных бортов. Но ведь и тем, кто тенями скользит мимо наших кораблей, мнится, будто живы они, а мы – лишь видение в сером тумане.

Человек человеку – призрак.

И корабль – кораблю.

– А что там впереди, дядюшка?

– Все то же, маленький ванакт – Океан!

Поначалу я – да разве только я? – ждал чудес. Чего только не приходилось слышать, чего только аэды не напели. Девы-океаниды, волшебные острова... Сирены. Дождался! Только странные чудеса в Океане! Нет зеленовласых красавиц, нет мудрых тритонов, трубящих в раковины. Зато есть корабли – невиданные, странные, есть ледяные горы, закрывающие весь горизонт.

Корабли-призраки, горы-призраки.

Привыкаешь быстро. И я уже не удивляюсь, что над палубами призраков клубится черный дым, что не на всех есть паруса, и почти ни у кого не увидишь весел. И даже когда черная железная туша всплывает из-под воды, когда с палуб срываются прямо в серый туман серебристые железные птицы, я лишь пожимаю плечами. Океан!

Идоменей как-то сказал, что Океан-Ограничитель гигантской губкой впитывает все, что ускользнуло от Крона-Времени. Может, и так...

– А тот остров, о котором ты говорил, дядюшка? Он ведь должен быть? Нам же воды набрать надо!

– Должен, маленький ванакт. А вот будет ли? Сам видишь...

Вижу... Призрак-небо, призраки-волны, призраки-корабли.

Океан!

– Нет, Мантос, всем поровну.

– Э-э, ванакт! Что говоришь, Диомед-ванакт? Вода есть, вино есть, мясо еще есть, да. Немного, конечно...

– Поровну. Я такой же, как и все.

– А знаешь, чего ночью ребята видели? Ну, не ночью, понятно... Когда ты спал, видели. Корабль такой большой, понимаешь, как Калидон-город, большой. И с корабля этого стрела в небо взлетела. Огненная стрела, понимаешь! Тоже большая, огромная даже. Я не видел – другие видели. Так я вот чего подумал, Диомед-родич. Нам бы такую стрелу под Троей! Мы бы такой стрелой всю Трою разнесли, да?

– Да что ты, Мантос! Мы разве звери какие?

– Эй, на «Пенелопе-е-е»! Одиссе-е-ей! Радуйс-я-я-я!

– Радуйся-я-я, Тиди-и-и-д! Сире-е-ен не виде-е-ел?

– Еще не-е-ет! Увид-и-и-ишь – посигна-а-аль!

– Хорошо-о-о-о!

– Эй, на «Фесте-е-е-е»! Идомене-е-ей!

– У нас воды на четыре дня-я-я! Держимся-я-я!

– Шардана-а-а! Не скучаете-е-е?

– Кей Кавад! Кей Кава-а-ад! Кей Кав-а-а-ад!

– Эй, на «Тиресии-и-и»! Как дела, Калха-а-ант?

– Бо-о-о-о-оги-и-и-и!..